Путь рыцаря (СИ) - Белицкая Марго. Страница 76

Желтый сгусток продолжал сжиматься под напором частичек света, на лицо Луизы возвращался румянец. Когда недуг превратился в маленький шарик, она открыла глаза и одновременно со слышным только Фрицу чпоканьем шарик лопнул, исчезая навсегда.

— Па, — пискнула Луиза и прижалась к отцу, испуганно таращась на Фрица.

Тот смог выдавить слабую улыбку и едва не рухнул на пол, в последний миг ухватившись за плечо мужчины.

— Господь явил чудо, — зашептал тот голосом, опасно балансирующим на грани истеричного визга. — Вы — святой! Настоящий свя…

— Дьявол!

От этого крика у Фрица едва не взорвалась и так уже болевшая голова. С усилием повернувшись, он увидел размахивающего руками Манфреда, на лице которого впервые холодная брезгливость уступила место другим чувствам — страху и гневу.

— Хватайте его, братья! Вы все видели, как он колдовал!

Вымуштрованные помощники Манфреда уже спешили к Фрицу со всех сторон. У того же не осталось сил не то, что на драку, даже на произнесение слов.

— Как вы можете, это же святой! — попытался возразить отец Луизы, одной рукой прижимая к себе перепуганную дочь, другой удерживая Фрица, за которого уже уцепились двое послушников.

— Сваливай отсюда, — шепнул Фриц, понимая, что распалившаяся братия не будет разбираться, кто прав, кто виноват, и схватит всех.

— Но вы… — начал мужчина.

— Ты должен беречь дочь, — отрезал Фриц.

Это подействовало. Отец кое-как выбрался вместе с Луизой из образовавшейся кучи малы, и прежде, чем коричневые рясы братии закрыли обзор, Фриц успел увидеть, как мужчина скрывается в дверном проходе. Вот и слава Богу.

Для приличия Фриц немного подергался, даже пнул парочку особо ретивых братьев, метко угодив одному промеж ног. Если бы не опустошение после применения святого дара, Фриц бы задал этим привыкшим к сытой монастырской жизни лентяям хорошую трепку, но сейчас они быстро повалили его и скрутили руки за спиной, особо не церемонясь.

— Дурни, — просипел Фриц. — Какой я вам, нахрен, черный маг? Вы же видели, то был святой дар.

— Тогда почему ты скрывал его все эти годы? — раздался над головой голос Манфреда, в котором ледяной иглой скользнула колкая насмешка.

— Божья благодать снизошла на меня только что. — Мысли в голове ворочались с трудом, но Фриц все же сообразил кое-что и заметил:

— Ты ведь сам святой маг, должен был все почувствовать.

— Собранию капитула будешь доказывать свою невиновность, — отрезал Манфред. — В темницу его!

И Фриц четко понял: что бы там Манфред ни почувствовал, он скроет правду, лишь бы отомстить за оскорбление.

Монастырская темница представляла собой сырое подземелье с тремя узкими камерами, попадали сюда нечасто, все же Бенедикт был довольно мягок к чужим проступкам. Только если кто-то совершил нечто действительно вопиюще непотребное или просто насолил чем-то высшим клирикам, его, в самом деле, ждала холодная камера.

Фрица грубо запихали в одну из таких, Манфред лично притащил подавляющие магию наручники и, наверняка не без удовольствия, защелкнул на запястьях своего обидчика. Затем захлопнулась окованная железом дверь темницы, и Фриц, наконец-то, остался один на один со своим новообретенным даром.

До сих пор не верилось в происходящее. Нет, конечно, мстительность и жестокость человеческой натуры не стала для Фрица чем-то неожиданным, поражало другое — Небеса откликнулись на молитву и преподнесли свой дар.

Почему именно сейчас? Ведь Фриц и раньше взывал к Господу и не получал ничего. Неужели все это время Бог испытывал своего слугу? Фриц не думал, что как-то изменился за прошедшее время и совершил нечто выдающегося, чем можно гордиться. Да, он заступился за Эсфирь, но в глубине души считал такой поступок не подвигом, а чем-то само собой разумеющимся, что обязан был сделать любой добропорядочный человек. Других своих особых деяний Фриц припомнить не мог, как ни старался.

И все же вот он — святой дар.

До того, как на его руках защелкнулись оковы, отрезая от дара, Фриц ощущал внутри… нечто. Пожалуй, он мог бы описать это как светящееся озеро, откуда можно черпать руками не воду, а саму энергию мироздания. И где-то там, в неизведанной глубине присутствовал источник могущества — живое, дышащее, дающее Фрицу знать, что теперь он никогда не будет одинок.

Пусть теперь осталась лишь пустота, Фрица согревала удивительная уверенность, что сила все еще с ним и уже никуда не денется. Его могли отрезать от магии, но отнять дар способен только Господь. Фрица даже не особо тревожило грядущее разбирательство на капитуле и мелочная возня братии. Какое значение имеет мирская суета по сравнению с тем, что Всевышний здесь, рядом с тобой?

Вспомнив, как в самые черные дни смел сомневаться в Его существовании, Фриц покаянно преклонил колени, коснулся лбом холодного пола и совершил благодарственную молитву. На глаза навернулись слезы, которых он не стыдился…

Для погрузившегося в свои мысли Фрица время словно остановилось, на самом же деле прошло не меньше часа, прежде чем дверь камеры снова открылась. Вошли двое крепких служек и, не снимая с Фрица оков, повели в зал собраний.

Там уже находился весь высший клир: Бенедикт и Дитрих восседали на почетных местах, последний о чем-то (хотя ясно, о чем!) шептался с Манфредом.

При появлении Фрица и сопровождающих все разговоры тут же смолкли, а взгляды устремились на нарушителя.

Вскочив, Людвиг возмутился:

— Как можно держать в оковах нашего брата?! Мы все вкушали с ним пищу, молились и делили нехитрый быт. Его вина еще не доказана!

— Мы не должны позволять себе риск из-за жалости, — резко заметил Дитрих.

— Полагаю, здесь достаточно святых магов, чтобы справиться с возможными неприятностями, — с подчеркнутой небрежностью проговорил Бенедикт, недвусмысленно покосившись на Дитриха и все еще топтавшегося рядом Манфреда.

Затем дал знак стражникам, чтобы те сняли оковы. Фриц был признателен Бенедикту, пусть тот и поступил так исключительно ради того, чтобы досадить Дитриху. Наручники уже успели кое-где натереть кожу запястий, а пальцы начинали затекать. Но главное — без оков вернулось ощущение святого дара. В первые мгновения из головы Фрица вылетели все мысли: по телу разлилось тепло, принося приятное покалывание. Внутри будто забилось второе сердце, заставляя кровь быстрее бежать по жилам.

Разминая руки, Фриц уверенно прошел по проходу между скамей, спиной ощущая колючие взгляды. Остановился напротив кресел настоятеля и старшего брата. Услышал шаги и, скосив взгляд, увидел, что рядом встал нахмурившийся Людвиг.

Дитрих поспешил взять слово, начав с пафосом и праведным гневом:

— С прискорбием сообщаю вам братья, что зло проникло в стены нашей святой обители, прикрываясь маской добродетели! Не далее как два часа назад в присутствии множества свидетелей брат Фридрих-Вильгельм явил свою дьявольскую природу! Хотя как можно вообще после случившегося называть его братом?! О нет, этот лукавый змий нам не брат!

Прервав его обличительную речь взмахом руки, Бенедикт сказал с нажимом:

— Я бы хотел услышать нечто более конкретное. Пусть свидетели расскажут, что случилось.

Вперед выступил Манфред и поведал леденящую кровь историю о том, как Фриц сначала угрозами вытребовал лекарство для «какой-то чумазой деревенской девчонки», а затем… о бойтесь братья и молитесь!.. призвал к дьявольской силе якобы для исцеления ребенка. Но на самом-то деле наверняка наложил на дитя проклятие или сотворил что похуже.

— Видите, братья, что творится под крышей нашей мирной обители! — Дитрих снова начал нагнетать напряжение.

Монахи взволнованно зашушукались, Вальтер украдкой задорно подмигнул Фрицу единственным глазом.

Бенедикт заметил спокойно:

— Боюсь, что ты делаешь поспешные выводы, уважаемый старший брат. Свидетели видели лишь проявление магической силы, которая вполне вероятно может оказаться божьим даром, ведь больное дитя излечилось. Следует испытать брата Фридриха-Вильгельма, дабы убедиться…