Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ) - Эристова Анна. Страница 24
– Сяду я верхом на коня! – заголосила Аглая, и я прикрыла уши. Нет, не вытягивает! Не Расторгуев, хотя голосище отличный.
– Стоп, стоп, – Варвара Степановна подняла руки. – Понятно. Следующую зови.
Я встала со своего стула и спросила:
– Ну как? Хорошо же поёт, правда?
– Мелко. Не загребает. Животом поёт, – поморщилась певица. – Но поработать есть с чем.
Ладно, пусть и так. Для музыкального салона сойдёт, не опера чай. Я встретила взглядом Пелагею, которая вошла, как и всегда, с вызывающе-кокетливым видом. Вот эта девица никого и ничего не боится. Мне бы её уверенность в себе!
– Спой, что знаешь, – велела ей Варвара Степановна. Пелагея подняла брови, скорчила жеманную гримаску и зачастила:
– Барыня-барыня, ты моя сударыня!
– Благодарю, следующую зови, – поморщившись, оборвала её певица. Пелагея фыркнула, пожала плечами и вышла. Варвара Степановна обратилась ко мне: – Никогда, слышите? Никогда не позволяйте этой девушке петь в обществе! Насмешка над песней… Будто кошка рожает, ей-Богине!
Я усмехнулась. Пелагее вообще бы рот не раскрывать, было бы прекрасно…
Настасью Варвара Степановна выслушала с удовольствием, про Авдотью сказала: «Слабоват голосок», а Аннушке даже сразу помогла с дыханием и потом долго качала головой: «Хорошая школа, а таланту почти нет». Что ж, у меня есть две звезды, остальные покажут себя в спектакле. Нельзя ждать от жизни многого…
– Стоп! – воскликнула Варвара Степановна, вскочив с кресла. – Кто поёт?!
Я оглянулась на Лесси. Моя служанка напевала себе под нос, раскладывая еду по тарелкам. Я спросила:
– Лесси, ты что, тоже поёшь?
– Прощенья просим у барынь, – испуганно сказала девочка, оборвав песню. Но Варвара Степановна нахмурилась, подходя ближе:
– А ну, спой ещё. Только погромче! Выпрямись.
Вытянувшись в струнку, Лесси стрельнула на меня глазами и послушно запела:
– Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…
Я не верила своим ушам. Да, у неё был приятный высокий голосок, но я никогда не подумала бы, что эта тростиночка способна ТАК петь! Чисто, звонко, кристально даже! Так поют хрустальные бокалы, так поют мальчики в церковном хоре, так поют соловьи… И моя служанка. Лесси самозабвенно выводила песню, карабкаясь голосом на невообразимую высоту, в полную силу, закрыв глаза и наслаждаясь самим процессом.
А Варвара Степановна прослезилась. Вытирая мокрые веки кончиком платка, пробормотала:
– Сподобила Богиня… – а потом прикрикнула на Лесси: – Замолчи!
Оборвав песню на высокой ноте, девочка захлопнула рот и даже рукой его прикрыла, со страхом глядя на строгую певицу. А та повернулась ко мне и сказала требовательно:
– Я буду работать с ней. Даже не спорьте! Такие голоса встречаются раз в столетие! Уникальное колоратурное сопрано! Она станет знаменитой оперной певицей, если вы не загубите талант на корню.
– Я не загублю, – торопливо отказалась я. – Помогите мне с остальными девушками, а Лесси пусть занимается с вами. Если надо, я заплачу за её занятия.
Лесси тихонько ахнула, ещё сильнее зажала рот. Варвара Степановна отмахнулась:
– Это я должна вам приплачивать, душечка… Каждый преподаватель мечтает встретить в своей жизни такой яркий и не огранённый талант!
Она повернулась к Лесси и сказала внушительно:
– Не петь без меня. Не пить холодную воду. Не есть острое и солёное! Беречь горло от сквозняков, понятно?
Девочка закивала, и я успокоила певицу:
– Я прослежу, не волнуйтесь.
– Занятия начнём завтра. Думаю, что смогу вывести на хороший уровень трёх из пяти девушек. Всего хорошего, Татьяна Ивановна.
Она ушла, а я повернулась к Лесси, вопросительно подняв брови. Девчонка бухнулась на колени и заломила руки:
– Барыня, не гневитесь! Не виноватая я! Простите меня, глупую, вообще больше никогда петь не стану, только не гневитесь!
– Станешь, милая моя, станешь, – почти с угрозой сказала я ей, поднимая за руки и помогая встать. – Ты, Лесси, станешь такой певицей, какой свет не видывал!
– Барыня ни за что не позволит, – грустно ответила служанка. И я поняла, что она говорит о мадам Корнелии.
– Барыню я беру на себя, – отмахнулась. – Что у нас сегодня на ужин?
– Капусточка, охотничьи колбаски и «дворцовый» супец. Барыня изволит откушать?
Она снова превратилась в вышколенную служанку, но я погрозила ей пальцем:
– Лесси, прекрати мне это! Представь только: ты станешь певицей! Настоящей, знаменитой! Толпы поклонников будут кричать твоё имя под окнами… А ты: «барыня изволит откушать»!
– Дак не стала ж ещё, барыня, – рассудительно ответила девочка. – А ну как и не стану? Что ж, службы лишаться зазря?
Усмехнувшись, я хотела потрепать её по плечу, но не стала этого делать. Всё же Лесси неожиданно очень умная и не по годам серьёзная, панибратство может её обидеть. Но я поклялась себе, что сделаю всё и ещё трошки, чтобы уникальный голос не пропал даром.
– Ладно, зови девиц ужинать, а я после домой поеду. Ты, пока ждёшь нас, можешь пробежаться по лавкам, купить себе что-нибудь…
– Что вы, барыня. Я ногами, сама как-нибудь побегу до дома, убираться-то надо!
– Жди меня, – велела я строго. Вот ведь… Сама она побежит через полгорода! А Порфирия гонять два раза не хочется. Подожду, пока настройщик закончит, а молоточки обойщика уже стихли вроде бы. Я вышла в салон и, проводив взглядом девушек, которые скрылись в кабинете, обратилась к обойщику:
– Готово?
– А як же, барыня! – солидно ответил он. – У нас контора сурьёзная. От! Прымай работу.
Осмотрев блестящие новой тканью сидения и спинки диванчиков и кресел, я, довольная, отпустила мастера, расплатившись. Поймала Захара за рукав и сказала озабоченно:
– Вывеска новая когда будет?
– Дак обещались за недельку сделать, – ответил мой вышибала.
– Неделька много. Сходи к ним, дай ещё денег и скажи, что заказ срочный.
Отсчитав несколько ассигнаций, сунула ему в руку. Позади кашлянул настройщик:
– Мадам, я вас убедительно умоляю проверить инструмент.
Я обернулась к щупленькому сморщенному дедуле, которого мне рекомендовали как лучшего специалиста в своей области. Старенький интеллигентный еврей щедрым жестом пригласил меня к роялю. Я подошла с умным видом, тронула несколько клавиш, и дед восхитился:
– Вы видите? Нет, вы видите этот прекрасный звук?
– Звук нельзя увидеть, – ляпнула я. Настройщик воздел руки к потолку:
– Богиня, за что мне это наказание?! Слышите ли вы, сударыня, каков звук на этом инструменте?!
– Я ничего в этом не понимаю, извините, – улыбнулась. – Сейчас позову Аннушку, она играет на рояле.
Аннушка, как всегда, совершенно не взволновалась, не обиделась, что я оторвала её от еды, не выказала ни единой эмоции. Зато села за рояль и преобразилась. После первых же нот лицо девушки стало вдохновенным, и она заиграла очень красивую мелодию, которая была мне смутно знакома. Я даже заслушалась. А тут и Лесси отозвалась мычанием за спиной. Видно, ей очень хотелось петь, но она не смела, помня о наказе Варвары Степановны. Я обернулась к девочке и шёпотом сказала:
– Один раз можно, Лесси, пой!
– Пылай, пылай, моя душа, – затянула негромко, но так чисто и страстно будущая оперная певица. – Душа моя заветная, ты у меня одна приветная, хоть и не стоишь ни гроша.
Я даже поперхнулась. Вот ведь как бывает! Музыка одна и та же, а слова другие. Звучит красиво, но так непривычно! Хмыкнув, я сказала:
– Всё, достаточно. Анна, как инструмент?
– Отлично настроен, – выдохнула девушка. – Давно не слышала такого звучания.
– Хорошо. Будешь играть этот романс, но я напишу вам другие слова. Подумаем, кто будет петь. Я уехала, а вы поужинайте и занимайтесь платьями, понятно? Лесси, пошли.
Она изобразила книксен и осторожно заметила:
– Акулина меня пришлёпнет, ежели я ей не принесу горшки!
– Не пришлёпнет. Порфирий позже съездит и заберёт. Пошли, ко мне модистка должна приехать.