Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 83

И – конечно же! – едва вернувшись из Германии дуче немедленно приказал чтобы итальянские пехотинцы переняли у немцев их знаменитый «гусиный шаг», находчиво переименовав его в римский. В конце концов, заявил он, гуси Рим спасли, а нацисты-де и так обязаны ему своим партийным приветствием.

Находчивый Гранди и тут не упустил возможности одобрительно отозваться об очередном решении дуче: описывая в личном послании к Муссолини собственные впечатления от изменений в итальянской шагистике, граф Мордано поднялся до подлинных литературных вершин, —_

«Тряслась земля под глухим грохотом, или, точнее, под ударами молота, под ногами легионеров. Я видел чернорубашечников совсем близко; когда они шли по-римски, их глаза сверкали, их губы были плотно сжаты, на лицах появилось новое выражение – не просто воинственное, а выражение удовлетворенной гордости, с которой молотобоец опускает свой молот и разбивает голову врага. Действительно, после первых десяти или двенадцати шагов рокот начал нарастать, как эхо ударов молота в ушах молотобойца удваивает свою силу.

То, что я раньше видел в Берлине, и то, что я довольно часто вижу в Лондоне сейчас, не может сравниться с этим. Тесные порядки, которым вы обучили своих солдат, превосходны и уникальны. Этим утром Ваши солдаты в своих униформах стального цвета воодушевленно маршировали, демонстрируя стальные мускулы. Это не было похоже ни на англосаксонский «балет», ни на тевтонские «катапульты». Это была монолитная сталь, мощная масса, как у немцев, но не из чугуна, а из вибрирующего металла. Это наиболее сильный инструмент народной педагогики, который Вы когда-либо создавали».

Но далеко не все были столь же комплиментарны: демонстрируя недовольство военных, маршал де Боно язвительно высмеял «парады карликов с одеревенелыми шеями» – по его мнению, то, что годилось для немецких солдат, не подходило итальянским. Дуче не простил этого пожилому маршалу и заочно ответил ему грубостью о стариках, уже непригодных к плацу. Но итальянские солдаты были солидарны с де Боно, а не с дуче – в армии и фашистской милиции «римский шаг» был сразу же принят в штыки.

Однако, возвратившись домой убежденным германофилом, Муссолини привез с собой не только утомительную для итальянской армии немецкую муштру, но и «расовые законы». Расизм стал частью фашистской доктрины еще в 1935 году, но теперь к чернокожим и арабам добавились евреи, которых в Италии насчитывалось около сотни тысяч. Раньше их жизнь на полуострове протекала без особых проблем, но постепенно все поменяется самым радикальным образом, хотя мало кто в те осенние дни 1937 года мог предвидеть эшелоны с итальянскими евреями, которых увозили в нацистские «лагеря смерти». Пока же о полноценном «государственном антисемитизме» речь еще не шла, хотя наиболее проницательные или пессимистично настроенные наблюдатели уже могли предвидеть, что начавшийся между фашистами и нацистами медовый месяц не принесет итальянским евреям ничего хорошего.

Державы Оси неуклонно сближались. С 1937 года взаимные визиты фашистских и нацистских иерархов стали обыденностью. Военные, партийные и общественные деятели запросто ездили друг к другу, при этом организуя встречи с неизменной помпой, столь присущей обеим странам. Впоследствии к мужчинам присоединились дамы – жены представителей партийной элиты тоже вносили свою лепту в итало-германские отношения. Ничего похожего с англо-французскими союзниками у фашистов никогда не было – дружба между Римом и Берлином крепла день ото дня.

Вскоре фюрер отправил в Италию своего «верного Генриха» – Гиммлера. Но в то время как нацистский «идеалист» Гиммлер с удовольствием предавался собиранию древностей, его заместитель Рейнхард Гейдрих не отказал себе в удовольствии посетить «девочек». Впрочем, даже развлекаясь с проститутками, он оставался самим собой (то есть нацистским полицейским) и сумел оценить потенциальную ценность борделя в качестве источника информации. Были и другие высокопоставленные визитеры, укреплявшие взаимоотношения между немецким национал-социализмом и итальянским фашизмом.

Впрочем, не все выносили из своих поездок благоприятные впечатления – начальник итальянского Генерального штаба маршал Бадольо заявил дуче, что немецкие военные маневры не сравнятся с аналогичными в Италии, а министр обороны рейха фельдмаршал фон Бломберг нашел фашистскую армию сбродом из дурно обученных солдат и милиционеров. Разумеется, это высказывание не предназначалось для печати. Еще один немецкий офицер, Эрих фон Манштейн, будущий фельдмаршал, в своих мемуарах передает впечатления, полученные им в 1936 году при посещении Италии в составе немецкой военной делегации:

«Пригласив нас сопровождать его, Муссолини обошел парадный строй. Затем мы стали свидетелями доселе невиданного зрелища. Муссолини занял место внутри образованного войсками четырехугольника, неподалеку от небольшого дирижерского пульта, на который по очереди взбирались полковые дирижеры для того, чтобы управлять исполнением песен всей дивизией. Солдаты действительно пели очень хорошо, и у Муссолини было довольное выражение лица. В нескольких шагах от него стоял командир дивизии, уже немолодой и слегка располневший мужчина, ужасно страдавший от невыносимой жары. Однако под взглядом диктатора и он пел вместе со своими солдатами. Было такое впечатление, что пел он исключительно ради своей военной карьеры.

В военном отношении маневры не представляли собой ничего особенного. Нам так и не удалось познакомиться с формами и методами работы штабов итальянской армии. Мы также не поняли, был ли весь ход маневров расписан заранее, или же в действиях участников все-таки были элементы импровизации. Зато мы убедились в том, что итальянские солдаты в большинстве своем испытывают неприязнь к «чернорубашечникам», которые в ходе маневров продемонстрировали полное отсутствие каких-либо военных знаний и навыков, а составленные из них батальоны действовали из рук вон плохо. Если бы не блестящие действия берсальеров, лишний раз подтвердивших свое право именоваться элитой армии, то нам пришлось бы считать время, проведенное на маневрах, потерянным зря».

Несмотря на взаимный скептицизм со стороны военных, политическое руководство обеих стран твердо придерживалось нового курса. Поздней осенью 1937 года Италия вступила в «Антикоминтерновский пакт» – идеологический блок против «мировой революции», созданный годом ранее Германией и Японией. Ради этого, в общем-то, бессмысленного для Италии союза Муссолини легко пожертвовал давними и дружественными отношениями с Китаем, а десятилетиями враждебная к Японии итальянская пресса переменилась, как по мановению волшебной палочки, развернувшись на 180 градусов. Зато к антифранцузской пропагандистской кампании добавилась теперь и антибританская – она велась с меньшим азартом, но фактически не прекращалась вплоть до 1940 года.

В то же время, Берлин и Рим, признавшие режим генерала Франко законной испанской властью, сделали все, чтобы инициированная Англией политика «невмешательства» в гражданскую войну выродилась в пародию на саму себя: в конечном свете в войну на полуострове вмешались все. Итальянцы действовали уже открыто – помимо военных операций экспедиционного корпуса и налетов итальянской авиации Муссолини приказал своим подлодкам активизироваться в районе республиканских портов Испании и без разбора топить все «подозрительные суда». Англичане, быстро установившие, кто стоит за этими нападениями на корабли «нейтралов», пригрозили ответить на необъявленную морскую блокаду, но Муссолини не уступил, заодно вернувшись к планам внезапной атаки на британскую военно-морскую базу на Мальте. Теперь дуче не боялся нападения англичан – он-де сам будет определять момент для начала войны.

Под конец уходящего года Италия покинула Лицу Наций, несмотря на то что она являлась одной из стран-основательниц и постоянным членом Совета Лиги. Муссолини преподнес это как месть за санкции 1935 года, но всем было очевидно, что он пошел на этот шаг из солидарности с Германией и Японией, вышедших из Лиги еще в 1933 году.