Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 82

Итальянских гостей принял и Гитлер. Проницательный шеф итальянской полиции отметил фанатизм фюрера, посчитав это потенциально опасной чертой, а вот германского министра иностранных дел барона фон Нейрата он счел куда более солидной персоной, чем остальных представителей национал-социалистической верхушки рейха. Вожак же фашистской молодежи был в восторге и от фюрера, и от образцового германского порядка, и от высоких социальных стандартов. Оценка визитерами рейха как первоклассного индустриального государства развеяла остававшиеся у Муссолини сомнения. Он решился посетить Германию с визитом.

Заранее оговорив, что он будет в форме (цивильная одежда становилась ему все более «тесной»), Муссолини собирался как следует «прочувствовать» Германию и немцев. Трудно сказать, насколько ему это удалось, но поездка стала для дуче знаковым событием.

Никаких официальных соглашений в ходе этого визита заключено не было, но впечатления, вынесенные итальянским вождем из путешествия по рейху, разом свели на нет остававшиеся еще контакты с англо-французами.

Если экономический кризис 1929 года, завоевание Эфиопии и война в Испании разделили фашистский режим и «буржуазных плутократов» из английского и французского правительств, то германская поездка буквально бросила дуче в объятия Третьего рейха. В дальнейшем Муссолини будет терзаться сомнениями, опасениями, предпринимать различные маневры, но уже не свернет с выбранного пути. Внутренне, эмоционально, союз фашистов с нацистами был заключен именно тогда, осенью 1937 года. Что же так впечатлило Муссолини?

Безусловно, красота пейзажей Германии, великолепная архитектура старинных городов, богатая история и культура, ее трудолюбивый, творческий народ не могли не произвести огромного впечатления на дуче, тяготеющего ко всему масштабному и величественному. Но ведь дело было не только в этом. Муссолини нашел в рейхе именно то, чего он тщетно искал и в своей, и в других странах: сочетание индустриальной и военной мощи, дисциплины, блестящей организации с пропагандистскими возможностями нового времени. Немцы показались ему воплощением порядка и силы – двух черт, которых, как был убежден Муссолини, итальянцам остро не хватало.

Итальянский поезд пересек германскую границу 24 сентября 1937 года – в Мюнхене фашистского вождя ожидал Гитлер, запланировавший для дуче целый комплекс торжественных мероприятий. С первых же мгновений в Баварии Муссолини должен был заметить и мощь «новой Германии», и радушие, с которым в рейхе еще не встречали ни одного итальянца.

Проезжая мимо небольших городков и украшенных итальянскими флагами станций, дуче провел время в компании с уже знакомым ему Гансом Франком и «совестью партии», заместителем фюрера Рудольфом Гессом – ограниченным партийным функционером, неизменно нагоняющим на окружающих тоску. К счастью для Муссолини, после въезда в Баварию его поезд прибыл в Мюнхен довольно быстро.

Гитлер использовал все свое обаяние, остальное довершила тщательная подготовка – дуче увидел Мюнхен, ревущую от восторга толпу и безупречно ровные шеренги солдат, вид которых отвечал его представлению о настоящей армии. Даже случавшиеся накладки не испортили ему настроения. Спустя годы Ракеле Муссолини в мемуарах передавала тогдашний настрой своего мужа:

«Во время военного парада тамбурмажор в какой-то момент сделал неловкое движение, и его палочка полетела в голову следующего за ним всадника – солдата. Его лошадь закусила удила и побежала вскачь прямо перед правительственной трибуной. Гитлер засмеялся, я – тоже. После он доверительно сказал мне: «Кто знает, как это обернется дан бедняги солдата? Теперь вся отличная немецкая организация придет в движение. Генерал накажет полковника, полковник накажет майора, майор – капитана, капитан – лейтенанта, лейтенант – адъютанта, адъютант – сержанта, сержант – капрала и наконец… бедный солдат! Он получит сполна!»

Не обошлось и без других курьезов – в Мюнхене дуче произвел фюрера в «почетные капралы» фашистской милиции, что дало немалую пищу для злословия острякам. Впрочем, вряд ли капрал Муссолини собирался оскорбить ефрейтора Гитлера – сам он с гордостью носил форму чернорубашечников, да и на дворе стояла новая эпоха, и награждать друг друга званиями фельдмаршалов, как это частенько бывало до Мировой войны, «народным вождям» было не к лицу. В то же время итальянский вождь оценил жест Гитлера, поселившего своего гостя в мюнхенском «Принц-Карл-Паласе» – некогда резиденции баварских королей, а после 1918 года – премьер-министров.

Вместе с Гитлером дуче посетил место упокоения «мучеников национал-социалистического движения! – шестнадцати членов партии, погибших во время «пивного путча» 1923 года. В свое время Муссолини иронизировал по поводу неудачи «баварского политика», мало кому известного за пределами Германии, теперь же со строгим и торжественным выражением лица он возлагал венки на саркофаги, расположенные в двух помпезных «Храмах Почета».

Затем дуче побывал в индустриальном сердце рейха, в Рурской области – где творческий и организационный гений нашел свое воплощение в металле и камне. После состоялись военные маневры в Северной Германии, и наконец – поездка в Берлин. Нацисты без малейших проблем добились нужного им эффекта: дуче был потрясен видом ухоженных и уютных городов, по нарядным улицам которым маршировали, печатая шаг, вышколенные солдаты вермахта. Мало что в жизни радовало Муссолини так, как военные парады, – и немцы сполна позволили ему насладиться этим зрелищем.

К тому времени, когда дуче оказался в Берлине, он уже полностью проникся величием рейха. Сопровождавший его фюрер избегал любых неприятных гостю тем, предпочитая распространяться лишь о том, какого несгибаемого защитника от мирового коммунизма нашла себе Европа в лице Муссолини, столь блистательно выступившего на поле боя в Испании. Дуче слушал эти комплименты рассеянно – больше всего во время этой поездки он походил на ребенка из бедной семьи, внезапно оказавшегося в магазине игрушек, среди любимых солдатиков. Как же он наслаждался этим визитом!

Даже Герингу не удалось навредить крепнущей итало-германской дружбе, хотя руководитель люфтваффе все-таки сумел нагнать на Муссолини немалую тоску во время демонстрации своего берлинского дворца. Столичные заводы рейха поразили дуче слаженностью хорошо устроенного механизма, а потсдамский дворец прусского короля Фридриха II удивил величественной простотой. Но более всего впечатлила и растрогала дуче реакция берлинцев и съехавшихся по такому случаю в столицу сотен тысяч жителей рейха на его речь, произнесенную на немецком.

Овациям не помешало ни волнение оратора, ни плохое знание им языка, ни отвратительная погода (ливень и гроза заглушали голос дуче). Мало кто из почти миллиона (если верить нацистской печати) присутствующих и десятков миллионов радиослушателей понял хоть что-то из выступления Муссолини, но это не помешало толпе приветствовать итальянского гостя бурными овациями. Промокший, но довольный дуче рассказывал потом своим близким и соратникам, как легко сумел он достучаться до немецких сердец. Впрочем, нет сомнений в том, что реакция присутствующих была такой же, даже если бы он говорил на китайском или просто размахивал бы руками.

Выступая на олимпийском стадионе в Берлине, Муссолини сказал, что фашизм обрел теперь друга, а фашистская этика подразумевает, что «если у меня есть друг, то я пойду с ним до конца». Италия и Германия отныне не победитель и побежденный, но два дружественных режима, идеологически противостоящие «прогнившим» западным демократиям. И прежде всего – англо-французским, попытавшимся своими санкциями уничтожить фашизм в 1935 году. Дуче был абсолютно искренен, когда заявил Гитлеру, что их страны связаны отныне союзом, разрушить который невозможно – он выше, чем любые бумажки, подписываемые дипломатами. Так оно и было.

С насмешками в адрес «заальпийских варваров» было тут же покончено – с 1937 года на кадрах новостной кинохроники итальянские военные парады или маневры все чаще демонстрировались в сопровождении австрийского марша «Принц Евгений», а газеты получили указание избегать тем итало-германских конфликтов прошлого – что времен Гогенштауфенов, что Гогенцоллернов. Муссолини лично позаботился о том, что прошлое не помешало созданию нового союза двух тоталитарных режимов.