Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия. Страница 37

– Нет, только недавно стал… странным. Несколько недель назад – пуф!-и все, – девушка передернула узкими плечиками, утирая слезы, – его вся семья боится.

В голове звякнул колокольчик предчувствия:

– После визита во дворец? Он же был здесь не так давно, верно?

Внучка Делрина посмотрела на меня с подозрением: глаза опухли от слез, кончик вздернутого носа покраснел, сделав россыпь веснушек только ярче.

– Как вы узнали?

Я переглянулась со Снорре: тот с каменным лицом сжал в руках книгу так, что затрещала обложка. Он знал, о чем я думаю. Это читалось в голубых глазах, в застывшей, неестественной позе.

– Откуда вы знаете? – девчонка дернула меня за рукав, заглядывая в лицо. Она была совсем юной, едва ли год назад отпраздновала совершеннолетние, и мне было ее жалко до слез. Что я могла ей ответить? Что ее дедушка, и без того не самый приятный человек в Геммине, подвергся процедуре, которая полностью извратила его сознание, превратив в монстра? Но и лгать я ей не могла.

– Вас он тоже бьет? – я повернулась к швеям, которые продолжали прятать глаза. Честного ответа я не ждала, но была удивлена тем, как одна из них с жаром воскликнула:

– Нет, конечно же! Только ее…

Неприятно удивленная самодовольством, которое звучало в голосе девчонки, которая была чуть старше Лиди, я погладили внучку Делрина по встрепанным рыжим волосам.

– Я поговорю с придворным магом, – изобразить улыбку было непросто, но я справилась, – он что-нибудь придумает.

Надеюсь, он сможет исправить то, что натворил. В противном случае, Лоркану придется искать нового придворного мага, уж я об этом позабочусь.

Когда швеи удалились, я повернулась к Снорре, надеясь услышать его мысли на счет Делрина, но он без отрыва таращился в окно, которое, как и многие в этой части дворца, выходили в княжеский сад.

Ничего примечательно в саду не было – суетились слуги, устанавливая необходимые декорации для приема, расставляя вазоны со свежими цветами, подравнивая фигурные кусты. Из-за толстого стекла нельзя было разобрать ни слова, но широкие улыбки и распахнутые в хохоте рты демонстрировали, что каждый в этом проклятом дворце, во всем Геммине, да что там – во всем Аралионе, был рад княжеской помолвке. Помолвке с призраком, ведь невесты у Лоркана еще не было и впомине.

– Что?… – начала я и осеклась. Причина столь пристального внимания капитана к парку стал ясной, как белый день. Между слугами, крадучись, гуляла Марна. Платье ее за несколько дней обветшало еще сильнее: подол выглядел древними лохмотьями, один рукав совсем оторван, а на втором – бурые пятна.

– Ведьма, – прошипел Снорре, но вставать не спешил. Он смотрел на Марну, которая плутала по лужайке, с такой ненавистью, что я испугалась – чем же она так ему насолила?

Ведьма двигалась слегка неловко, как человек, который при каждом повороте или шаге испытывает резкую, пронизывающую боль. Левая рука, обмотанная грязной тряпкой, была прижата к груди, и Марна баюкала ее как плаксивого ребенка, не желающего уснуть.

Слуги ее не прогоняли, напротив, кто-то из них пожалел несчастную девушку и протянул кусок хлеба. Ведьма отпрянула, как лесной зверь, напуганный приближением человека, но хлеб взяла. Выдрала из рук добросердечного мужчины, скрылась в тени старой яблони, и там, давясь и фыркая, в одно мгновение съела его. При взгляде на ее изможденное лицо, израненные руки, босые ноги, я поняла – Марна голодает.

– Как она вообще сюда попадает? – Снорре разговаривал сам с собой, кривясь от переполнявших его эмоций. Марна была ему отвратительна, и он не собирался кокетничать и отрицать это. – Устал ее гонять уже! Стоит выдворить эту нахалку, отвернешься – тут как тут!

Я молчала. Не потому, что была согласна с тем, что говорил Снорре: бродяжкам не место в княжеском дворце, какую бы симпатию Лоркан не питал к сирым и убогим. Вовсе нет.

Видеть то, что не видят остальные, иногда бывает слишком тяжело. Я закрыла глаза – он ни за что не должен узнать о том, что из его груди крепкая золотая струна, натянутая как нерв, тянется в сторону окна, проходя сквозь толстое стекло, как будто того и не существовало. Тянется, дрожа и вибрируя, чтобы на полдороги, у старой яблони, встретиться с тонкой, прозрачной нитью, струящейся из груди Марны.

Жестокая шутка, брошенная в сердцах, стала правдой. Эти двое были предназначены друг другу, но Снорре пылал такой ненавистью к Марне, что я дала себе клятву: они никогда об этом не узнают.

Глава 10

Когда солнце опустилось за горизонт, во дворец стали прибывать гости. Череда экипажей с замысловатыми гербами, часть из которых была мне знакома, выстроилась в длинную очередь, и княжеский холм, и без того залитый светом, вспыхнул еще ярче. За воротами было светлее, чем днем, и гомон голосов – возбужденных и нетерпеливых – заглушал музыку, которая доносилась из сада.

Я крутилась у зеркала, без энтузиазма прислушиваясь к гомону за оградой. Гостей было столько, что череда экипажей, встав вдоль дороги, уже спускалась с холма ближе к городу. Прием должен был вот-вот начаться и всем не терпелось попасть внутрь до момента, как у ворот грянут фанфары. Если ты оказался за оградой в момент, когда трубы глашатаев пропоют, во дворец ты уже не попадешь. По крайней мере, не сегодня.

– Красивое, – служанка восхищенно выдохнула, подходя ближе и аккуратно касаясь пальцами шелковой ткани, – вам очень идет.

– Правда? – я еще раз оглядела себя, чтобы убедиться в том, что действительно выгляжу приемлемо. Берринда увлеченно закивала, отходя подальше и оглядывая меня с головы до ног:

– Замечательно!

Последним штрихом к образу была брошь. Стоило приколоть ее к плечу, как она моментально изменила цвет, подстраиваясь под нежно-бежевый оттенок платья. Подавив первый порыв избавить от нее, засунуть в самый дальний угол и больше никогда не прикасаться, – я стала ловить себя на мысли, что она мне … нравится? Удивительное чувство, ведь я никогда раньше не привязывалась к драгоценным безделушкам, за исключением статуэтки Селофиссар.

– Пора, леди Ималия, – Берринда тепло улыбнулась мне и распахнула дверь.

Пора так пора. Подхватив в руки папку с бумагами и самопишущее перо, я выскользнула в коридор.

– Леди Ималия, вы выглядите просто бесподобно, – вкрадчивый голос с мурлыкающими интонациями догнал меня у дверей библиотеки, мимо которой Берринда вела меня к основному торжеству. Одхан, лучась доброжелательной улыбкой, довольно прищелкнул языком, когда увидел свой подарок на моем плече.

– Рад, что вам понравился мой скромный дар.

Я пожала плечами, разглядывая волшебника: тот тоже не упустил момент принарядиться. Черную хламиду, которую он носил ежедневно, он сменил на нормальную одежду. Темно-зеленая рубашка с высоким воротом и мундир, оттенком чуть темнее, выгодно подчеркивали рыжие волосы, которые сегодня были заплетены в две строгие косы. Никаких украшений на пальцах, кроме массивного перстня с камнем. В волосах больше не звякали тяжелые серебряные кольца. Сегодня Одхан полностью вошел в образ верховного мага Аралиона и правой руки князя Лоркана.

– Обычно я не принимаю подарки, – призналась я, поддаваясь внезапному приступу откровения. И прикусила язык, вспомнив, кто стоит передо мной. Одхан придвинулся ближе, не обращая внимания на возмущенный писк Берринды, которая, видимо, решила, что ее святая обязанность – защищать меня. Вспомнить только случай с Вейлин, которая напала на меня в коридоре. Неужели она опасалась, что и Одхан сейчас причинит мне вред?

– Польщен, что для меня вы сделали исключение. И безмерно счастлив, что мы разобрались с недопониманием, которое царило между нами все это время, – добавил Одхан, кончиками пальцев дотрагиваясь до броши. Фасон платья оставлял открытыми плечи, а потому я вздрогнула, когда чужие пальцы мельком скользнули по обнаженной коже.

Руки у Одхана были возмутительно-горячие, но спустя мгновение он уже отступил в сторону, давая нам пройти.