Муссолини и его время - Меркулов Роман Сергеевич. Страница 85

Четырнадцатилетних юношей зачисляли в «авангард», а девушек – в «молодые итальянки», в 21 год они уже имели право вступать в партию.

Будущие фашисты и фашистки клялись защищать режим и королевство – в пылу усердия Риччи даже включил в процесс инициации специальную молитву, где говорилось о вере «в дуче, создателя чернорубашечников, и в Иисуса Христа». Но поскольку предложенный текст был явной аллюзией на Апостольский символ, эта практика не прижилась. Зато никто не спорил с тем, что Муссолини – величайший человек в мире и один из самых выдающихся правителей в истории.

Требование властей «одухотворить идеалами фашизма» новые молодежные структуры внедрялось в жизнь неукоснительно и с примерным тщанием. Уже с шести лет от роду «фашисты завтрашнего дня» учились грамоте, выводя на бумаге лозунги вроде «Да здравствует наш ДУЧЕ Бенито Муссолини!». Детям внушали, что в 1922 году Италия находилась на краю пропасти, в которую ее толкали внешние и внутренние враги, но, к счастью, нашелся человек, спасший страну в последний момент, а затем вновь сделавший ее великой, как во времена Римской империи. И теперь обязанность детей – стать достойными помощниками в борьбе, которую дуче ведет ради счастья всех итальянцев и величия новой империи. А посему они должны были не только научиться читать и писать, но и развивать мышцы – настоящий фашист одинаково хорошо умеет владеть винтовкой и грамотой! Под руководством наставников не менее часа в неделю отводили для специальной военно-спортивной подготовки будущих солдат, столь же «храбрых, как Муссолини, и доблестных, как король». Орацио Бочча в своей «Истории беспризорника» передает атмосферу тех субботних дней, когда маленькие балиллы демонстрировали свои успехи в строевой подготовке, участвуя в торжественных мероприятиях наравне со взрослыми:

«Суббота посвящалась чествованиям дисциплины и режима в параде, к вящей славе империи. Учителя отвечали за присутствие всех учеников, начальники контролировали явку подчиненных. Отсутствие было возможно только по уважительной причине.

Мне было семь лет, я был «сыном волчицы» и не успел в дальнейшем перейти на следующие уровни детской фашистской организации: мушкетер, авангардист, фашист. Сбор на парад был во дворе школы, напротив городских скверов, рядом с набережной. Маршировали школьники, маршировали рабочие, все – под звуки барабана. Мы, мальчишки, строго порознь от «маленьких итальянок». Маршрут от школы проходил до префектуры, сегодня там администрация провинции.

Мне полагалось играть на трубе при поднятии флага. Позади меня всегда топал мальчонка, у которого никак не получалось попадать в шаг или хотя бы не пинать меня при этом. Однажды он пнул меня до крови, и я, разозлившись от боли, повернулся и дал ему по голове своей трубой, да так, что та сплющилась».

К счастью, не все шествия заканчивались столь печально – в подавляющем большинстве случаев такие мероприятия проходили с неизменным успехом и пользовались большой популярностью у горожан вплоть до начала Второй мировой войны.

Сегодня, после пережитого человечеством страшного опыта тоталитарных режимов, их методы всеобщего контроля над сознанием, в том числе путем создания массовых детско-юношеских организаций, хорошо известны. К структурам вроде итальянской балиллы, немецкого гитлерюгенда или советской пионерской организации сегодня принято относиться с известной долей иронии и пренебрежением. При этом обычно подразумевается, что такое же отношение было присуще и тем, кто состоял в этих молодежных объединениях. Это в корне неверно. В фашистской Италии и Третьем рейхе вышеупомянутые организации пользовались огромной популярностью у молодежи. Более того – членством в них гордились. И достичь подобного эффекта или объяснить его одними лишь методами государственного вмешательства никак нельзя.

Практика создания подобного рода массовых молодежных организаций была практически неизвестна поколениям, жившим до ХХ века. Детей строго отделяли друг от друга как по гендерному, так и по классовому принципу – теперь же эти барьеры были сломаны. Мало кто из современных исследователей согласится непредвзято признать, какую значимую роль сыграли фашистские, нацистские или коммунистические молодежные структуры в эмансипации женщин или формировании «общенационального пространства».

Парады или идеологическая муштра не казались тогда слишком высокой платой за освобождение от давно изживших себя школьных правил и появление новых возможностей для самореализации на политическом и общественном поприще. Разумеется, фашистское или национал-социалистское воспитание было до примитивности ограниченным по замыслу: в конечном счете все сводилось к подготовке бойцов и будущих жен и матерей солдат. Но эта ограниченность системы обманчива – в своем практическом воплощении она была намного шире.

Для мальчишек из миланских трущоб, получивших возможность на месяц выбраться на солнечные пляжи Южной Италии и познакомиться там со своими сверстниками со всех концов страны, такая поездка значила больше, нежели бормотание учителей о том, что Италии необходимы новые колонии. Для покинувших мрачные стены монастырской школы сицилийских девочек, чьи предки веками не ездили дальше соседней деревни или небольшого городка, увидеть Рим или Венецию было новым и волнительным опытом, значение которого трудно переоценить. Этим маленьким католичкам, воспитанным в суровых семейных традициях, организация балилл предоставляла много новых возможностей, о которых девочки раньше и мечтать не могли. Аристократы могли сколько угодно подсмеиваться над «забавами бедняков», но сами они ничего не могли предложить взамен – фашисты же давали не только стипендии на учебу, возможность заняться спортом или отдохнуть за государственный счет, но и шанс вырваться из узкого мирка, ограниченного бедностью и социальным статусом. Фашизм открывал молодежи дорогу в новый мир, даже несмотря на накладываемые режимом шоры.

Особенно наглядно этот дуализм проявлялся в спортивных остижениях «новой Италии». В полном соответствии с идеологическими требованиями («Больше участников, меньше болельщиков!»)

занятия спортом должны были стать и массовыми, и популярными, без этого невозможно было достичь конечной цели – превосходных физических качеств жителей восстанавливаемой Римской империи. Декларируя милитаристскую, по сути, задачу, на практике режим инициировал весьма полезный для всей нации процесс общегосударственной популяризации физической культуры. Были построены десятки новых стадионов и бассейнов, организованы соревнования по популярным в Италии и мире видам спорта. И то, что еще недавно было дорогим хобби для круга избранных, стало доступно миллионам обычных людей. Следует ли теперь считать «идеологическую плату» за все это такой уж высокой? Иначе говоря, пропагандистская безвкусица ура-патриотических лозунгов, в бесчисленном количестве сопровождавших такого рода спортивные состязания, не должна затенять тот безусловный успех, которого фашистам удалось достичь в этом направлении.

Тем не менее долгое время Риччи не удавалось добиться абсолютной монополии фашистского режима на воспитание подрастающих поколений – хотя с середины 20-х годов все неправительственные молодежные структуры были постепенно распущены (кроме католической), итальянский фашизм еще не не был готов к тому, чтобы поголовно и принудительно записать всех детишек в сыновья и дочери волчицы. Не был реализован главный для тоталитарного режима принцип – система еще не была всеобъемлющей. Родители могли пока выбирать – отдавать сразу своих чад на «воспитание в фашистском духе» или подождать, пока они будут автоматически зачислены в балиллы в возрасте 14–15 лет. Несмотря на эту относительную, столь нехарактерную для диктатур свободу выбора, метод кнута и пряника позволил балилле стать одной из самых массовых организаций Италии – между 1926–1927 гг., еще до запрета остальных молодежных движений, ее численность увеличилась в двенадцать раз, перешагнув миллионный рубеж, а в 1930 году в структурах балиллы насчитывалось уже больше трех миллионов детей.