Слово Ветра (СИ) - Гордеева Алиса. Страница 23

— Да, но! — придвигаю соседний стул поближе к старику и сажусь рядом. — В самом начале речь идёт о реле заряда, — кончиком простого карандаша веду по тексту, чтобы без ошибок прочитать полное наименование. — А в приложении к договору – уже о реле блокировки стартера.

Я снова дотошно зачитываю старику буквенно-цифровое обозначение реле, но Чертов даже не думает воспринимать меня всерьёз.

— Что-то ещё, Марьяна?

— Вроде нет, — смущённо отодвигаюсь, проклиная свои недалёкие познания в области физики. — Это одно и то же, да?

— Не думаю, — хмыкает Иван Денисович. — Скорее просто описка. Не бери в голову. Договор был вдоль и поперёк проверен моим юристом: там всё чисто!

— Проверен? Уже? — тушуюсь ещё больше. — Тогда зачем я его перевожу?

— Хороший вопрос! — Чертов снова улыбается, хоть я и не вижу ничего смешного в напрасно потраченном на этот дурацкий договор времени.

— Понимаешь, Марьяна, — старик теребит свою козлиную бородку и явно с трудом подбирает слова. — Все мои юристы знают английский в совершенстве, поэтому потребности в переводе никогда не возникало.

— А сейчас что?

— А сейчас это всё, — Чертов небрежно обводит рукой кабинет. — Отныне принадлежит Владу. А мы с тобой оба знаем, что языки — это не его. Да и тебе не помешает войти в курс дела: не могу же я вечно заменять внука. Я устал, Марьяна. И вообще, пойдём ужинать! Галочка такую запеканку приготовила! Ммм!

— Ладно.

Решаю не спорить с Чертовым и суетливо начинаю разбирать завалы на его столе. Какое-то время старик въедливым взглядом следит за каждым моим движением, а потом внезапно встаёт и, сжав за спиной руки в замок, подходит к окну. Он внимательно вглядывается в темноту, но, уверена, видит только своё отражение.

— Не люблю осень, — немного помолчав,произносит монотонно. – Особенно октябрь. Тёмное время. Промозглое.

— Я тоже, – пожимаю плечами. В последние годы осень всегда ассоциируется у меня с Ветровым. Наш сентябрь был одновременно самым сладким и самым горьким в моей жизни.

— А мне довелось родиться в октябре, — бурчит себе под нос Чертов, не думая оборачиваться. — В этом году юбилей.

— Ого, – отложив приборку, смотрю на Ивана Денисовича: я живу здесь почти месяц, но о Чертове толком ничего не знаю. — И сколько вам?

— Семьдесят пять будет в субботу.

— Солидный возраст, — робко улыбаюсь.

— Пугающий, — хмыкает Чертов. — Знаешь, в какой-то момент начинаешь понимать, что запущен обратный отсчёт.

— Семьдесят пять не девяносто.

— Но и не двадцать, — кивает своим каким-то мыслям старик и, не глядя в мою сторону, шагает прочь. Правда, ухватившись за ручку двери, замирает. — Больше осени я не люблю дни рождения. Но нынче цифра обязывает устроить хотя бы скромный ужин по этому поводу. В субботу. Будут самые близкие. Если ты решишь не спускаться, я пойму.

— Почему я должна так решить? — в замешательстве хлопаю глазами, а потом понимаю, что просто не доросла до «самых близких». — Не переживайте, Иван Денисович, мы с Марусей не станем омрачать ваш праздник своим присутствием.

— Я не об этом, Марьяна! — качает головой Чертов и даже на мгновение оборачивается. — Сол обещал быть, а о твоей нелюбви к этому парню я знаю не понаслышке.

— Если только в Моррисе дело, — не узнаю свой голос, — то ради вас я как-нибудь стерплю его компанию.

— Вот и замечательно! — усмехается Чертов и уходит, оставляя меня одну дрожать от волнения в своём кабинете.

С трудом разложив всё по местам, я наконец выключаю ноутбук, но прежде чем уйти, убираю в отдельную папочку тот странный договор с неверными позициями. Это Чертов доверяет Ветрову как самому себе, я же во всём давно ищу подводные камни.

Глава 11. План

Марьяна.

Дождь за окном барабанит по крыше, словно пытается меня остановить. Игнорирую грохот холодных капель и, глубоко вдохнув, бросаю контрольный взгляд на своё отражение.

Вечерний макияж, аккуратная причёска, платье чернильного цвета от именитого дизайнера и тонкие шпильки — сегодня Жанна постаралась на славу. Капелька духов, как завершающий аккорд, и я готова спуститься к гостям. Вот только волнение нестерпимыми разрядами тока сотрясает тело. Идеальная обёртка снаружи и абсолютный раздрай внутри! Теперь знаю: подготовиться к встрече с Ветровым невозможно!

Я в сотый раз поправляю шелковистый подол с откровенным разрезом до середины бедра и тыльной стороной ладони пытаюсь унять бешеный жар, сковавший щеки. А потом выхожу, наконец, из своей спальни: я и так немного припозднилась.

Гости начали подъезжать к особняку Чертова ещё полчаса назад. Дорогие лимузины, семейные пары, пожилые джентльмены — из окна своей спальни я равнодушно наблюдала, как все они стекаются к нашему дому, но ждала только Саву. Мне было крайне важно увидеть, на чём он приедет и с кем… И стыдно признаться, я до сих пор не знаю, что из двух зол волновало меня больше…

Как и следовало ожидать, Сол Моррис прибыл на праздничный ужин не один… Шикарная брюнетка в вечернем платье и элегантном манто вышла следом за Ветровым из огромного внедорожника чёрного цвета. За пеленой дождя я не смогла разглядеть ни номера, ни марки авто, ни наличия или отсутствия тонированных стёкол. Впрочем, не так уж и дотошно я рассматривала автомобиль! Всё моё внимание в первые минуты было приковано к Саве. Я сгорала от ревности, пока отсчитывала каждый его шаг от парковки до порога; проклинала его спутницу, откровенно наслаждающуюся близостью дорого сердцу мужчины, и до зубного скрежета завидовала её счастью. Я с упоением следила за каждым жестом Савелия, его улыбкой, адресованной не мне, и совершенно позабыла о главном! И лишь когда влюблённые скрылись от моего нездорового наблюдения в стенах дома, я вспомнила про внедорожник… Правда, к тому времени он уже отъехал, уступив место вновь прибывшим гостям и оставив меня с носом.

Аккуратно перешагнув порог спальни, я на носочках крадусь к комнате напротив. Сквозь тонкую щель приоткрытой двери смотрю, как Галина Семёновна читает Маруське сказку перед сном, и очень волнуюсь, что уложить кроху, женщине так и не удастся. Я помню, как долго Руся училась мне доверять, и, к сожалению, после исчезновения из нашей жизни Влада, малышка только сильнее закрылась от мира. И всё же, пересилив себя, я мысленно желаю Марусе сладких снов и отхожу от двери.

Шаг. Второй. Третий. Темнота коридора сменяется яркими огнями в гостиной, а тишина — приглушённой музыкой и чужими голосами.

Я почти не дышу. Спину сводит от напряжения, а во рту мгновенно пересыхает. Незнакомые лица. Бокалы с шампанским. Высокие столики с закусками и снующие официанты во фраках. Теперь понимаю, зачем Чертов дал Галине Семеновне выходной, а ещё, что на семейный ужин в кругу самых близких этот вечер похож примерно так же, как кенгуру на верблюда. Впрочем, это даже к лучшему! Я не готова к тесному общению с четой Ветровых, а так у меня остаётся шанс понаблюдать за Савой издалека.

Каким бы диким и необузданным ни было моё волнение, я не таясь подхожу к Чертову. И пусть мы с Марусей поздравили старика ещё утром, сейчас я делаю это официально. Иван Денисович благодарно кивает и начинает знакомить со своими гостями, нарочито избегая подводить меня к Ветрову. Уже минут через десять в голове образуется каша из имён и регалий, но я продолжаю приветливо улыбаться и задавать дежурные вопросы, как всегда учила делать меня мама на подобных мероприятиях. А ещё я старательно игнорирую тяжёлый взгляд некогда любимых глаз, намертво приклеенный ко мне с первой секунды моего появления в зале. Держусь уверенно, даже немного высокомерно. За маской безразличия скрываю разодранную душу и отчаянно притворяюсь, что не замечаю присутствия Савы на празднике.

— Аннушка, как я рад тебя видеть! — Чертов встречает очередную пенсионерку в расшитом пайетками платье.

— Ванечка! — лебезит перед Дьяволом старушка. — С юбилеем, дорого́й!