Босс на блюдечке (СИ) - Лина Луисаф. Страница 13

— Я уверен, у нее есть причины скрывать свое происхождение.

— Конечно же, есть! Может быть, ее подослал Левкой!

— Он бы не стал палиться так явно.

— Почему ты так в нее веришь? Чем она тебя так взяла, что ты назначил человека без опыта работы своим персональным ассистентом, а уже спустя полмесяца притащил домой?

— Я не вижу в ней злого умысла.

— Не видишь злого умысла? Ты вообще меня слушал, когда я тебе рассказывал, как она выманила Бессонова из его норы?

— О да, и мне чертовски понравился ее подход!

— Только ли подход? Ты уверен, что дело не в личной симпатии? Что она не взмахнула перед тобой своими ресничками или не выставила напоказ свои ножки?

— Слушай, Адам, я понимаю твое беспокойство, но можешь мне поверить, я не окончательно выжил из ума. Да, признаю, она очень привлекательна, но вокруг меня много привлекательных женщин, чтобы я терял голову всякий раз, когда с ними сталкиваюсь. Меня покорило не это.

— Что тогда?

— Ее страсть. Не пойми меня превратно…

Я ухожу, так бесшумно, насколько это вообще возможно. Нет, меня не терзают угрызения совести из-за того, что я услышала то, что не предназначено для моих ушей. В конце концов, это дало мне лишнюю информацию, а раз так, сожалеть я точно не собираюсь. К примеру, я узнала, что Геннадий Евгеньевич выполнил свое обещание — и скрыл мое прошлое настолько, насколько это вообще возможно. А еще — что существует некий загадочный Левкой, с которым меня связывает Адам. Фамилия кажется мне знакомой, но сколько я не роюсь в памяти, мне так и не удается вспомнить, кто это. Мысленно поставив себе отметку выяснить личность этого человека, я запираю дверь спальни изнутри, заворачиваюсь в одеяло как в кокон и чутко засыпаю.

Демьян будит меня в шесть утра: барабанит до тех пор, пока я, злая, не соображающая, где моя любимая кровать и куда я попала, не распахиваю дверь настежь так, что она громко ударяется о стену:

— Что?!

Однако это не Демьян. На пороге стоит Адам — и окидывает меня оценивающим взглядом с ног до головы:

— Вновь пытаешься соблазнить?

Вместо ответа я подаюсь назад и с таким же грохотом захлопываю дверь прямо перед его носом, сожалея, что не могу его прищемить.

— Демьян просил тебя разбудить, — раздается по ту сторону, — он ждет на кухне.

Проклятый тиран! Я и так почти целый месяц просыпаюсь в пять утра, поэтому, переселяясь сюда, я лелеяла крошечную надежду, что хоть смогу спать хотя бы семи — но у босса, естественно, свои планы.

Когда я, уже умытая, накрашенная и одетая, появляюсь на кухне, Демьян, спешно потягивающий кофе и просматривающий утреннюю почту, ухмыляется:

— Кое-кто ни разу не жаворонок, а?

— Пошел к черту, — желаю я вместо ответа и тянусь к кофейнику, чтобы налить себе обжигающего напитка. Сделав огромный глоток кофе и разлепив не желающие расставаться друг с другом веки, я уже вполне благосклонно цежу сквозь зубы, — какого черта ты разбудил меня в такую рань?

— Планы поменялись, — он становится серьезным, — мы вылетаем в Брюссель сегодня утром, необходимо как следует подготовиться.

— Ты шутишь?! — неверяще восклицаю я. — У нас в запасе было же полмесяца!

— Их уже нет. Мне поступила информация, что ресторан планируют выставить на продажу раньше, чем я ожидал — и если я хочу его заполучить, мне следует поторопиться. Едем в офис, оттуда сразу в аэропорт.

— Но постой, — я все еще не могу поверить своим ушам, — а как же заказать билеты на рейс? У нас ведь даже билетов нет!

— А зачем они нам? У меня частный самолет.

Два часа спустя мы стоим внутри здания аэровокзала, и я пораженно смотрю сквозь стекла на самолет, который повезет нас в другую страну. Я все еще не верю ни в то, что сейчас мы взлетим, ни в то, что у Демьяна есть свой частный аэропорт — даже не аэродром! Мне все кажется, что сейчас он воскликнет: «Повелась! Ну все, пошутили — и хватит, теперь едем домой», но Демьян спокойно общается с мужчиной в форме пилота. Похлопав его напоследок по плечу, он подходит ко мне:

— Вылетаем через полчаса. Еще успеешь перекусить, если хочешь, но на борту будет еда, так что… Эй, ты в порядке? Ты побледнела.

— Я в норме, — вяло отмахиваюсь от него рукой. Мне необходимо отвлечься, поэтому я хватаюсь за первую попавшуюся мысль, — мой английский… Моих знаний недостаточно, чтобы я могла тебе ассистировать, но мы все еще можем найти переводчика.

— За оставшиеся полчаса? — он хмыкает.

Я цепляюсь за то, что он ничего не говорит против конкретно найма, но отговаривается временем.

— А если и да? Если я найду за оставшиеся полчаса переводчика, он полетит с нами?

Демьян смотрит на меня с интересом.

— Он полетит с нами, если, — он подчеркивает последнее слово, — ты не просто найдешь переводчика, но и успеешь доставить его на аэродром.

— Заметано! Ты дал слово!

Его брови летят вверх, но я уже мчусь к выходу из вокзала, попутно набирая на телефоне номер.

Эмилия прибывает за двадцать восемь минут. Чтобы свершить невозможное, мне пришлось воспользоваться одной из ниточек Геннадия Евгеньевича, но оно того стоило.

Теперь сестра стоит рядом со мной, и свет, падающий из огромных окон, мягко ложится на ее кожу и волосы, заставляя сиять. Она в милом скромном платье светло-зеленого цвета, подчеркивающем светлый тон ее кожи и ее глаза, волосы собраны в высокий узел, обнажая точеную шею, на ногах — белые кеды, привлекающие внимание к изящным лодыжкам — настоящая куколка. Глядя на нее, я даже испытываю невольную гордость, будто сама приложила руку к созданию этой красоты, которую, как становится очевидно, вижу не я одна. Демьян окидывает ее оценивающим взглядом с ног до головы, и на щеках моей Эмилии, моего книжного червя Эмилии, в лучшем случае замечающей мужчин только тогда, когда они к ней напрямую обращаются, вспыхивает румянец. Мои брови удивленно взмывают вверх.

— Это и есть твой переводчик? — спрашивает меня босс.

— Угу, — я, наконец, отрываю свой взгляд от сестры и обращаю к нему, — твои условия выполнены: нашла и доставила в течение тридцати минут.

Он хмыкает, по достоинству оценив мою изворотливость. Затем натягивает солнцезащитные очки и бросает, направляясь к воротам вокзала:

— Считай, что со мной этот вопрос улажен. Тебе осталось убедить Адама.

— Адама? Он-то тут причем?

— При том, — материализуется тот из-за угла, — что я отвечаю за безопасность Демьяна и могу тебя заверить: я не допущу, чтобы в одном самолете с нами летели сразу два человека, которым я не доверяю.

СБ-шник выглядит злым. Ну да, пока он носился, убеждаясь, что в самолете нет ни жучков, ни бомбы, ни чего бы там ни было, я притащила ему еще одну, по его мнению, подставу.

— Пффф, не надо так самокритично, — я закатываю глаза, — если у тебя проблемы с доверием к себе, это не значит, что ты плохой. Пошли, Эмилия.

— Она не летит с нами, — Адам делает шаг вперед и загораживает мне выход, не давая нам с Эмилией пройти. — Достаточно и того, что он берет с собой тебя, но отправиться с нами человеку, приведенному тобой со стороны, я не позволю.

— Что же тебя так в ней напрягает? — я начинаю раздражаться. — То, что ее привела я, или то, что ты не успел пробить ее по базе?

— Все вместе.

— А если я скажу, что она дочь Буркова? Геннадия Евгеньевича?

— Мне это ни о чем не говорит.

— Серьезно? Ты вообще с какой планеты, если…

— Бурков? Ты сказала, Бурков Геннадий Евгеньевич?

Мы с Адамом, не сговариваясь, поворачиваем головы в сторону Демьяна. Шеф стоит у ворот, явно собираясь устроить нам нагоняй за задержку, но имя Геннадия Евгеньевича заставило его изменить свое решение. Он даже снимает свои очки и смотрит на растерявшуюся от нашей перепалки Эмилию так, будто видит ее впервые.

— Да, он самый, — подтверждаю я.