Пленник ее сердца - Дэр Тесса. Страница 33

Когда парадные покои остались позади, обстановка сильно изменилась. Пожалуй, убранство внутренних покоев можно было назвать аскетическим. Со всей очевидностью стало понятно, что вся роскошь этого места была показушной и к жизни воспитанников не имела никакого отношения.

На заднем дворе воспитательного дома Полина увидела огромное количество детей, несколько сотен, и только мальчики, одетые в одинаковые коричневые костюмчики, которые, словно солдаты, стояли ровными шеренгами.

– Как их много!

Герцогиня согласно кивнула.

– А ведь это только мальчики школьного возраста. В другом крыле живут девочки – их столько же. И еще несколько сотен младенцев размещены в усадебных постройках. Брошенных матерями младенцев здесь выхаживают, а потом отправляют в приемные семьи, где они воспитываются, пока не достигают школьного возраста.

– А когда они достигают школьного возраста, их снова забирают из семей? Но это же вдвойне жестоко. Сначала ребенок лишается матери, которая его родила, а потом единственной матери, которую знает.

– И все же им повезло больше, чем многим другим, – сказала герцогиня. – Они сыты, одеты, обуты. Их обучают грамоте. Когда эти мальчики подрастут, им помогут найти работу, обучат ремеслу. Маргарет, наша горничная, тоже выросла здесь, в приюте, как и несколько конюхов и садовников из нашего поместья в Камберленде.

– Им повезло, что вы о них заботитесь.

– Это мой долг… наш долг, мисс Симмз. Для людей нашего сословия не достаточно желать людям добра, необходимо добро творить.

Слова герцогини задели Полину за живое. Всю свою жизнь она мечтала о лучшем: о лучшем для себя и своей сестры, но пока у нее мало что получилось. Герцогиня Халфорд обладала властью и, что немаловажно, финансами для того, чтобы творить добро для тех, кто в этом больше всего нуждается, тогда как она могла похвалиться лишь тем, что каждое воскресенье опускала по одному пенсу в ящик для пожертвований.

– Что это у него на голове? – отвлек Полину от размышлений голос герцога. Грифф смотрел на худенького мальчика лет девяти, сидевшего на скамье в коридоре. На нем был тот же костюмчик унылого коричневого цвета, что и на всех прочих приютских мальчишках, но головной убор представлял собой нечто бесформенное, связанное из пушистой шерсти тошнотного зеленого оттенка.

Назвать это шапкой Полина не решилась бы: скорее то был недовязанный рукав или что-то вроде того. Непонятная вещица наползала на лоб с одной стороны, но не дотягивала до виска с другой.

Полина едва сдержала улыбку: такое могла смастерить только герцогиня.

– Так что это? – в недоумении повторил Гриффин.

– Я думаю, кепи, – предположила Полина.

– Это черт знает что! – решительно заявил герцог и направился к мальчику. – Эй ты, дай мне свою шапку.

Мальчик отшатнулся, одной рукой прижимая к голове зеленое нечто, другой закрывая лицо. Судя по всему, эта оборонительная позиция была для него привычной. Полина заметила, что он был гораздо меньше и худощавее прочих детей, и на левой скуле у него темнел синяк: наверняка его травили ребята постарше.

– Не хочешь с ней расставаться? Отлично. – Халфорд снял свою фетровую шляпу и протянул мальчику. – Держи. Предлагаю обменяться: моя в обмен на твою.

В полной растерянности мальчик стащил с головы вязаное нечто и отдал странному господину, получив взамен вполне приличную фетровую шляпу.

– Ну давай, – сказал герцог, – надень ее на голову.

Шляпа закрыла мальчишке уши, но, приподняв поля и посмотревшись в ближайшее оконное стекло, он все же смог себя увидеть. Возможно, все дело в том, что мальчик приподнялся на цыпочки… Как бы там ни было, Полина могла поклясться, что ребенок стал чуть-чуть выше.

Почему-то сердце ее болезненно сжалось.

– Как тебя зовут? – спросил герцог.

– Хьюберт. Хьюберт Террапин.

– Это они здесь тебя так назвали?

Мальчик мрачно кивнул.

– Ну, по крайней мере шляпа теперь у тебя будет нормальная, а не это безобразное зеленое изделие. Выше нос. Я знаю, что жизнь в приюте не сахар, но это не дает тебе права цеплять на голову шутовской колпак.

Герцогиня отреагировала на слова сына нетерпеливым покашливанием, и все трое продолжили путь по коридору приюта.

Полина украдкой то и дело поглядывала на герцога. Как же легко она поддавалась его обаянию! Стоило ему совершить один достойный поступок, и она уже готова сменить гнев на милость.

Нельзя же быть легковерной! – попеняла себе Полина и стиснула кулаки для большей решимости. Подумаешь, отдал несчастному мальчишке свою шляпу. Что с того? Таких шляп у герцога, поди, не меньше дюжины, так что из этого ничего не следует.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Вы не собираетесь это надеть? – спросила Полина, кивнув на зеленый кособокий колпак в его руке. – Обмен есть обмен.

Гриффин брезгливо поморщился:

– Он, должно быть, кишит вшами.

– Это исключено, – отрезала герцогиня. – Гигиена здесь образцовая.

– Не нравятся мне здешние порядки, – сквозь зубы процедил герцог. – Так нельзя поступать с людьми. Пусть они нищие, отбросы общества, но нельзя же лишать их остатков гордости.

У Полины сжалось сердце: в свертке, что герцогиня несла под мышкой, наверняка с десяток таких вот бесформенных, ни на что не годных изделий, и каждое из них – плод надежды и нерастраченной материнской любви.

Грифф, возможно, не хотел никого оскорблять, но все же его слова не могли не ранить любвеобильное сердце ее наставницы. И раны эти глубоки. Несмотря на это, никакой реакции не последовало: разве что два красных пятна появились на высоких аристократических скулах герцогини.

– Мы здесь не для того, чтобы выискивать недостатки в здешних порядках, – сказала она. – Сегодня у нас конкретная цель – посещение ясельного отделения. Идите за мной.

Ясли?

– Нет! – категорически заявил Грифф.

Герцогиня обернулась.

– Что?

– Я сказал «нет!». Есть грань, за которую я не перейду. И эта грань пролегает как раз здесь, – ткнул он пальцем в пол под ногами, – между этим местом и дверью ясельного отделения.

– Вам не нравятся младенцы, ваша светлость? – поинтересовалась Полина.

– Не особенно: шумные и назойливые создания, насколько я могу судить по своему ограниченному опыту. Полагаю, для одного визита я увидел достаточно.

– Мы почти обошли дом по периметру. Если хочешь вернуться, то кратчайший путь назад лежит через ясли, – заметила герцогиня.

Гриффин устремил на мать тяжелый взгляд.

– Я знаю, чего ты добиваешься: хочешь затащить меня туда, а потом сунуть в руки одно из этих пищащих созданий, потому что, как ты полагаешь, это заставит меня возжелать обзавестись таким же собственным. Возможно, с кем-то такой трюк и возымел действие, но, заверяю, не со мной. Я буду в карете, – бросил он через плечо и быстрым шагом пошел обратно.

– Подождите. – Полина виновато кивнула наставнице и догнала герцога. – Я пойду с вами. У меня с утра побаливало горло – не хочу, чтобы из-за меня заболел кто-нибудь из малышей.

– Мисс Симмз, вам следует остаться с моей матерью.

– Как и вам. – Полина почти бежала рядом, чтобы от него не отстать. – Вам здесь очень не нравится, да?

– Да, мне здесь не нравится.

– Вам бы надо быть чуть посговорчивее. – Полина покачала головой. – Я, кажется, начинаю понимать, что в вас так раздражает герцогиню, и вполне солидарна с ней.

– Моя семья оказывает поддержку этому учреждению со времен основания, и я не собираюсь эту традицию нарушать.

– Но вы могли бы давать больше.

– Пожалуй, вы меня убедили. Я увеличу сумму пожертвований на одежду воспитанников. Чтобы такого, – герцог брезгливо встряхнул зеленый колпак, – больше не повторялось.

– Знаете, можно обойтись и без ехидства. – Полина забрала у него колпак. – Да, эта вещь уродлива, но делали ее с любовью.

– Это? С любовью? Эта вещь – не знаю, как ее назвать, – выполнена настолько небрежно, настолько неумело, что поневоле наводит на мысль, что того, кому она предназначалась, хотели унизить. Какая уж тут любовь?..