Слово Ветра (СИ) - Гордеева Алиса. Страница 48

— Типун тебе на язык, Грачёв! — Сава переводит взгляд в сторону друга. — Пусть живёт себе долго и счастливо, только без моей Наны!

— Это на время, Ветров! Пока не разберёмся, что к чему! — пытается образумить парня Федя, но я вижу: бесполезно.

— Нет! — мотает головой. — Никогда больше её не отпущу от себя ни на шаг! Это понятно?

— Тогда ты следующий, Ветер! — обречённо ведёт плечами Грачёв, пока мой мир рассыпается битым стеклом под ногами.

— Плевать! — мой милый, бесстрашный Сава слишком самоуверен.

— Нана! — Маруся дёргает меня за руку и нетерпеливо переступает с ноги на ногу.

— Идём, солнце! – с улыбкой на дрожащих губах переплетаю наши пальцы и, широко распахнув дверь, веду кроху в туалет.

— Доброе утро! — натянуто здороваюсь с Грачёвым, а сама не могу перестать следить за Савой. Понимаю, что и дня не смогу без него, не выдержу очередной разлуки, но и источником повышенной опасности быть не имею права. Я и так потеряла в этой жизни слишком много. Если что-то случится с Ветровым, я себе не прощу!

Провожаю Марусю в ванную комнату. Пока кроха делает свои дела, с замиранием сердца жду продолжения разговора ребят, но они как по команде тут же меняют тему. Сава сетует на погоду. Ругает для видимости Федьку за вторжение в наш уютный мир. Грачёв недовольно сводит челюсти, но спорить с Ветром не спешит. Как верный друг, он готов принять любое решение Савы и быть рядом с ним до конца, только я так не могу…

— Я вчера звонила отцу Влада, – начинаю первой неприятный разговор. – Сергей Петрович ждёт нас сегодня с Русей. Дела все отменил, – вру: Осин-старший не ответил. — Назавтра уже забронированы билеты на самолёт в Израиль.

— Ты никуда не поедешь! — гремит Ветров и насквозь пронзает нетерпящим возражений взглядом.

— Прости, Сава, но я всё для себя решила! — за дикой болью в сердце с трудом разбираю свои прощальные слова. — Я с тобой не останусь. Мы в прошлом, извини.

— Чушь! — вспыхивает Сава и в два счёта сокращает расстояние между нами. Хватает меня за плечи и трясёт, чтобы выбыть из меня правду, как пыль из старого ковра.

Запрещаю себе плакать. На замок закрываю сердце: я выберу чувства в другой раз, а сейчас… сейчас не хочу, чтобы Ветров рисковал собой из-за меня. Не знаю, где беру силы, но смело встречаюсь с парнем взглядом. Его надрывный, не верящий. Мой холодный и решительный. Я обязана оставить Саве шанс на спасение!

— Ты просто ошибка, Ветер! Осин – моя жизнь!

— Ты врёшь, Нана! — скрипит безжизненно, но я лишь мотаю головой. Иначе нельзя. Иначе Ветров не поверит! Не отпустит…

— Я отвезу, Сав, – подхватывает на лету Федя. — Это всё к лучшему, — хлопает друга по спине.

Грачёв впервые не смотрит на меня свирепым цербером. Быть может, всё понимает. Наверно, благодарит. Но мне всё равно. На душе вмиг становится так паршиво, что не хочется жить. Но лучше я буду снова страдать и убиваться, чем позволю опасности нависнуть над Савой и Русей. Сбрасываю с себя безвольные ладони Ветра и на бегу скидываю в рюкзак наши с Маруськой вещи. А стоит крохе выйти из туалета, наспех натягиваю на неё верхнюю одежду и не оглянувшись лечу к выходу. Боюсь, что сдамся…

— Нана, – бесцветно зовёт меня Сава, едва переступаю порог гостиничного номера.

Я замираю. Глотаю бесконечные слёзы. И силюсь сохранить в памяти звучание любимого голоса. Но не так и не оборачиваюсь.

— Там, в пакете, молоко и хлеб для Руси. Пусть поест, а то голодная...

Втягиваю носом воздух, но, кажется, задыхаюсь.

— Я возьму, – цедит за спиной Федя.

— Спасибо, — с трудом размыкаю губы, а потом ухожу из жизни Савы в никуда и навсегда.

Ноги ватные. В голове — туман. В руке сжимаю ладошку Маруси и всё дальше ухожу от Ветра. Не слышу его слов за спиной, не замечаю времени.

Мутные коридоры, ступеньки бесконечные, недовольное ворчание администратора… Я стараюсь казаться сильной, горделиво задирая нос, но все внутри разрывается на части. Понимаю, что поступаю верно, что только так уведу беду от Савы, но тупая боль в области сердца манит вернуться.

Глубокий вдох. В нос ударяет прохлада октябрьского утра. Моросящий дождь мгновенно смывает следы слёз с раскрасневшихся щёк. Позабыв про Грачёва, я тяну Марусю за собой вдоль проезжей части и припаркованных на обочине сонных авто. Пусть и небыстро, но всё ещё неведомо куда. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя, отдышаться и наконец начать действовать. Но Федя бесцеремонно врывается хриплым басом со спины:

— Гнилой район, — так и представляю, как на насупленной физиономии Грачёва расцветает ухмылка. — Не дело тут одной с ребёнком…

— Всё нормально, — отмахиваюсь, не оглянувшись. — Мы не пропадём.

— Марьяна, — голос твёрдый, решительный. — Видит бог, я тебя не люблю. Слишком мастерски ты разрушаешь Савку, слишком безжалостно. Только я его знаю: Ветер не улетит, пока не удостоверится, что с тобой всё в порядке. Поэтому не дури, в машину садись! Довезу, куда скажешь, и покончим на этом.

Замедляю шаг. Наверно, Грачёв прав: я обязана отыграть свою партию до конца. В лёгкие набираю побольше кислорода, на лицо из последних сил натягиваю улыбку: для всех я уезжаю к любимому мужу от такого нелюбимого Ветра.

— Будь по-твоему, — стараясь не смотреть на парня, взглядом скольжу по унылой проезжей части, выискивая машину такси. Но где там?

— Вот и хорошо, — кивает Федя и, выудив из кармана чёрный брелок, снимает с блокировки припаркованный через дорогу седан. Белый, как первый снег, и не на шутку дорогой. Отец своё время мечтал о таком, но, насколько я знаю, так и не купил…

— Ну! Чего встала, как вкопанная? Пойдём? — Грачёв небрежно подталкивает меня в спину, а потом, недовольно мотая головой, спешит к тачке. Задумчиво обводит её взглядом. Открывает заднюю дверцу. В салон заглядывает растерянно, словно впервые видит.

— Эту тоже угнал? — вырывается спонтанно. Неловко кусаю губы, но слово не воробей, хоть и успело долететь до ушей Феди.

— Угнал? — парень удивлённо выгибает брови. — Почему угнал? — посмаковав на языке, морщится от моих слов. — Просто кресла детского у меня нет. Вот думаю, как поедем.

Осмотревшись, перевожу Маруську на противоположную сторону узкой дорожки.

— Прости, — поравнявшись с Федей, произношу искренне: я не хотела его обидеть, просто вчера парень разъезжал по городу на такси. Впрочем, какая разница?

— Руся на коленках у меня посидит — ничего страшного, — пропускаю малышку вперёд, а сама сажусь рядом.

— Ты, главное, адрес мне свой оставь, чтоб было куда штрафы потом отправлять, — неприятно так ржёт Грачёв и плюхается на место водителя. – А ты, значит, подслушивать любишь, верно?

— Вы просто говорили слишком громко, — бурчу под нос, пока щёки пылают огнём.

— Ну-ну, — Грачёв заводит авто и плавно трогается с места, а сам через зеркало заднего вида царапает меня глазами-щёлками, как острым лезвием бритвы. Больно так. Неприятно. Не удивлюсь, если он на пару с Ветровым пропускал уроки в интернате и по подворотням оттачивал мастерство убийственных взглядов.

Делаю вид, что не замечаю его пристального внимания, и поудобнее устраиваюсь с малышкой на сидении. Расстёгиваю крохе верхнюю пуговку на куртке и разрешаю снять шапку. Но всё равно ощущаю, как Грачёв то и дело косится в мою сторону.

— Что-то не так? — не выдерживаю давления, но Грачёв только глухо прыскает в ответ и продолжает рассекать по витиеватым улочкам.

— Вот, держи, — на перекрёстке небрежно закидывает с пассажирского сидения назад пакет с молоком и хлебом. — Чтобы Ветер и в магазин… Совсем ты его не знаешь, Свиридова!

Хочу было отказаться, — тоже мне поступок купить хлеба, — но Маруська тут же выхватывает батон и смотрит на него оголодавшим зверьком. Разве возразишь?

— Адрес говори, куда ехать! — басит Грачёв, выезжая на оживлённую трассу.

— На вокзал, — отвечаю несмело. — Казанский, наверно.

— На вокзал?

— Ну да, мы домой поедем. Отец Влада нас ждёт, — привычно лгу.