Один-единственный (ЛП) - Хиггинс Кристен. Страница 21

— Понимаете, я считаю себя просто реалисткой. А еще считаю, что нужен закон, предписывающий что-то вроде обязательного для брачующихся «курса молодого супруга». У вас, католиков, есть же такое?

— Добрачные консультации, — подтвердил отец Брюс.

— В этом-то вся проблема. Никто не задумывается. Люди самонадеянно полагают: «Эй, мы влюблены, солнышко светит, птички поют, давай закатимся в Лас-Вегас, Монтану или куда там еще и поженимся, а с реальностью разберемся позже», а потом — бац! — оказываются в моем кабинете с разбитыми сердцами и уничтоженными чувствами. — Я снова сглотнула.

— Ты права, дорогая, — терпеливо ответил отец Брюс. — Во многом. Но что, если твоя сестра не разойдется с мужем? Что, если у них все получится? И они проживут вместе долгую и счастливую жизнь?

— Все шансы против них, отче.

— Нет, дитя мое. На самом деле, шансы в их пользу. Пускай одна пара из трех разведется, но это означает, что две другие уцелеют.

— Вы ведь не поднимали статистику, сколько браков распадается, если супруги знакомы всего месяц? Готова спорить, гораздо больше чем каждый третий.

— Я пытаюсь ободрить тебя, Харпер. Ты не облегчаешь мою задачу.

— Ой. Спасибо. Извините.

Залегла очередная пауза.

— Уже виделась со своим бывшим мужем? — спросил он.

— Угу.

— И как?

— Паршиво, отче. В высшей степени паршиво.

— Жаль слышать это.

Я посмотрела на часы, прикинула разницу во времени.

— У вас сегодня игра в бинго, верно?

— Да.

— Не буду вас задерживать. Спасибо, что выслушали.

— Для этого я и живу. Позвони мне завтра, хорошо? Хочу быть в курсе, как у тебя дела.

— О, со мной все будет нормально. Развлекайтесь. Желаю вам сорвать приличный куш.

Засунув телефон обратно в сумочку, я вздохнула, а затем навзничь легла на камень, подложив сумочку вместо подушки.

Хорошо бы поплакать. Нормальные люди плачут, и после этого им, похоже, становится легче. Но раз я бесчувственная, слезы не для меня. Кроме того, если бы я сейчас ревела, то не могла бы видеть эти звезды. А на них, елки-палки, стоило посмотреть. Над моей головой в темно-фиолетовом небе Млечный Путь закручивал великолепный безграничный водоворот. Пролетел метеорит и исчез, вот так: р-раз — и все.

Пожалуй, мне стоит переехать сюда. Устроиться поварихой на каком-нибудь ранчо… хотя кулинар из меня не ахти. Ну ладно, я могла бы… консультировать по разводам. Каждого из двадцати девяти жителей Монтаны. Да уж, если соберусь сбежать в эти места, мне потребуется чему-нибудь подучиться. Может, податься в ковбои? Заманчивая картина: одинокая я, стадо и мой верный конь по кличке Сухарь (18).

Сбежать… да, в этой мысли есть своя привлекательность. В такие моменты, как сейчас, я почти понимаю подобный поступок. Отметьте в протоколе, что Деннис, бесспорно, в считанные часы найдет себе другую. Никаких иллюзий на этот счет. Он, конечно, любит меня, но он же мужчина. Может, бравому пожарному и будет меня не хватать, но он найдет себе другую, и очень скоро. Это неизбежно при том, как женщины бросаются ему на шею, колени и остальные части тела.

Что касается Беверли и папы, они тоже не будут особо скучать по мне. Разве что соседка Ким огорчится, но она заведет дружбу с теми, кто переедет в мой дом, точно так же, как подружилась со мной. Уилла будет время от времени позванивать, может, иногда залетит по пути, как пушинка одуванчика, радостная и светлая. Отец Брюс возьмется спасать другие души. На работе найдут замену, вспоминая обо мне лишь изредка, когда получат тусклую открытку с Медвежьего Ручья или Травянистого Хребта.

Небо укутывало меня, словно гигантское одеяло, уютное, мягкое и невыразимо прекрасное. Где-то — надеюсь, очень далеко отсюда — завыл волк. Ветер зашелестел высокой травой, и ночь удовлетворенно вздохнула.

Деннис, небось, крепко спит: приняв горизонтальное положение, он обычно отключается уже через пару секунд. Уилла и Кристофер, скорее всего, обмениваются обожающими взглядами, поглощенные друг другом. Беверли с папой… стоп, туда лучше не соваться.

Ник… Я больше не хочу думать о Нике.

А что делает сегодня вечером моя мать? Интересно, чувствует ли она, когда я вспоминаю о ней, ощущает ли какой-то инстинктивный трепет в сердце, уме или в лоне?

Скорее всего, нет. В конце концов, она бросила меня в день моего тринадцатилетия. И с той поры я даже голоса ее не слышала. Но она не умерла, это точно. Вообще-то, хотя нас разделяла почти тысяча миль, в этот момент я находилась к ней ближе, чем во все минувшие годы.

Может, это ничего и не значило. Но под всеобъемлющим бархатным небосводом, со щемящим от встречи с Ником сердцем, было трудно не тосковать по маме.

ГЛАВА 7

Следующий день, пятница, начался с завтрака-девичника. Мужчины отправились на рыбалку (вот бы мой босс порадовался). Надо признать, было здорово, что мне не пришлось сталкиваться с Ником. Все-таки неплохо подкрепиться хоть парой чашечек кофе, прежде чем бередить поджившие сердечные раны.

После завтрака мы с Беверли пошли наверх, в небольшой люкс, занимаемый Уиллой, чтобы помочь невесте примерить купленный на скорую руку свадебный наряд. Вопреки всем моим возражениям, при виде сестры, которая в белой кипени платья смотрелась пресловутой сказочной принцессой, у меня подступил комок к горлу. Уилла встретилась глазами со мной в зеркале:

— На этот раз все получится, я знаю.

— Ну, конечно же! Конечно, получится! Третий раз — алмаз, посмотри на свою маму, лапочка! Разве у меня не так вышло? Мы с Джимми живем душа в душу! — Беверли метнула в меня нервный взгляд и снова сосредоточилась на своем единственном дитяти: — Ах, дорогая, ты милее пятнистого щеночка, храни тебя господь! До чего же я обожаю свадьбы!

Покопавшись в сумке, она опустилась на колени рядом с Уиллой и принялась подгибать и подкалывать булавками подол платья. Наряд был длинноват, но Беверли всегда ловко управлялась с иглой.

— Если отбросить очевидное, Уиллс, — осторожно начала я, — что тебе нравится в Кристофере?

— Ах, Харпер, он такой симпатичный!

— Хорошо, но, может, что-нибудь более… существенное?

— А чем плох «симпатичный»? Твой-то Деннис всем на загляденье, если понимаешь, о чем я, — упрекнула мачеха, прекращая втыкать булавки. — Не говоря уже про то, какой красавчик наш старина Ник.

Я удержалась, чтобы не зашипеть.

— Да уж. Но, Беверли, мы почти не знаем Криса. Меня интересуют его человеческие качества.

Уилла покосилась на меня в зеркале:

— Он очень умный. И такой изобретательный! Ты слышала о «Пальчонке»?

— Уверена, что своим «Пальчонком» буду пользоваться постоянно, — решительно заявила Беверли с полным ртом булавок. — Куплю целую пачку! Уиллард, сахарная, стой смирно, нужно выровнять подол, а то он весь сикось-накось.

— Умный, изобретательный, а что еще? — мягко спросила я. — Крис прежде был женат?

— Нет. Ни разу.

— А ему известно о твоих… э-э… предыдущих брачных попытках?

— Само собой! Конечно! Помнится, мы обсудили их в первый же час после нашей встречи, — радостно сообщила сестра.

— Он трудолюбивый?

— Еще какой! Но, понимаешь, большая часть его работы происходит вот здесь, — постучала себя по виску Уилла.

Супер.

— Будет ли твой муж трудиться там, где платят зарплату? — вкрадчиво поинтересовалась я. — Знаешь, финансовые разногласия — основная причина…

— Харпер, милочка! Что ж ты никак не можешь угомониться и оставить все на божью волю! — воскликнула Беверли, протыкая меня острым взглядом. — Уиллард, детка, сходи переоденься. Подошьем твой наряд в два счета, я как раз на такой случай захватила свою дорожную швейную машинку.

Уилла выскользнула из платья, собрала одежду и ушла в ванную.

— Харпер Элизабет, — прошипела мачеха, — не порть сестре праздник! Тебе в день свадьбы разве читали нравоучения? А?

— Нет, не читали, хотя, оглядываясь в прошлое, может, и надо было. Если учесть, чем все закончилось, помнишь? И Уилла выходит замуж не сегодня. Еще есть время до завтра, чтобы ее образумить. — Мой голос понизился до шепота: — Беверли, я же не утверждаю, будто Кристофер плохой человек. Я всего лишь намекаю, что лучше бы им подождать.