Ночная Сторона Длинного Солнца - Вулф Джин Родман. Страница 37
Шелк отхлебнул опять, быстро спросив себя, нет ли в спиртном наркотика. Но если бы они хотели дать ему наркотик, подумал он, они бы дали, без всяких уверток. Что бы это ни было, напиток, безусловно, был очень крепкий. С наркотиком или без, он приглушил мучительную боль в щиколотке. Шелк рискнул осторожно глотнуть побольше. Сегодня вечером он уже пил бренди, которое дал ему Мурсак; казалось, что это было давным-давно. Кровь, безусловно, может сделать с ним что угодно, но плату за спиртное не потребует. (За этот месяц Шелк не пил ничего крепче воды.)
— Ну, понял? — Кровь с отвращением фыркнул. — Я знаю несколько человек, к тому же работающих на меня, которые соображают не лучше, чем ты, патера.
Шелк поставил бокал на поднос.
— Я собирался заставить тебя подписать признание. Я мог думать только об этом, и это было единственное, что я планировал сделать.
— Меня? Признание? В чем?
— Не имеет значения. — Усталость обволокла Шелка, как плащ. Он даже не знал, что бывают такие удобные кресла, как это, на котором он мог бы проспать много дней. — Возможно, в заговоре, чтобы сбросить Аюнтамьенто. Что-то в этом роде. — Вспомнив о некоторых конфузах в классе, он заставил себя вдохнуть поглубже, чтобы не зевать; слабая боль в ноге казалась очень далекой, как будто доброе волшебство приземистого бокала унесло ее за края самых далеких земель Вайрона. — Я бы отдал его одному из наших — другому авгуру, которого я хорошо знаю. Я бы запечатал его и заставил бы этого авгура пообещать, что он передаст документ Хузгадо в том случае, если со мной что-нибудь случится. Что-то в этом роде.
— Не так уж плохо. — Кровь вынул из-за пояса маленький игломет Гиацинт, опустил предохранитель и направил дуло прямо в грудь Шелку.
Мускус нахмурился и коснулся руки Крови.
— О, не беспокойся, — хихикнул Кровь. — Я только хотел увидеть, как он будет вести себя на моем месте. Похоже, это его не слишком волнует. — Крошечный злой зрачок игломета дернулся чуть правее и плюнул; приземистый бокал тут же взорвался, осыпав Шелка осколками и каплями терпкого ликера.
Шелк смахнул их пальцами:
— Ты хочешь, чтобы я что-то переписал на тебя? Буду счастлив подчиниться. Дай мне бумагу.
— Даже не знаю. — Кровь опустил позолоченный игломет Гиацинт на столик, где стояло его спиртное. — А что у тебя есть, патера?
— Два ящика с одеждой и три книги. Нет, две; я продал свой личный экземпляр Писаний. Четки — они у меня с собой, и я отдам их тебе, если они тебе понравятся. Мой старый пенал, но он все еще в сутане, в комнате той женщины. Попроси кого-нибудь принести его, и я признаюсь, что взобрался на твою крышу и вошел к тебе без разрешения, и еще подарю тебе пенал.
Кровь покачал головой:
— Мне не нужно твое признание, патера. У меня есть ты.
— Как хочешь. — Шелк мысленно представил себе свою спальню над кухней, в доме авгура. — Гаммадион [40] Паса. Стальной, конечно, но цепь серебряная и должна что-то стоить. Еще у меня есть старая переносная рака, которая принадлежала патере Щука. Я поставил ее на кухонный шкаф, и ты вполне можешь сказать, что она моя. Еще есть довольно привлекательный триптих, маленькая полихромная лампа и всякая церковная одежда, сложенная в сундук из тикового дерева. Ты все это хочешь? Я надеялся — глупо, без сомнения — передать все это своему преемнику.
Кровь отмахнулся рукой от триптиха:
— Как ты прошел через ворота?
— Я не проходил. Я вырезал в лесу сук и привязал к нему веревку. — Шелк указал на свой пояс. — Я набросил сук на зубцы твоей стены и взобрался по веревке.
— Мы должны с этим что-то сделать. — Кровь многозначительно поглядел на Мускуса. — Ты сказал, что был на крыше, так что именно ты убил Гиеракса.
Шелк сел прямо, его как будто разбудили:
— Ты дал птице имя бога?
— Муск дал. Почему нет?
— Он был белоголовым грифом, горной птицей, — тихо сказал Мускус. — Великолепный экземпляр. Я думал, что способен обучить его убивать для себя.
— Но это не пошло, — продолжал Кровь. — Муск разозлился на него и собирался зарезать. У Муска есть клетки позади виллы.
Шелк вежливо кивнул. Патера Щука однажды заметил, что по виду человека никогда нельзя сказать, что доставляет ему удовольствие; изучая Мускуса, Шелк решил, что он никогда не представлял в полной мере проницательность патеры Щука, несмотря на все уважение, которое испытывал к нему.
— И я сказал, что, поскольку ему не нужен этот гриф, он может отдать его мне, — продолжал Кровь, — я поселю его на крыше и сделаю домашним животным.
— Да, понимаю. — Шелк помолчал. — Ты подрезал ему крылья.
— Это сделал один из помощников Муска, по моей просьбе, — объяснил Кровь, — чтобы он не улетел. В любом случае он больше не мог охотиться.
Шелк кивнул, главным образом самому себе:
— Но он напал на меня, наверно потому, что я подобрал кусок кожи. Мы были около зубчатой стены, и в азарте он — я не могу называть его Гиераксом, это священное имя — забыл, что больше не может летать.
Кровь потянулся за иглометом:
— Ты говоришь, что его убил я. Гребаная ложь! Это сделал ты.
Шелк кивнул:
— Он погиб от несчастного случая: упал, когда сражался со мной; но можешь сказать, если тебе хочется, что его убил я. В любом случае я пытался это сделать.
— И ты украл этот игломет у Гиацинт, а потом она выбросила тебя в окно с помощью азота — там падать где-то кубитов тридцать. Почему ты не выстрелил в нее?
— А что бы ты сделал на моем месте? — поинтересовался Шелк.
Кровь хихикнул:
— Скормил бы ее птицам Муска.
— То, что я сделал тебе, уже намного хуже всего того, что Гиацинт сделала мне; я уже не говорю о том, что я намеривался сделать с тобой. Ты собираешься застрелить меня? — Шелк решил, что если он прыгнет, то сможет побороться за маленький игломет Крови, даже несмотря на раненую ногу; а с дулом, приставленным к голове Крови, он будет в состоянии заставить Кровь дать ему уйти. Он приготовился, прикинул расстояние и подвинулся вперед на кресле.
— Я могу. Я могу это сделать, патера. — Кровь поиграл с иглометом, спрятал его в руке, перевернул и взвесил на ладони; сейчас он казался почти трезвым. — Ты понимаешь — во всяком случае, я надеюсь, что понимаешь, — что мы не совершаем никаких преступлений, никто из нас. Ни я, ни Муск, ни один из моих людей.
Шелк начал было говорить, но потом решил, что лучше промолчать.
— Ты думаешь, что знаешь что-то? Ладно, попробую догадаться. Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты поговорил с Ги и решил, что она шлюха. Один из наших сегодняшних гостей подарил ей этот азот. Неслабый подарок, вполне хороший для советника. Могет быть, она похвасталась и другими подарками. Я попал в цель?
Шелк осторожно кивнул, не сводя глаз с игломета:
— У нее было несколько… посетителей.
Кровь хихикнул:
— Смотри, Муск, он вспыхнул от смущения. Да, патера, я знаю. Но они не платят, а только это имеет значение для закона. Они — мои гости, и Ги — одна из тех моих гостей, которые ночуют у меня. Так что, если она хочет помочь кому-то приятно провести время, это ее бизнес и мой, но никак не твой. Ты говоришь мне, что пришел сюда, чтобы вернуть свой мантейон. Так вот, мы никогда не забирали его у тебя. — Кровь подчеркнул свою мысль иглометом, ткнув им в лицо Шелку. — Если мы собираемся говорить о том, что нелегально, мы должны поговорить и о том, что легально. А де-юре ты никогда не владел им. Согласно акту, который я получил, он принадлежал Капитулу. Верно?
Шелк кивнул.
— И город забрал его у Капитула за долги. Но не у тебя, поскольку он никогда не был твоим. Мне кажется, что это было на прошлой неделе. И все было сделано по закону, я уверен. Капитул был извещен и так далее. Тебе об этом рассказали?
— Нет. — Шелк вздохнул и заставил себя расслабиться. — Я знал, что это может произойти, и, на самом деле, я предупреждал Капитул об этом. Но мне не сообщили, что это произошло.