Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ) - Эристова Анна. Страница 15

Порфирий тронул коляску, я оглянулась на восьмерых убогих и увечных. Странное ощущение появилось, что поймала чей-то взгляд. Нет, глупости, наверное, смотрела девочка – их проводница. Хотя, разве взгляд ребёнка может быть таким цепким и оценивающим?

Так, всё, хватит думать о нищих. У меня своих забот хватает. Мне нужно подружиться и поболтать с Елизаветой, познакомиться с её маменькой, деликатно выспросить о денежных делах. А потом вернуться домой и начать претворять в жизнь план по созданию на базе бывшего заведения музыкального салона «de renommeé», как говорила моя бывшая «мамка».

И я так и не купила перчатки, которые присмотрела.

Поместье Потоцкое открылось мне сразу же за еловыми зарослями, которые скрывали добрую часть вида. Ели были посажены так густо, что походили на живую изгородь, даже забор был ни к чему. Коляска проехала в широкие ворота, лошадь захрустела копытами по каменной крошке. У нас бы это назвали щебнем, но он был слишком мелким. За воротами был парк – приятный глазу, зелёный, с разбитыми клумбами, пока ещё зияющими чёрной землёй и редкими ростками. Чуть поодаль между цветущих вишен вилась милая пешеходная дорожка, обрамлённая кустами роз. Цветов на них ещё не было, но я сразу узнала листочки и колючие стебли.

Дом стоял на открытом месте парка и был примером классической уездной усадьбы, какой её описывали в книгах и снимали в кино. Двухэтажный, с большими окнами, с портиком и колоннами на крыльце, поблёкшего жёлтого цвета вперемежку с белыми рамами и барельефами, дом выглядел солидно и снобом смотрел на меня. Мол, тут приличные люди живут, аристократы, не шваль какая-нибудь вроде мадам Корнелии…

Я смутилась лишь на миг. Входная дверь открылась, и на крыльцо вышел подтянутый и невозмутимый лакей в чёрном костюме. Княжна бросила ему, когда мы остановились:

– Семён, доложи маменьке, что у нас гостья! Татьяна Ивановна, умоляю вас чувствовать себя здесь, как у себя дома. Потоцкое к вашим услугам.

Вот поместье мне, в отличие от его хозяйки, безумно понравилось. И так захотелось жить в нём! Не в нём, конечно, а в таком же доме, окружённом землями, парком, деревьями…

И никаких соседей на километры вокруг!

Глава 7. Оправдываюсь

Но пустые мечты. Я вздохнула, потом глубоко вдохнула. Воздух в этом мире был, конечно, замечательный, но здесь особенно – потому что ели и сосны окружали поместье как будто кольцом, как будто защищали от посторонней атмосферы. Где-то кудахтали куры, и этот звук показался мне таким родным, знакомым, милым… Захотелось посмотреть на них, полюбоваться. А тут и собака залаяла невдалеке, и я чуть не расплакалась от умиления.

Звуки пробудили во мне жадное желание вернуться домой. Даже если дома меня не ждёт ничего лучше, чем прежняя работа. Но я со вздохом загнала это желание обратно и сосредоточилась на визуальном плане. Усадьба красивая, хорошо отремонтированная. Видно, что у хозяек есть средства. Слуги ходят важные, солидные. Вон мужик какой-то прямо гусём выступает, даром что в руках корзины тяжёлые. А баба от колодца несёт вёдра на перекладине… Господи, как же она называется, эта приблуда? В голове пустота, только восхищение.

Чем?

Миром, временем, своей удачей. Занесло ж меня в такую прелестную эпоху! Такая красота, такая гармония…

Откуда-то появились двое: мужик с бородой и мальчишка лет восьми-девяти. Он удирал, а мужик его догонял. И даже плеть достал на бегу, хлестанул воздух! Пацан избежал удара, вильнув в сторону, а мужик ругнулся грязно и тормознул перед коляской, чтобы не попасть под копыта взбрыкнувшей от неожиданности лошади. Поклонился в пояс. Мальчишка уже скрылся за сараем, а я повернулась к Елизавете Кирилловне:

– Зачем он за ним гнался?

– Прокоп-то? Ох, не знаю, – легкомысленно махнула рукой княжна. – Видно, мальчик что-то украл или испортил. Дворня такие разгильдяи… Учишь их, учишь! А они всё одно не понимают: сохранность господского имущества – это их личная благодать!

Очарование сельского поместья улетучилось, как будто его и не было. Я кисло улыбнулась. Всё же крепостное право – это жестоко. И, каким бы прелестным ни был вид спереди, на задворках проступали пятна, виделись дыры и заплаты. Дети должны учиться в школе, а не работать на подворье и в поле. А взрослые не должны гоняться за детьми с плетью…

Теперь я поняла, почему Лесси так умоляла меня не продавать её. Работа горничной у хозяйки заведения всяко легче, чем в деревне, а у такой милой и доброй хозяйки, как я, и вообще плёвое дело!

– Пойдёмте же, Татьяна Ивановна, я познакомлю вас с маменькой, – настойчиво потянула меня в дом княжна. Я не стала сопротивляться и позволила увести себя со двора. В доме пахло мятой и хвоей. Всё тот же запах еловых лап… Я увидела их в вазе в виде букета и отчего-то рассмеялась. Вроде бы не Новый год…

– Как мило, – сказала Елизавете Кирилловне, указав на эту композицию. Княжна смутилась:

– Ах, это Прасковья, наша кухарка! Она любит, чтобы в доме пахло елью, ну а мы не препятствуем. Ведь и правда – пахнет хорошо!

– Да, как будто из детства запах, – призналась я.

– Ель отгоняет нечистую силу, – раздался голос из глубины холла. Я резко обернулась, едва не потеряв равновесие, и увидела в окружении старинной мебели и огромных тусклых картин в золочёных рамах статную и старую женщину лет эдак семидесяти. У неё были седые волосы, затейливо уложенные на висках и взбитые в пышную причёску на макушке. Такие можно было видеть на наших картинах девятнадцатого века, когда все поголовно женщины от десяти до семидесяти ходили в тугих корсетах и длинных платьях до пола.

А вы думали, что я образования не получила и в Третьяковку не ходила? Ходила. Даже в нашем деле нужно быть всесторонне образованной, не всё же языком не по назначению работать! Им ещё надо уметь говорить о разных вещах. Так вот, с моими клиентами или, как называли их теперь коллеги, «гостями» я наблатыкалась болтать о политике, о винах, об искусстве и даже об экономике, пусть мои суждения и выглядели обывательскими.

– Маменька, позвольте вам представить Татьяну Ивановну Кленовскую, – сказала воодушевлённым тоном возбуждённой кошки Елизавета Кирилловна. – Она недавно в нашем городе, но я пригласила её на ужин, чтобы отблагодарить и познакомить с вами.

– Добро пожаловать, Татьяна Ивановна, – милостиво склонила голову старуха. Боже, это мать княжны? В каком же возрасте она родила дочь? В пятьдесят? Такое возможно?

– Татьяна Ивановна, это моя маменька, княгиня Наталья Юрьевна Потоцкая, вдова.

– Мне очень приятно познакомиться с вами, Наталья Юрьевна, – я тоже кивнула. – Я действительно только сегодня оказалась здесь и всё ещё пребываю в очаровании перед городом и вашим поместьем. Оно поистине прекрасно!

Слова находились сами собой. То ли в детстве я перечитала любовных романов эпохи 19 века, то ли сериалов пересмотрела, хотя никогда не обращала внимания на такие вещи. Сериальчики пускала фоном, пока делала маникюр или лежала с маской на лице. А вот же закрепилось в голове…

– Что ж, Татьяна Ивановна, мне тоже приятны такие слова о поместье, в которое после смерти мужа я вкладываю всю мою душу. – Старуха княгиня повернулась и знаком пригласила меня следовать за собой: – Прошу в гостиную, нам подадут чай перед ужином.

Мы прошли через небольшую комнату, обставленную довольно просто, но с лоском, и оказались в гостиной. Диванчики, обитые красивым шёлком – не чета тем, что стояли в заведении, и картины в рамах, маленькие столики со свежесрезанными цветами – но ведь цветы ещё не цветут! – и ковёр с бахромой на полу поразили меня до глубины души. Я хочу такое же в моём музыкальном салоне! Хочу эту непринуждённую атмосферу шика, хотя вот так совершенно не видно, что сколько стоит.

Цветы, да. Мне будут нужны цветы. Сейчас, в начале весны, необходимо договориться с теми, кто выращивают розы и тюльпаны круглый год. А сначала найти их, этих возможно несуществующих производителей…