Я не скажу тебе о сыне (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 42

Она сказала это и тут же испуганно прикрыла рот рукой.

— Ох, нет, Летисия, об этом нельзя говорить! Но я вам доверяю.

— А что же сама Бланш? — я почувствовала, что мой голос задрожал, и закашлялась. — Ее чувства вы принимали в расчет?

— Конечно! — Джемма ничуть не смутилась. — Я знала, что она влюбилась в его величество примерно тогда же, когда и сама Сандра. Он приехал к нам в Сурель под чужим именем. Я видела, как Бланш смотрела на него! Только глупышка Сандра могла этого не заметить!

Хотя мы находились на свежем воздухе, мне стало трудно дышать. Поэтому я почти обрадовалась, когда Джемму позвал мажордом — прибыл новый гость, и ей следовало принять поздравление. Она звала с собой и меня, но в таком состоянии я не решилась вернуться в полную света залу и предпочла отправиться домой.

42. Дело королевы

Граф привез мне в нескольких местах опечатанную сургучными печатями папку с бумагами через два дня.

— Извольте, ваша светлость! Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы в дальнейшем вы уже не сомневались в моей преданности. Вы же понимаете, как я рисковал, изымая эти документы.

Я была уверена, что лично он ничем не рисковал — сейчас за сохранность документов секретной службы отвечали совсем другие люди, которых он обманул или подкупил, и которые, даже если пропажа будет обнаружена, вряд ли осмелятся выдать его самого.

Но, разумеется, я не сказала этого вслух. Напротив, рассыпалась в благодарностях и пообещала рассказать о его усердии самому королю Родриго.

Думаю, он не отказался бы, пригласи я его на обед, но мне так не терпелось раскрыть принесенную папку, что я с трудом выдержала десятиминутную беседу. И стоило ему откланяться, бросилась в свою спальню, велев горничной не беспокоить меня до ужина.

Мои руки дрожали, когда я ломала печати. Судя по всему, этим делом давно уже никто не интересовался, и хотя граф или тот, кто передавал ему эту папку смахнул с нее пыль, в некоторых местах пыль всё-таки осталась.

На форзаце размашистым почерком была сделана надпись: «Чрезвычайно секретно». Страницы некоторых документов пожелтели, а чернила на них выцвели, но всё-таки значительную часть изложенного возможность прочитать была. Мне стоило большого труда не заглянуть сразу на последний лист.

Нет, следовало начать с самого начала.

Первым в череде тщательно прошитых документов шло донесение начальника дворцовой стражи о том, что в ночь со второго на третье число месяца гнездования обходивший территорию королевской резиденции дозор заметил в саду в непосредственной близости от магического источника женщину в темном плаще. Приказ остановиться она не выполнила, а бросилась ко входу во дворец, которым пользовались обычно слуги. Стражники последовали за ней, но ей удалось скрыться, поскольку бежать напрямую они не могли из-за расставленных в саду магических ловушек, которые на незнакомку отчего-то не реагировали.

Об этом донесении я уже знала со слов шевалье де Ламажа, поэтому я не стала перечитывать его. Да, несомненно, какая-то женщина в саду была — заставить говорить неправду сразу нескольких человек из дворцовой стражи (а на эту службу мог попасть отнюдь не каждый!) не удалось бы никому.

Когда Эрсан заявил, что при проведении следствия соблюдались все необходимые нормы, он недалеко отошел от истины. Так, сразу после донесения шел протокол допроса каждого из стражников, дежуривших во дворце в ту ночь. И все они перед допросом давали клятву правды. Они дружно заявили, что разглядеть лицо женщины не смогли — на него был опущен капюшон, да и расстояние, с которого они видели незнакомку, было слишком велико. Женщина была среднего роста и явно молода — потому что двигалась легко и грациозно.

На нескольких следующих страницах придворные королевские маги описывали свои действия в ту ночь и на следующее утро. Они были вызваны в сад начальником стражи, и поскольку это было сразу же после бегства женщины, след ее магии еще удалось уловить. Все пятеро магов подтвердили, что это был след королевы.

Насколько тщательно они сличали эти следы, понять было невозможно — при всей нашей магической похожести с Бланш различия в нашей энергии всё-таки имелись, и если бы маги были чуть внимательнее, они бы не смогли этого не заметить. Но, судя по всему, они ориентировались, прежде всего, на то, что магические ловушки в саду не сработали, а это значило, что к источнику смогли бы приблизиться только два человека — я и Этьен.

В моем присутствии Бланш никогда не выходила в ту часть сада, которую могли посещать только члены королевской семьи, поэтому я не знала, отреагировали бы на нее ловушки или нет. Система безопасности в саду была очень эффективной и тщательно продуманной — ловушки были сделаны усилиями пяти самых умелых магов Линарии, и ни один из них единолично не смог бы их испортить — поскольку каждый вплетал в них что-то своё. А вот ослабить их действие смог бы даже один из пятерых. Быть может, как раз этого оказалось достаточно, чтобы ловушки не различили меня и Бланш.

От многочисленных предположений, которые я мысленно обсуждала сама с собой, у меня разболелась голова. И всё-таки я попыталась сосредоточиться. Если то, что я подумала, верно, значит, в заговоре должен был участвовать как минимум один из пяти магов. Я взялась за перо и выписала на листок все пять фамилий.

Именно в объяснительных магов впервые мелькнула информация о найденном в саду пузырьке с ядом. Принадлежность склянки к лавке моей тете Леони не вызывала сомнений. А вот происхождение самого яда, похоже, никого не заинтересовало. Никого, кроме шевалье де Ламажа. Но упоминания о его сомнениях я в документах не нашла.

Я вспомнила шевалье, и глаза сразу же затуманились слезами. Если бы он был рядом сейчас, мне было бы проще во всём разобраться.

Из-за слёз я уже почти не видела строк, а одна из слезинок, упав на бумагу, размыла чернила, превратив несколько слов в синее пятно.

Я встала с кровати, прошлась по комнате. За окном было уже темно, и только многочисленные светлячки словно драгоценные камни сияли в саду. Пяти минут мне хватило, чтобы немного прийти в себя, и я вернулась к документам.

На следующем листке я обнаружила выписку из первого тома Свода законов Линарии, в первой статье которого говорилось, что средоточием магической мощи страны является королевский источник, а любая попытка осквернить его определяется как государственная измена.

Да, это я знала и сама, но неужели на основании таких скромных и неоднозначных доказательств можно было обвинить в столь страшном преступлении саму королеву? Даже если они посчитали, что у меня была возможность это сделать, то должны были бы, по крайней мере, приписать мне какой-то убедительный мотив.

Впрочем, оказалось достаточным перевернуть еще одну страницу, чтобы этот мотив обнаружить.

Я вздрогнула, прочитав имя герцогини де Ламар. Джемма! Они допрашивали Джемму! Я посмотрела на дату, обозначенную в протоколе допроса. Четвертый день месяца гнездования!

Письмо от Этьена о расторжении нашего брака я получила только десятого! Почти неделю после допроса кузина вела себя, как ни в чём не бывало, не посчитав нужным сообщить мне о том, что тайная канцелярия искала доказательства моей мнимой вины! Я попыталась вспомнить, видела ли я Джемму в те дни во дворце, разговаривала ли с ней, но не смогла.

Ее спросили, говорила ли когда-либо ей королева о своем беспокойстве по поводу отсутствия у нее детей, и Джемма ответила — да, говорила. Впрочем, тут она не солгала — мы с ней неоднократно обсуждали эту тему. Далее последовал вопрос, могла ли решиться королева на не вполне законные действия, чтобы не допустить развода с мужем. И снова Джемма ответила утвердительно.

Вопросы задавали в определенной, очень грамотной последовательности, и кузина всё больше и больше запутывалась в этой паутине. Знает ли она о том, что ее родная тетя Леони де Сурель умеет готовить отвары из трав, в том числе ядовитых. Да, она слышала об этом, но она никогда не общалась с тетей и всегда предостерегала от этого ее величество. Да, королева Алессандра весьма интересовалась магическим источником и однажды даже упомянула о каком-то случае из истории прошлых веков, когда в фонтан в королевском саду был брошен яд, что весьма печально сказалось на здоровье многих членов королевской семьи.