Разведи огонь (СИ) - Конд Хельга. Страница 23

Илья меня сверлит взглядом несколько вечеров подряд. Каким-то сверхъестественным чувством я об этом просто знаю! И не поняла, нравится ли мне это. Всё началось с того, что проходя мимо тринадцатого столика, я запнулась и точно бы пробороздила носом пол, если бы не перехватил и не поставил на место меня рядом появившийся начальник. Николай Владимирович ничего подобного до этого не делал, а тут…, протянул руку, и случайно выпавшую прядь волос на виске, нежно убрал мне за ухо. Я, немного не ожидая подобного, остановилась и, смотря во все глаза, наблюдала за волнующим действием. Опустила веки, когда пришло понимание, что многие могут, из персонала этот жест расценить по-своему…

— Осторожно, Поля, — говорит он перед тем, как ухожу, — и не убегай сегодня раньше, хочу тебя подвести.

Я и не убегаю, вроде как. Всего раз, за эту неделю подобное случилось. В основном всегда тихо надеюсь, что Зуев меня отвезёт, уже оценив такой комфорт доставки на дом.

— Хорошо, — несмело улыбаюсь ему в ответ и, отводя глаза, ухожу.

Вот с этого самого момента…

Иду в общий туалет по небольшому коридору, для персонала нет отдельного, и мне навстречу шагает он — Илья. От непредвиденного останавливаюсь и глазею на него, но взвешивая то, что с предложением разговора, вроде как, Соболев отстал, опустив голову низко, продолжаю шествовать к намеченной цели — двери. Когда мы почти поравнялись, молодой человек делает шаг в сторону и, конечно, моё тело врезается в твёрдую грудь.

— Поля, ты долго меня ещё будешь избегать? — произносит он, и я поднимаю смело взгляд на его лицо.

— Послушай, — прерываю Илью дерзко, больше нотаций или чего-то подобного слышать не желаю, — мы, кажется, всё выяснили тогда, нет причин для диалога. Свои слова, произнесённые в тот раз, забираю обратно… Все до единого! А теперь, будь добр, уйти с дороги, иначе закричу!

Я завершая фразу, заученную общением с Лёхой и, хмыкая, Соболев отступает. Продолжаю движение дальше, а уже за дверями туалета, громко выдыхаю, словно потаскала тяжести.

— Полька, мы сегодня с Мишкой подали заявление в ЗАГС, — шепчет мне в конце смены Динка, — через месяц свадьба!

Подруга выглядит такой счастливой, сообщая мне это, что не рискую выдвинуть свои опасения по поводу выбора холодного периода для проведения праздника.

— Ты назначена подружкой невесты, — говорит она мне, с прищуром и я хмурю лоб.

— А почему не свидетельницей? — прёт моё недовольство. — Почему всего-навсего подружка?

— Да шучу, шучу! — хохочет Пронина и меня обнимает. — Конечно, только ты! Ну, кто ещё меня знает лучше всего на свете?

Я заключаю её в объятия ответно и встречаюсь взглядом со стоящим в коридоре Зуевым.

— Поля, сколько тебе нужно времени на сборы? — произносит он.

— Примерно минут десять, — отвечаю, встречаясь с Динкиным странным взглядом, подруга, словно им вынимает мне душу из тела.

— Тогда жду на улице, — слышу краем уха и киваю наскоро.

Хочется спросить у Прониной, что значит её поведение, но вспыхнувшее чувство неловкости, после произнесённого ею, меня останавливает. Застывает и подруга.

— Поля, главное, быть честной с собой и с ним, — произносит Пронина, внимательно глядя на меня, после чего уходит.

И я понимаю, что та имеет в виду.

Она тоже знает меня лучше всех на свете!

На плохо освещённом заднем дворе улавливаю, что Зуев с кем-то общается, а подходя ближе, наблюдаю Илью. Уже нет той трескучей реакции на него, просто холодно…, ведь декабрь. Проскакиваю мимо, слегка метнув ничего незначащий в его сторону взор, приближаюсь к крузаку Зуева и тот, наскоро прощаясь с товарищем, мчится ко мне, открывая, будто королеве дверь. Сажусь, само собой, не оборачиваясь и даже не смотря туда, где он стоит. Зачем? Отныне нет смысла — его не вижу! Я, оказывается, злюка.

— Полина, в субботу будет вечеринка, по поводу дня рождения моего друга. Пойдёшь со мною? — спрашивает меня по дороге Николай.

— Не знаю, — поднимаю плечи, — это будет двадцать четвёртое, да?

— Ага, — подтверждает Зуев и словно уговаривая, рассуждает, — я посмотрю, кем тебя можно подменить в кафе на этот вечер. Соглашайся.

Складываю по обыкновению губы трубочкой и, немного покумекав в мозгу, даю себя уговорить, потому что хотя бы один вечер, хочется провести, расслабившись и вне кафе.

Глава 27

Моя жизнь к двадцать четвёртому декабря сильно напоминает бег в колесе хомяка, жившего когда-то у меня в клетке: «одно и то же», да «то, да потому». Очень жду этого числа, привязывая к дате возможные изменения в собственном графике, в себе.

Несмотря на кажущуюся застойность бытия, результаты есть в спорте, в учёбе и даже в кафе — начинаем неплохо общаться с Пашей, который, кажется, стал забывать печальный момент наших «кафешных», в недавнем времени, тёрок. Зуев по-прежнему доставляет со смен, уверенно беря мою руку в свою ладонь. Других попыток на сближение со мною нет, и меня это вполне устраивает.

Чистя зубы с утра, накануне выхода в свет, пялясь на себя в зеркало, напротив, я с ужасом наблюдала изменения, произошедшие со мною за всё это время. Блонд сделанный для Соболева отрос, уже проглядывали достаточно приличные корни собственных волос, а синие разводы под глазами придавали моему лицу уставший вид… Нужно что-то было делать с собою, менять свой облик и срочно! Сбегая с пар, я теперь точно знала, что сотворю со своей внешностью. Душа жаждала перемен.

К вечеру, заходя домой с различного рода процедур, на них укокошила половину выданной зарплаты, сразу же припала к зеркалу в коридоре.

— О, Господи! — пролепетал проходивший мимо меня на кухню отец. — Ты куда это такая собралась-то?

— Нравится? — рассмеялась я.

За время умеренного спокойствия, не смотря на активный, но замкнутый круг жизнедеятельности, я вновь научилась шутить и радоваться жизни. Отец, хмыкнув, отвернулся, но заметив в его глазах восхищение, несказанно возликовала моё внутренне эго, я задвигалась в тон песенки, которую напевала, естественно, продолжая на себя любоваться в отражении.

— Иди, поешь, я разогрел! — крикнул он мне, гремя кухонной утварью.

Отправилась в туалет, восхищённо изучая, пока мыла руки, свой портрет. Теперь собственные волосы сияли серебристо-серым цветом, они приятными локонами спускались по плечам, и своей шелковистостью буквально манили к ним прикоснуться. Профессиональный макияж, отбелил и выровнял цвет лица, сделал глаза выразительными, избавив от синевы нижние веки, а от переполнявших эмоций, даже блеск в них появился, довольно притягательный. Себе не то, чтобы нравилась, была восхищена перевоплощением! Никогда бы не подумала, что могу выглядеть так… дорого…

— Мама ещё на работе? — спросила, усаживаясь за стол.

— Угу, — пролепетал отец и, окинув вновь сверху донизу мою фигуру взором, покачал головой, заметив, — намалевалась-то. Смотреть страшно.

Я рассмеялась, если родитель это говорит таким тоном, то значит, не всё так уж и печально. Делаю селфи, вдохновившись лёжа на кровати, на диване, стоя у стены, в отражении зеркала и всё это отправляю Динке, но вновь вижу, что моя подруга недоступна. Однако как в прошлый раз не волнуюсь, поскольку, теперь уверена в том, что ничего подобного не повториться. Глупое оправдание, конечно выбрала, но… она ж беременна…

Зуев заехал за мною в семь вечера. Элегантное длинное платье непривычно путалось под ногами, особенно в момент усаживания в машину, хоть и помог Коля, открыв мне дверцу и подав галантно руку, спасало сие действие меня мало. Уже сидя в авто, я воззрилась на пакет с туфлями на каблуках. Ещё несколько минут назад, они учинили моё, достаточно, препятственное перемещение через комнату. «Смогу ли не упасть?», — подумала трусливо, но голос рядом взбодрил.

— Полина, выглядишь, офигительно, — Зуев съедал глазами, что стало не по себе, — По-волшебному прекрасно…, я в шоке.

Почему-то пришла мысль, что от этого вечера он ожидает больше, чем того могу ему дать.