Я не скажу тебе о сыне (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 40

— Но зачем ему это, ваша светлость? Он — значимая персона при дворе, в его руках сосредоточена большая власть.

Маркиза пояснила:

— О, Летисия, он прекрасно понимает, что его позиции сильны до тех пор, пока трон под его величеством не шатается. А он уже шатается, потому что у Этьена (надеюсь, вы не осудите меня за то, что я говорю о короле столь запросто?) нет надежного тыла. Ему давно пора было обзавестись наследником, а он за семь лет не продвинулся на этом пути ни на шаг. Если с его величеством что-то случится, и на престол взойдет новый король, то первое, что он сделает — это отправит в отставку всех министров. Ну, может быть, оставит только тех, кто вовремя переметнется на его сторону. Эрсан — слишком опытный политик, чтобы этого не понимать.

— Но в данном случае ничего не меняется, — возразила я. — Его величество всего лишь женится на иностранной принцессе.

— Ах, ваша светлость! — воскликнула Делфина. — Давайте не будем лукавить! Король Антарии не просто так решил зарыть топор вражды между нашими странами и отдать Этьену свою внучку. Да, принцесса еще слишком юна, чтобы принимать реальное участие в управлении Линарией, но я уверена, что дед отправит с ней в Лиму кучу советников. Возможно, какие-то условия будут оговорены даже в брачном договоре. Ваш король Родриго — хитрый старый лис, и он своего не упустит. Словом, не сомневайтесь — Эрсан, как и я сама, предпочтет быть в сторонников новой королевы и ее деда, а не в числе их врагов.

Граф оказался точен как сигезийские часы. Он вошел в гостиную ровно в пять, поцеловал руку хозяйке, потом склонился передо мной.

— Ваша светлость, я рад возможности быть, наконец, представленным вам. О вас говорят по всей Лиме, и мне было искренне жаль, что мы до сих пор не знакомы.

Я обмахнулась веером и покачала головой:

— Разве вы не помните, ваше сиятельство, что мы уже имели удовольствие познакомиться друг с другом, пусть и косвенно?

На его щеках заполыхал румянец.

— Нет-нет, ваша светлость, не напоминайте мне об этом! Тогда я вел себя как невоспитанный осел, и право же, мне неловко даже думать об этом. К своему оправданию могу сказать лишь, что меня вывело из себя несправедливое обвинение, брошенное мне мадемуазель де Робер, и я был взбешен настолько, что перестал контролировать себя. Я предпочел бы начать наше с вами общение с чистого листа.

Сейчас он смотрел на меня взглядом преданной собаки, но я ничуть не заблуждалась на его счет.

— Ну, что же, давайте начнем всё заново, — улыбнулась я, и он тут же припал губами к моей руке, задержав ее в своей ладони чуть дольше, нежели требовалось правилами этикета. — Хотя ваши слова о том, что в гневе вы не способны себя контролировать, меня настораживают.

Он покраснел еще больше.

— О, ваша светлость, вы неправильно меня поняли! Вы вполне можете положиться на мою сдержанность. Я крайне редко выхожу из себя, а иначе, согласитесь, я не смог бы быть военным министром.

Маркиза рассмеялась и поддержала его, а заодно и перешла к вопросу, ради которого мы у нее собрались.

— Надеюсь, вы понимаете, ваше сиятельство, что ваше умение держать язык за зубами послужит, прежде всего, вашим интересам? Мы с княгиней не состоим на государственной службе и можем позволить себе выражать свое отношение к различным событиям открыто. А ее светлость — и вовсе иностранка, и никто не ждет, что она будет предана интересам Линарии. Вот вы — другое дело. Любое ваше неосторожное слово может быть истолковано вашими врагами превратно. А врагов у вас немало, не так ли?

Он с жаром подтвердил, что всё прекрасно понимает, и готов поклясться, что будет нем как рыба во всём, что касается наших с ним приватных разговоров.

— Насколько я понял, ваша светлость, речь идет о возможном браке между нашим королем и принцессой Антарии? — спросил он, глядя мне прямо в глаза.

Он был уже не молод, но и не стар, то есть, пребывал в том возрасте, который как раз и подходил для активного участия в дворцовых интригах.

— Да, вы правильно поняли, — подтвердила я. — Но брак этот пока — явление предполагаемое. Его величество еще не сказал ни «да», ни «нет».

— Именно поэтому, ваше сиятельство, — вмешалась маркиза, — мы и взываем к вашему разуму. Не станете же вы спорить, что союз с Антрарией соответствует интересам Линарии как никакой другой?

— Ну, что вы! — воскликнул он. — Как можно с этим спорить? И я надеюсь, что его величество тоже прекрасно это понимает.

— Возможно, — кивнула я. — Но это отнюдь не значит, что он это предложение примет. У него могут быть десятки причин от него отказаться.

— И если он сделает это, — подхватила маркиза, — то Линария в лице Родриго Пятнадцатого обретет не друга, а врага. А наша задача — этого не допустить. Вы, ваше сиятельство, один из немногих людей, к чьим словам его величество может прислушаться.

Граф расцвел от такого признания его влияния на короля и на сей раз посмотрел на меня украдкой — словно хотел убедиться, что я тоже слышала это.

— Не сомневайтесь, сударыни, я приложу все усилия, чтобы убедить его величество принять верное решение.

Он ждал от меня одобрения, и я охотно откликнулась:

— Благодарю вас, сударь! Но поскольку у каждого из нас в этом вопросе так или иначе есть свой интерес, то мне хотелось бы сразу узнать о вашем. Да-да, я понимаю, вы — патриот своей страны и всегда готовы послужить ее интересам, но я с куда большим доверием отношусь к людям, которые, помимо благородных побуждений, имеют еще и те, которые идут на пользу лично им. И раз уж мы говорим с вами откровенно, то мне хотелось бы знать, что вы сами хотите получить в том случае, если этот брак будет заключен?

Он помедлил с ответом, но всё-таки сказал:

— Я хотел бы получить должность первого министра. Возможно, я получу ее куда раньше, чем его величество женится (позиции де Крелона сейчас шатки как никогда), но в таком случае я хотел бы быть уверенным, что принцесса Кьяра или ее дед не станут настаивать на моей отставке.

Маркиза удивилась:

— Я всегда полагала, что должность первого министра слишком хлопотна. Быть военным министром куда проще и выгодней, разве нет? Мой покойный супруг говорил, что на поставках в армию можно недурно поживиться.

Щеки графа стали совсем пунцовыми. Право же, он краснел как мальчишка!

— Не понимаю, о чём вы говорите, сударыня! — обиженно ответил он. — От себя же могу сказать, что должность министра морских и сухопутных войск требует, чтобы я эти войска регулярно объезжал, а я уже не в том возрасте, чтобы колесить по всей Линарии. К тому же, как вы справедливо заметили, у меня есть враги, а противостоять им куда удобнее, если ты выше их по положению.

Обстановка накалилась, и я поспешила вмешаться:

— Прошу вас, ваше сиятельство, не волнуйтесь! Маркиза совсем не хотела вас обидеть. Мы, женщины, слишком плохо разбираемся в политике, чтобы делать верные суждения. От себя же могу заметить, что Родриго Пятнадцатый умеет быть благодарным. Но вы же понимаете — я слишком плохо знаю вас, чтобы абсолютно вам доверять. И если вы решите рассказать о нашем разговоре его величеству, то это может сильно осложнить наши переговоры.

Он протестующе взмахнул рукой:

— Я же дал вам слово, ваша светлость!

Маркиза хмыкнула, выражая свое отношение и к слову мужчины вообще, и к слову графа в частности.

Он разгорячился еще больше:

— Какие гарантии вам нужны, ваша светлость?

Он сам свернул на нужную дорожку, и мне оставалось только немного его подтолкнуть.

— Если не ошибаюсь, ваше сиятельство, семь лет назад вы возглавляли тайную королевскую службу? Простите, если я неверно ее назвала.

— Да, ваша светлость, это так, — теперь он смотрел на меня с удивлением.

— Тогда скажите — правда ли, что королеву Алессандру обвиняли в государственной измене? Думаю, вы понимаете, что всё, что связано с Этьеном Третьим, интересует Антарию. Наш король собирается отдать вашему королю свою внучку, и мы хотели бы быть уверенными, что она не повторит печальную судьбу первой супруги его величества.