Внучка жрицы Матери Воды (СИ) - Кольцова Лариса. Страница 78
— С неба? — удивилась я. — Сколько живу, никогда не видела, чтобы с неба падало хоть что-то, кроме небесной воды, реже молний.
— Ты храбрый и милый белокожий лягушонок, — засмеялся он.
— Почему лягушонок? — я обиделась. — Ты всё время меня кем-то обзываешь.
— Потому что ты глазастая и трогательная, с маленькими лапками, беззащитная, но храбрая и любопытная. И я не обзываюсь. Все эти обозначения разновидность ласки, — он поднял меня, и опять я утратила свой вес в его руках.
— Можно и мне обозвать тебя? — спросила я.
— Я устал от кличек. У меня же есть имя.
— Я хочу, чтобы ты был моим избранником.
— Избранником? Ладно, уж коли ты меня избрала.
— Только учти, на всю жизнь, — сказала я.
— Так уж и на всю? — спросил он.
— Да, — подтвердила я. — Иначе, я никогда не залезла бы с тобою в этот фургон.
Какое-то время он таскал меня на руках, бродя вокруг фургона и ему вовсе не было это тяжело. Я чувствовала, обмирая от его необыкновенной силы и не понимая, где она была у него запрятана. Ведь внешне он был как все. Не совсем, но почти. Потом я сама высвободилась из его рук, жалея его за ненужную трату его же собственной физической силы.
Утро как алгоритм неотменяемой реальности
Я всматривалась в далёкий горизонт. Он набухал бледно-лиловым свечением скорого рассвета. — Хочу туда, за горизонт, — вздохнула я, — к рассвету поближе.
— Зачем? — спросил он. — Там всё то же, что и везде.
— Я не знаю, что везде. Я же никогда нигде не была. А вдруг там те самые небесные врата, за которыми и скрыт другой мир других живых существ? Добрых, более развитых, почти совершенных, не таких, как те, кто меня окружает здесь, а таких как ты.
— Таких как я больше нет. Нигде, — ответил он самоуверенно и засмеялся.
— Да, — согласилась я и повисла на нём.
— Поедешь со мною в ЦЭССЭИ, чтобы у меня остаться? Ты ни о чём уже не пожалеешь…
— А мои вещи? Платья…
— Потом и заберём. Да и к чему тебе все эти пустяки? Я тебе всё новое дам.
— Как же бабушка? Отчим…
— Ты по любому не будешь с ними жить всю жизнь, — сказал он. — Теперь ты будешь жить со мной.
— Да, — согласилась я и опять обхватила его за шею.
— До чего же лёгкие у тебя руки! Реальные крылья бабочки. Мне щекотно, — и он засмеялся, поскольку я умышленно щекотала его прекрасную сильную шею.
Вместо одной лиловой полосы небо окрасилось уже целыми их слоями. И чем больше светлело небо, тем больше возникало розовато-алых полос на нём. Полоса над горизонтом ширилась и набухала буквально кровавым светом. Облачность рассеялась, но Ихэ-Ола пока не показывалась.
— Где твой летающий диск? — спросила я.
— Оставил его в своей машине, в том тупичке.
— Ты не боишься, что твой летающий диск кто-то украдёт вместе с твоей машиной?
— Нет. Даже если украдёт, то саму платформу не сможет активировать. Ведь не понимая принципа устройства механизма, нельзя его использовать. Вот ты даже не сможешь завести примитивную машину, где мы с тобой. Потому что не знаешь, как с нею обращаться.
— Тебе не будет жалко твою диковинную штучку?
— Будет. Но это же не большая потеря. У нас там таких много.
— А я смогла бы на ней полетать? — я не отставала от него, интригуемая диковинкой, на которой он взлетел над площадью и над всеми.
— Нет. Нужна выучка.
— А если бы ты упал? Но вдруг? Диск сломался бы, если он всего лишь машина?
— Не упал бы. У меня к тому же был особый защитный костюм. В нём не расшибёшься. А сама платформа, если бы сдохла, то прежде запустилась бы программа мягкого спуска, и включилось бы отражательное поле. Меня по любому никто бы не увидел, если бы я того не захотел.
— Ты даёшь чёткие ответы на все мои вопросы, — похвалила я его. — Мне с тобою так спокойно, как не было никогда в жизни, — призналась я и прижалась к нему, замерев в его ответных объятиях.
— Я жалею, что эта развалина не моя и надо её возвращать вместо того, чтобы нам вернуться и продолжить то, что пришлось так и не завершить… — прошептал он.
— Мне так отрадно, — прошептала я, желая того же, что и он, продолжения ласк.
— И мне отрадно, — отозвался он тоже шёпотом, — как не было настолько давно…
— А с кем же ещё было? — я сразу утратила часть блаженного состояния телесной и душевной невесомости. Я вспомнила о Гелии. Она просто обязана отдать его мне! Обязана признаться ему в том, что он ей давно не нужен, чтобы он ни говорил о том, как она тут пропадёт без его поддержки. Ведь он же узнал о существовании Нэиля в жизни этой, пусть и нереально прекрасной, а себялюбивой «звёздочки». Теперь у «звездочки» был другой спутник. Впервые я настолько остро ощутила жалость к брату за то, что он попал во власть такой вот обманщицы и корыстной приспособленки. Бабушка права. Но… если бы не возник Нэиль в жизни Гелии, то и передо мной не появился бы тот бродяга на пляже, а потом и загадочный акробат на тропе возле Сада Свиданий…
Я нисколько не порадовалась его искренности, лучше бы он немного и приврал, что ни с кем и никогда так не было. — Я хочу стать единственной и на всю оставшуюся жизнь, — сказала я и опять прижалась к нему. — Твоей избранницей. Потому что ты мой избранник.
— Разве я не избрал тебя, если мы с тобою вместе? — ответил он.
— Пока мы не вместе, — упрямо талдычила я. — Мой отчим не отдаст меня тому, с кем я не пройду через ритуал в Храме Надмирного Света, — я подводила его к мысли, что необходимо пойти в Храм Надмирного Света.
— Я не хочу ни в какой храм, — отрезал он.
— Почему?
— Потому что это будет шутовство с моей стороны. Для тебя таинство, а я буду в душе смеяться над этим. Да ещё обряженный в какую-то зелёную расписную, ну чисто бабью кофтёнку! Тебе надобен мой фарс? И мне трудно будет изображать из себя того, кто уверовал в то, что некий Надмирный Свет приоткрыл ему некие тайны и пригласил в реальные свои селения, в своё «Созвездие Рай».
— Ра — ай? Что ты сейчас произнёс? — я не поняла его последней фразы, произнесённой на чужом языке.
— Я хотел сказать, что всё это чья-то выдумка, правила игры, заданные теми, кто в действительности презирает и смотрит откуда-то со стороны на тех, для кого и штампует все эти сценарии однотипных жизненных пьес. Так удобнее управлять социальными процессами, обезличив конкретного человека до уровня стадной особи.
— Очень сложно ты всё объясняешь, пряча своё нежелание видеть во мне настоящую избранницу. Ты как будто забыл о своём обещании сделать мою последующую жизнь с тобой обеспеченной и комфортной.
— Я дал тебе обещание наполнить твою жизнь настоящим счастьем в человеческом смысле, а не только пошло-комфортным удобством. Или ты хочешь стать ещё одной Гелией?
— Если ты отказываешься пойти со мною в Храм Надмирного Света, это сделает Чапос…
— Пусть только попробует! И разве я отказываюсь от тебя? — он с изумлением заглядывал мне в глаза, — Чего ты от меня добиваешься? Я буду любить тебя без разрешения со стороны твоего Надмирного Света.
— Так нельзя, — упрямо талдычила я. — Почему же ты настолько презираешь установки предков.
— Тут нет моих предков! — ответил он. — И что решает твой Надмирный Свет? Я люблю того, кого хочу, и кто ответно хочет моей любви. Ты же хочешь моей любви?
Я молчала, отлично поняв его нежелание идти со мною в Храм Надмирного Света.
— Ты уже согласилась стать моей, — сказал он.
— Нет! — сказала я.
— Нет? — спросил он.
— Пусть тогда будет Чапос, — сказала я.
— Ты уверена, что переживёшь это? — спросил он.
— Да! — сказала я. Он отвернулся и долго смотрел в небо, окончательно осветлённое разгорающимся рассветом. Розовые и алые краски неба сменило золото вот-вот готового выдвинуться из-за ослепительной черты горизонта светила.
— Если ты добровольно пойдёшь с Чапосом в этот свой храм света, пусть так и будет. Я вынужден буду отойти в сторону.