Слово Ветра (СИ) - Гордеева Алиса. Страница 26

— Ничего! — ласкаю брюнетку нежным взглядом, включаясь в игру: Марьяна не должна увидеть моей слабости!

Шампанское. Закуски. Дежурные улыбки… Чертов обещал ужин в узком кругу, но, похоже, пригласил добрую половину столицы.

Я мало кого здесь знаю. Да что там! Мало кого я спешу узнать… Чужие имена скоростным поездом проносятся мимо, как и разговоры ни о чём. В очередной раз включаю в себе американца. Ему простительно не улавливать суть беседы и отвечать невпопад.

Прижимая к себе молчаливую спутницу, я слоняюсь по огромной зале в ожидании ужина. А за неимением последнего, пожираю взглядом Марьяну.

Вместо того чтобы скорбеть по отцу или переживать за мужа, Нана ходит среди гостей под ручку с Чертовым и улыбается всем подряд. Чернильное платье в пол отчасти напоминает о её трауре, но сумасшедший разрез, при каждом шаге оголяющий стройные ноги, лишь подтверждает мои подозрения: Марьяна умеет любить только себя! Тот океан боли, что я видел в её глазах на кладбище — не что иное, как фальшь! Мимолётное сожаление о потере, не больше! Хотя чему я удивляюсь? Мне она нашла замену и того раньше…

— Мой мальчик! — напряжённого плеча касается дряблая ладонь Чертова. — Наконец-то я освободился и могу уделить тебе внимание!

Старик от души улыбается, а после бросает холодный взгляд в сторону моей спутницы.

— Грустите, Мариночка?

— Вовсе нет, — отрабатывает свои деньги девица, заметно оживляясь при виде Чертова.

— Вот и правильно! – Иван Денисович деловито оглядывается по сторонам, словно потерял кого, а потом снова обращается к моей пассии.

— Мариночка, а вы помните Марьяну?

И вроде старик говорит не со мной, но от одного только имени Свиридовой, произнесённого вслух, меня начинает ломать.

— Разумеется! — профессионально лжёт девица, а сама пытается уследить за направлением стариковского взгляда.

— Тогда, может, составите ей компанию, а то, я смотрю, она совсем загрустила! Да и нам с Солом есть о чём поговорить, правда?

— Да, – киваю, убирая ладонь с тонкой талии своей женщины, а сам с упоением смотрю на другую. Слишком хрупкую. Чересчур красивую. Насквозь лживую! И больше не мою.

Нана стоит возле окна. Бесцельно всматривается в темноту и тонкими пальчиками провожает дождинки. Я почти начинаю ей верить. Правда, Чертов быстро опускает меня на грешную землю:

— Повезло моему внуку с любимой женщиной, правда?

— Мне бы вашу уверенность! Как, кстати, здоровье Влада?

— Увы, врачи не радуют нас добрыми вестями. Всё сложно, Сол!

— Мне жаль, — киваю старику, да и своим подозрениям. Я угадал: за красотой Марьяны скрывается холодное сердце, неспособное любить!

— Да уж, — морщинистой ладонью Чертов тормошит козлиную бородку и на мгновение растворяется в своих каких-то думах, а потом произносит слишком глухо и отрешённо:

— Не повезло нашей девочке. Порой кажется, что малышка проклята!

Меня разрывает от желания обронить, что больше всего не повезло Осину с женой, но деликатно молчу. В конце концов, что творится в их семействе, меня не касается!

— Кстати, — встрепенувшись, резко меняет тему разговора Чертов. — Я всё же подумываю отойти от дел, Сол. Медленно, но верно ввожу Марьяну в курс всего. Пока Владик не окрепнет, дела будешь вести с ней!

— Ну уж нет! — из груди вырывается хриплый стон, а нервы опаляет неприятная догадка: деньги! Вот она причина, по которой Марьяна, наплевав на здоровье Осина, осталась с Чертовым. Как там старик за ужином обмолвился: Свиридов лишил свою дочь всего? Что ж, Нана не пропадёт!

— Не горячись, Сол! — скупо улыбается Чертов. — Марьяна законная жена Влада, и вправе представлять его интересы на фирме.

— Отлично! Тогда, может, она продаст мне недостающий процент акций? Я даже готов приплатить как следует!

— Ты торопишься, Сол! — огрызается старик. — Влад не умер — он всего лишь в больнице. Продавать ему акции или нет, не Марьяне решать!

Выдыхаю сквозь раздутые ноздри: Чертов снова прав!

— Скажи мне, Сол, — прищурившись старик внимательно смотрит на меня, словно видит впервые. — Насколько далеко ты готов зайти, чтобы выйти из этой игры победителем?

И снова выдох. Взгляд невольно возвращается к Нане. В крови гудит шампанское , а в голове — отголоски ЕЁ слов, давних признаний, бессмысленных обещаний.

— Я уже проиграл, — отвечаю Чертову честно и срываюсь с места. Как параноик, крадусь ближе. Слышу ЕЁ голос, позволяю аромату ЕЁ духов проникнуть под кожу. Чертов ошибся только в одном: проклят в этой истории я!

— Вот ты где, Марина! — мне требуется не дюжая сила воли, чтобы взглянуть на свою продажную спутницу. Впрочем, невольно ухмыляюсь: продажная, по сути, здесь не только она. Разница лишь в том, что Марина открыто называет свою цену, тогда как Марьяна прикидывается наивной дурой.

— Сол, ты уже освободился? — приторным голоском ласкает слух брюнетка. — А я, смотри, кого встретила. Ты же помнишь Марьяну?

— Разумеется, — долбанное сердце пропускает удар за ударом: я точно не рассчитал свои силы, когда отважился подойти так близко.

— Пойдем, Марина! Ужин вот-вот начнется! — ищу отговорки, чтобы сбежать.

— Конечно, — брюнетка кивает, но вместо того, чтобы просто уйти со мной, начинает рассыпаться перед Свиридовой в никому не нужном наигранно-вежливом прощании.

Держу себя в руках. Мимо ушей пропускаю пустые фразы. А сам ловлю каждый вздох Наны, как последний. Схожу с ума от её близости, но понимаю, что между нами бездонная пропасть. Сгораю дотла от желания зарыться носом в её волосы на затылке и пальцами до красных отметин впиться в полупрозрачную кожу на шее.

— Грабли! — чеканит Нана и внезапно оборачивается, выбивая из моих лёгких остатки кислорода.

— Грабли? — повторяю за Свиридовой, ни хрена не понимая!

— Это такой сельскохозяйственный инструмент с острыми зубчиками, — откровенно потешается надо мной Марьяна, пока я медленно погибаю в глубине её глаз цвета молочного шоколада. Самого сладкого, незабываемого, вкусного… Чёрт! Какой же я, оказывается, слабый! Как легко этой стерве со взглядом дикой кошки удаётся отключить мой мозг. Что я там говорил про ненависть? Идиот! Я пропадаю в своём желании с головой! Плавлюсь рядом с Наной, как кусок сливочного масла в тарелке с горячей кашей.

— Я знаю, что такое грабли! — прямо сейчас отчаянно наступаю на них, не чувствуя, как те бьют по моей башке.

— Не сомневаюсь! — язвит колючка, беспечно улыбаясь. — Ваш словарный запас поражает своим многообразием, Сол Моррис.

Моё имя она выделяет с особой интонацией, словно пытается задеть за живое. Глупая девочка, ей достаточно просто быть рядом, чтобы каждый нерв в моём теле горел адским пламенем боли.

— Какие слова на русском ваши самые любимые, Сол? — осмелев, Нана тянется ближе, а я не спешу её ставить на место. Знаю, что пожалею: уже в следующую секунду вспомню про её брак с Осиным, её предательство, бездушное, расчётливое нутро, и с новой силой возненавижу. А пока не могу отвести от Марьяны глаз! Как параноик, вдыхаю полной грудью воздух. Тот ещё недавно теплился внутри лёгких Наны, а сейчас в отчаянном порыве вылетает сквозь сладкие губы, о которых фанатично грезил каждую тёмную ночь.

— Тс-с! — Свиридова заходит в своей игре слишком далеко. — Я попробую угадать! — мимолётным касанием указательного пальца оставляет ожог на моих губах. — Предательство? Ложь? Фальсификация документов?

Марьяна отчаянно пытается разбудить во мне совесть или чувство вины — не знаю! Я с трудом разбираю смысл сказанных ею слов.

— Это всё? — хочу, чтобы она замолчала, взглянула на меня, как раньше, светом моим спасительным стала, как когда-то давно. Марьяна будто чувствует — стихает. А я на долю секунды впускаю в своё сердце надежду, но потом замечаю на безымянном пальце Наны кольцо, и мой ад разверзается с новой силой.

— Это только начало! — многозначительно обещает Свиридова и, бесстыже виляя задницей, проходит мимо меня. Лавируя между гостями, она уверенно держит курс вглубь дома. Не останавливается. Не оглядывается. Не спешит. Но каждым своим порочным жестом манит за собой, нещадно растаптывая острыми каблучками мою силу воли.