Мой эльфийский муж (СИ) - Дарова Мара. Страница 16
Я тоже поднялась, намереваясь помочь эльфу выпутаться из произвольных оков, но вместо этого, не сумев справиться с желанием прикоснуться к бархатистой на вид коже, провела ладошкой по груди. А потом ниже, по животу и по самой кромке ремня, едва-едва не касаясь бугра, явственно свидетельствующему о возбуждении Теодосаля. Увела ладонь на его спину, и там, опустив руку чуть ниже, нагло, совсем по-ведьмински, сжала его упругую ягодицу, одновременно губами коснувшись шеи мужчины. Это новое ощущение власти, понимание, что он мой, рождало неведомые доселе пикантные ощущения. Я знала, что могу делать с моим эльфом все, что захочу.
Выскользнула из кровати, ловко вывернувшись, и обошла замершего на коленях эльфа. На спине мужчины заметила четкие полосы.
— Это шрамы? — удивившись, не удержалась от вопроса я.
Насколько мне было известно, эльфы трепетно относятся к телу, берегут его красоты, даже родинки выводят, а тут такое. В их стране магическая медицина достаточно развита, чтобы не допустить формирование подобных рубцов. Почему Теодосалю вовремя не залечили раны, дав им превратиться в такие отметины? К тому же, выглядели они как следы от порки. А это уж и вовсе из ряда вон!
— Да, госпожа, — даже по голосу было понятно, что эльф напрягся и почувствовал себя неуютно. — На груди тоже есть, но тут маскирующее заклятие еще держится… Я забыл обновить его… Вы вернете меня из-за этого?
Верну? Что за глупости! Он же не вещь какая-то! Меня вообще наличие шрамов как таковых не волновало, но то, что они обнаружились заставило самого Теодосаля опустить голову и как-то скукожиться.
— Нет, мы просто сведем их при первой возможности, — произнесла я как можно более небрежно, стараясь скрыть злость на того (или ту?), которая так обращалась с моим женихом. Это надо же уродовать такого мужчину!
Однако, шрамы на теле Тео натолкнули на мысль, что в этой каюте не у меня одной есть застарелые душевные травмы. Такая мысль странным образом примирила с собственным прошлым, заставила казалось въевшийся в кости страх, отступить.
Расшнуровала платье и скинула его, оставаясь только в тонкой нижней сорочке, подошла ближе, провела кончиками пальцев по плечу эльфа, отмечая бархатистость кожи.
— Тебе нравится быть связанным? — спросила я игриво, с искренним наслаждением разглядывая фигуру, которую можно было назвать произведением искусства.
— Я могу отвечать честно, госпожа? — спросил Теодосаль.
— Ты должен отвечать честно, — немного удивившись, отозвалась я.
— Не нравится.
— Почему тогда не пытаешься освободиться? — это был не праздный интерес, а прощупывание границ вбитой в мозг мужчины матриархальным строем привычки подчиняться.
— Боялся, что если освобожу руки из созданных твоей магией пут, ты больше не позволишь коснуться твоих губ, отправишь к себе, — неожиданно откровенно ответил Тео, наконец перейдя на неофициальный тон.
— Этого не стоит бояться, — улыбнувшись, сообщила я и, присев на кровать, потянулась к эльфу, коснулась его губ своими.
Тут же раздался треск ткани. Казавшийся гибким и ловким, но никак не силачом, эльф разорвал крепкую ткань своей сшитой из славящегося прочностью эльнурского шелка рубашки на две части, что было, не скрою, впечатляюще.
Он быстро расстегнул наручи и скинул их вместе с повисшими обрывками. Освободив руки, тут же притянул меня к себе. Поцелуй стал глубже, настойчивее, требовательнее.
Еще не потухшее пламя желания во мне распалилось с новой силой.
Теодосаль основательно подлил масла в этот огонь, нетерпеливо погладив и смяв мою грудь, а затем потянув сорочку вверх, обнажая тело. Такое кипящее возбуждение ощущала впервые и купалась в этом захватывающем чувстве.
Всего на секунду, пока стягивала вещицу, мы разорвали поцелуй, а я успела наполниться нестерпимой тягой, жадным желанием снова оказаться в плену губ эльфа. Возбуждение теплым потоком прокатилось от губ по горлу, к груди, а оттуда к животу, и еще ниже…
Каждое движение его языка, каждое прикосновение кожи к коже, каждый вдох и выдох заставлял горячий жгут внутри меня сворачиваться в раскаленный клубок, понукая прогибаться под ладонью Теодосаля, которая теперь медленно блуждала по телу: то касалась груди, то ласкала бедро, то проскальзывала по ребрам.. Я сама освободилась от кружевного белья, сама стянула с Тое штаны. Какой-то невероятно тонкой гранью собственного чутья, ощущала, что эльф нервничает. Жаждет меня, но не только из-за этого на взводе. И это почему-то удивительным образом придавало мне уверенности, отбрасывало собственные тревоги, делало их несущественными, простым фоном, а меня — смелой, требовательной, отчаянной и чуть нахальной. Настоящей ведьмой.
Не совсем осознала, как мы оказались в горизонтальной плоскости. Теодосаль нависал сверху чуть придавливая. Его горячая плоть упиралась мне в живот, будоража еще больше, хотя, казалось, дальше некуда. Все мое тело в этот момент превратилось в сплошной оголенный нерв, потому это касание ощущалось особенно ярко.
Наконец, он развел мои бедра, расположился между согнутыми в коленях ногами и замер, разорвав поцелуй. Не знает, что надо делать дальше? Да быть того не может!
— Госпожа, я не слишком умелый любовник, потому что… — начал он.
— Тео, замолчи! — почти простонала я. — Прекрати болтать и сделай это. Я сейчас с ума сойду. Хочу тебя, и мне не важно, что ты думаешь о своих навыках. Сейчас все идет прекрасно, так что ради всех стихий, просто продолжай!
Просить дважды не пришлось. Теодосаль приник поцелуем к ставшей до предела чувствительной коже на шее и толкнулся в меня. Я могла заблокировать боль с помощью своей магии, но не стала. Хотела прочувствовать момент первого единения, впитать его, коснуться всех его граней, даже неприятных. Боль вспыхнула лишь на секунду, словно и создана была только для того, чтобы обострить момент. А после, пространство каюты словно бы расширилось до целой вселенной и в то же время сжалось до наших с Теодосалем сплетенных тел.
Существовали только мы, сотканные из его плавных движений, моих томных стонов, напряженных до предела чувств, горячих прикосновений кожа к коже и бесконечного удовольствия. Каждое касание эльфа было полно упоительного трепета и щемящей нежности, а вместе с тем горячего желания, искрящегося вожделения. Этот причудливый коктейль заставлял разгоряченную кровь бурлить в моих венах.
Мне нравилось ощущать под ладонями, как перекатываются мышцы при каждом движении эльфа, как его кожа становится чуть влажной, нравилось ловить его прерывистое дыхание, подаваться ему навстречу, выгибаясь по-кошачьи, впиваться ноготками в плечи, утопать в наполняющей нас нежности.
Каждую секунду соития казалось, что прекрасней быть не может, но становилось все лучше, что-то росло внутри меня, ширилось, расходясь теплыми волнами по всему телу, пока наконец… Не случился взрыв, ярмарочный фейерверк, оглушительное счастье, в котором я растворилась без остатка, позволяя блаженству судорогой прокатиться по всему телу.
Все закончилось, а я все еще качалась на волнах безмятежной неги и сладостного упоения, удобно устроившись на плече эльфа, медленно погружаясь в сновидения.
— Лика… — прошептал Теодосаль, перебирая пряди моих волос.
“Предназначенный!” — шепнул тот самый голос, что я слышала перед началом странного, потопившего мою ладью шторма. Надо было бы встрепенуться, попытаться понять, что это, откуда, но… Сон захватил меня в свой плен и не отпускал до самого рассвета.
Глава 9
Лиманарил
В целом, мое путешествие в Нгави оказалось совсем не таким, как я предполагал. Думал, что ведьма отправит меня в соответствии с моим статусом, как посылку, как некую вещь, без удобств и намека на комфорт. Однако, Малика предоставила верительную грамоту, по которой я являлся не рабом ментерии, а ее поверенным. Документ был немного странный, в нескольких местах почерканный, с пометками “исправленному верить”. Складывалось впечатление, что у магички имеются заготовки официальных бумаг на все случаи жизни, и она просто подгоняет их под сложившуюся ситуацию, как тогда с рабским контрактом, выуженным ею из дамской сумочки, так и с этой верительной грамотой.