Подъем (СИ) - Стасина Евгения. Страница 54

— Я тебя украду, — коснувшись губами моего виска, шепчет мне на ухо Титов, беззастенчиво прижимая меня к себе.

— Как? У нас же гости…

— Переживут. Здесь же моя мама, уверен, скучно им не будет.

— Какой-то сомнительный аргумент… Она опять что-нибудь отчубучит, — прячу ладони в задних карманах его джинс, и потягиваю носом легкий аромат его туалетной воды.

— Света что-нибудь придумает. С этой своей беременностью, она вконец озверела. Даже я ее побаиваюсь. Слушайте, — говорит уже громче, разворачиваясь к собравшимся за столом. — Мы сбежим от вас на пару часов. Хочу порадовать жену в такой день…

— Боже! Вам что невтерпеж? — смеется Иванова, съедая уже третий кусок бисквита.

— Света! — под дружный хохот я заливаюсь краской, и прячусь от глаз друзей, уткнувшись лицом в мягкую мериносовую шерсть Сережиного пуловера.

— Что? Я же не на детском утреннике? — облизывая десертную ложку, словно не замечая недовольства своей тезки, что, цокнув языком, поправляет жабо своей белой шелковой блузки, ничуть не смущается Светка, игриво вздергивая бровь. — Главное, не соглашайся на еще одного ребенка! Я еле хожу и чувствую себя развалиной!

— Мы приглядим за детьми. Миша, налей-ка Софийке компота, — отпускает нас мама, и мы следуем в прихожую, набрасывая на плечи верхнюю одежду.

— Куда мы едем? — я устраиваюсь на сидении, разглядывая в окно стоящую рядом мазду — новогодний подарок мужа, заставивший меня на время потерять дар речи.

— Не скажу. Это же сюрприз, — он хитро улыбается и заводит двигатель, плавно выруливая с парковки, и я понимаю, что все равно не добьюсь ответа, даже если стану повторять свой вопрос, как заведенная на продолжении всего пути.

— Наденешь повязку мне на глаза?

— Нет уж, хочу чтобы ты запомнила дорогу.

Мне тридцать пять. Через несколько месяцев я отпраздную очередной день рождения, став старше еще на один год, но, несмотря на жизненный опыт, рождение двух детей и погружение в мир предпринимательской деятельности, ощущаю себя куда моложе своего биологического возраста. Наверное, это заслуга Сережи — его жаркие взгляды, порывистые поцелуи и неуемное чувство юмора заставляют меня забывать о течении времени, замерев в пограничном состоянии между куда-то ушедшей юностью и уже хорошо ощутимой зрелостью. Возвращаясь на три года назад, к моменту нашей первой встречи, единственное о чем жалею, так это о потраченных впустую мгновениях, которых лишила себя собственноручно, так долго не замечая его непохожести, его какой-то завораживающей особенности и природного шарма. Нужно было схватить его за грудки прямо в переполненном супермаркете, пока он размахивал в воздухе бумажной купюрой, сдабривая эффект брошенным сквозь зубы: “ Идиотка”, прижать к себе и целовать так долго, пока не поймет, что все остальное — мыльный пузырь, не стоящий убегающих в небытие минут. Нужно было заливать его мать каждый день, а встречая в дверном проеме его наглую физиономию, обезоруживающе улыбаться, чтобы все мысли из его головы улетучивались, оставив лишь единственно верное утверждение — вот она, моя будущая жена и мать долгожданной дочери. Если среди ваших подруг затесалась уверенная в себе блондинка, возомнившая себя великой свахой и знатоком человеческих душ, не спешите отмахиваться от ее предложения присмотреться к тому, кто по ее десятибалльной шкале добрался до верхней отметки. Кто знает, может быть рядом с вами и впрямь притаился лучший из лучших?

— Знаю, что не ответишь, но если не спрошу — упаду в обморок от волнения, — все же позволяю взять над собой верх женскому любопытству.

— Даже не старайся, — отправляя в рот леденец, он лишь качает головой, то и дело бросая взгляды на покоящуюся на приборной доске пачку сигарет.

— Это какой-то мазохизм. Выбрось, чтобы глаза не мозолила, — беру их в руки и заглядываю внутрь, желая убедиться, что их количество не уменьшилось.

— Мне так спокойней. От мысли, что в форс-мажорной ситуации мне будет нечем успокоить нервы курить тянет еще больше…

— Серьезно? Какая это попытка? Седьмая?

— Четвертая. И если ты хоть слово скажешь об отсутствии у меня силы воли, я выброшу тебя из салона, — знаю, что шутит, но все же не рискую читать ему лекции о вреде курения.

— Не выкинешь. Ты без меня пропадешь.

— С чего бы? Я и сам неплохо меняю подгузники, — Сережа морщит нос так, как делает это всякий раз, получая очередной сюрприз от годовалой дочери, с трудом сдерживаясь, чтобы не упасть без чувств от одного вида детской неожиданности. Но мне не в чем его упрекнуть — несмотря на подступающие к глазам слезы и хорошо читаемую на лице брезгливость, он все же стойко держится, спасая нежную кожу Софии от неминуемого раздражения, окажись он хоть на капельку менее выносливым.

— А вот это грубо, Сергей Юрьевич! — опираюсь локтем на пассажирскую дверь, развернувшись вполоборота. — Чтобы ты знал, в мои обязанности входит не только это. Вот ты, что делаешь, когда просыпаешься?

— Иду в душ…

— А я первым делом ставлю молоко на плиту, чтобы успеть приготовить кашу…

— Которую никто не ест, — вставляет шпильку, нагло улыбаясь.

— Да что ты? Пожалуй, можешь забыть и о вареных яйцах. Буду валяться до той поры, пока твоя дочь не навалит в штаны!

— И пожалуйста. Я даже готов составить тебе компанию, — поведя бровью, он недвусмысленно улыбается, устраивая ладонь на моей коленке.

— Ты ведь не снял где-нибудь номер? Я не смогу смотреть Светке в глаза, она меня сразу раскусит!

— Нет. Я сделал кое-что покруче!

Мы едем минут сорок. На улице заметно стемнело и управляющие компании уже успели зажечь фонари, от света которых лужи на проезжей части видны за несколько метров. Мы минуем центр, оставляем позади недавно отстроенный спальный район и движемся, окруженные лесополосой с каждой стороны оживленного шоссе.

— Приехали, — Сергей довольно улыбается, ожидая, пока охранник — усатый седовласый мужчина, довольно крепкий и устрашающий, — поднимет шлагбаум, пропуская нас на территорию поселка. Мужчина неторопливо выходит из своего домика, приветливо махая рукой припозднившимся посетителям, и приоткрыв окно, мой муж здоровается с ним так, словно уже не раз распивал с ним коньяк тихими весенними вечерами.

— Ты меня заинтриговал… — с интересом разглядываю дома, спрятанные за высокими заборами, так и не понимая, для чего он привез меня в это место. Сергей лишь отстукивает пальцами по рулю, довольно кивая головой в такт льющейся из магнитолы музыке, хитро поглядывая на мое увлеченное архитектурными многообразием здешних особняков лицо, а через пару минут, уже просит меня выбираться на улицу, взяв из бардачка увесистую связку ключей.

— Что ты задумал? — не могу сказать, что напугана, стоя перед воротами под тусклым светом одинокого фонаря, но внутри все же поселяется какое-то нервное ожидание.

— Буду дарить тебе свой подарок…

Подтолкнув меня вперед, Титов галантно придерживает дверь, и, пройдя следом, кивает спешащему нам навстречу мужчине — типичному представителю ЧОПа, в черной форме с характерной нашивкой на груди и висящей на поясе рацией.

— Сергей Юрьевич, — небольшой кивок головы и, замерев в паре шагов от нас, мужчина принимается пялиться на верхушки деревьев.

Я уже не слушаю мужа, не замечаю незнакомца, а лишь таращусь на двухэтажную постройку с французскими окнами и пристроенным гаражом, наверняка не на одну машину…

— Это ведь то о чем я подумала? — не могу скрыть возбуждения и, кажется, нетерпеливо подпрыгиваю, вцепившись в руку своего спутника. — Да?

Муж лишь протягивает мне ключи, и едва не падает, когда я как подросток, получивший долгожданный подарок, с диким возгласом висну на его шее, а уже через секунду бегу к двери, от дрожи в пальцах, ни с первого раза попадая в замочную скважину. Мой мечты исполняются под громкий смех Сергея — мелодичный, бархатный, делающий момент еще более сказочным, от осознания, что мой фей настоящий…

— Где этот чертов переключатель?