Поцелуй русалки (ЛП) - Блазон Нина. Страница 25

Евгений хорошо скрывал свой испуг.

— Почему ты о нем не заявишь?

— А русалки? — ответил Иоганн. — Они являются частью заговора. Если Дережев их сдаст, царь заставит их всех до одной вытащить из реки. Пока Дережев считает, что все идет по плану, он будет молчать. Мне нужно догадаться, какой это конкретно план.

— Значит, наши пути расходятся? — сухо спросил Евгений.

Тон причинил Иоганну боль.

— Нет. Возможно, только на короткое время. Я не хочу подвергать русалок опасности. И… вас тоже. Я понаблюдаю. И прошу тебя, держись подальше от города. По крайней мере, хоть несколько дней, — он вытащил деньги и неторопливо их пересчитал. А потом пробормотал, — Я приду к иве, как только смогу.

— Нацарапай крест на коре, и тогда следующей ночью я буду там, — ответил Евгений.

— Хорошо. Сколько копеек?

Евгений глянул на него с ироничным изумлением.

— Я рыбак, а не работорговец. И со своих помощников денег не беру, — он протянул руку и усмехнулся. — А теперь покажи фокус, сделай вид, что даешь мне деньги.

Иоганн подумал о бабушке Евгения, и впихнул ему все копейки, которые у него были, в руки. Прежде чем тот успел что-то возразить, он развернулся и пошел, не оглядываясь. Ему было бесконечно тяжело оставлять друга. Теперь он снова остался в одиночестве.

Наконец, когда, благодаря лечению Розентроста, температура и боль в плечах Михаэля прошли, Иоганну удалось подкараулить его в мастерской. Михаэль озадаченно разглядывал письмо, о существовании которого уже давно позабыл, затем с сосредоточенным лицом осмотрел эскиз сундука. Марфа, перегнувшись через его плечо, изучала содержание письма. Иоганн знал, что она не могла прочитать ни слова, так как письмо написано не кириллицей.

— Ты хочешь узнать, для кого я тогда изготовил сундук? — пробормотал Михаэль. Его лоб разрезали глубокие морщины. В горнице воцарилась тишина. — Это было давно, и, честно говоря, имя я уже не могу вспомнить. В те времена я сделал несметное количество сундуков.

— Он должен быть дворянином.

— Естественно, — бросила Марфа. — Кто ж еще может позволить себе сундук, на котором красуется герб?

— Да, — подтвердил также и дядя. — Заказчик был крупным мужчиной, исключительно крупным, со шрамом здесь, если я все правильно помню, — указательным пальцем он изобразил линию, шедшую поперек переносицы. — Он постоянно носил длинный кафтан. Да, он был боярин и старовер. В его доме жили поп с попадьей. Он потратил много денег на строительство церкви.

— Где стоял его дом? — спросил Иоганн.

Дядя еще больше наморщил лоб, что тот стал похож на узор еловой древесины.

— Почему, ради всего святого, ты спрашиваешь меня о таких вещах? В Москве, я думаю, где-то на юге Белого города. Он настаивал на том, что работу должен сделать русский ремесленник, — Михаэль тихо рассмеялся. — Я думаю, ему бы не понравилось, что вместо этого его сундук изготовил иностранец. Я могу себе представить, что он и сегодня носит бороду и боярские дорогие одеяния. А, теперь припоминаю, его звали Азалов или как-то на подобии.

Следы русалки ведут в Москву?

Иоганн сосредоточенно думал. Русалка говорила, что владелец залога приближается к городу. Может это дворянин, прибывший из Москвы? Надо бы поспрашивать ямщиков.

Дядя Михаэль отпихнул от себя миску с кашей и повернулся к Иоганну.

— Почему ты этим интересуешься?

— Я прочитал старое письмо, ничего другого.

Марфа ничего не сказала.

В тот момент, когда, погруженный в мысли, Иоганн обстругивал сосновую панель — будущую часть обшивки, во дворе раздались голоса. Один из них принадлежал Карстену Зунду. Он звучал неестественно высоко и взволнованно.

— Михаэль Брем!

Встревоженный таким официальным обращением, дядя Михаэль отскочил от своего верстака, стряхивая опилки с рукавов и ладоней. Он обменялся с Иоганном быстрым взглядом. Краем глаза Иоганн увидел узкое, бледное лицо Ивана, ставшее совсем белым, как борода под ним. Мгновенно оценив ситуацию, он кивком указал Ивану, лезть под верстак. Крепостной спрятался проворно, как хорек, и чуть не уронил со стола модель «Санкт-Пауля», несколько дней уже стоявшую в мастерской. В помещение упала тень. Посетитель заполнил весь дверной проем.

— Желаю хорошего дня! — прокричал он.

Он говорил на таком плохом немецком, что Иоганн, уже даже мечтавший на русском, сильно разозлился, так как в настоящий момент плохо понимал слова.

Резким движением посетитель сорвал с головы треуголку и пригнулся, чтобы не зацепиться о дверной косяк. Он оказался таким высоким, что даже Иоганн, вероятно, доставал ему лишь до плеча. Без парика, рыжевато-каштановые волосы завязаны на затылке, а усы аккуратно подстрижены. Царь Петр.

Иоганн сглотнул, и, как другие, сделал глубокий поклон. От волнения, что напротив него стоит царь, ноги у него стали ватными.

— Какая честь, Всемилостивейший Государь, — благоговейно произнес Михаэль.

За многие годы его немецкий стал корявым. Каждое слово он произносил так, будто во рту лежал огромный кусок черствого хлеба, но царь довольно заулыбался и огляделся.

— Это мастерская человека, которого Трезини не может оценить по достоинству, — воскликнул он, потирая руки.

Иоганн, с облегчением заметив, что царь не обращает на него внимания, осторожно отошел к своему верстаку. Боковым зрением он увидел, что Иван, сидевший под столом на корточках, плохо спрятался. Незаметно он переместился так, чтобы перекрыть обзор стола. Затем он тайком рассмотрел царя. Зеленый кафтан украинского покроя и черные сапоги, доходившие ему до колен. Рубаха с жабо в полутьме мастерской, казалось, блестела. Его лицо чуть успокоилось, но порой он моргал, как будто веки сводила судорога.

Беспокойный взгляд царя, как охотничий пес, прыгал по всем углам в поисках вещей, которые его могли заинтересовать. И Петр I, действительно, интересовался всем, что видел: знаниями, красотой женщин, каждой ошибкой и неполадкой, которую он обнаружил. Однако сегодня он вел себя на редкость дружелюбно. Не обратив внимания на почтительный ответ дяди Михаэля, царь подошел к следующему столу и сдвинул все, что на нем лежало, в сторону. Газеты, деревянные ящики и молоток скользнули на край стола. Ящик с гвоздями с грохотом свалился на пол. Все помощники подскочили и торопливо собрали гвозди.

— Смотри сюда, Михаэль! — окликнул царь. — Тебя же так зовут, или…? Михаэль?

Дядя Иоганна вновь поклонился.

— Да, Всемилостивейший Государь. Михаэль Брем. Столяр и плотник. Из окрестностей Магдебурга.

— Пруссак, значит, — царь посмотрел на него благосклонно и улыбнулся. Затем снова вернулся к своим бумагам. — Смотри, сюда. Сможешь это сделать для моих новых корветов?

Иоганн незаметно вытянул шею и глянул на изображение корабельной пушки, державшейся на невероятно высокой опорной конструкции. Одновременно ему бросилось в глаза, какие же сильные у царя пальцы. С содроганием он вспомнил историю, как царь голыми руками смог скрутить в рулон серебряную тарелку.

Дядя Михаэль побледнел. Иоганн догадался, что его не обрадовало создавать оборудование для войны. Но это был отличный шанс, работать напрямую на царя.

Одновременно ему пришли на ум слова Дережева: «Кто ближе к огню, тот ближе к пожару».

— Да, Всемилостивейший Государь, — коротко ответил Михаэль.

Несмотря на спокойствие, которое он излучал, Иоганн заметил даже через туго обтягивающую рубашку, как бьется его сердце. Оно бешено колотилось.

Царь Петр засмеялся. Его рука со свистом опустилась на больное плечо Михаэля. Иоганн увидел, что у дяди просто подкосились ноги.

— Ничего другого я и не ожидал! — вскричал царь. — Мне нужно таких шесть, размеры ты получишь. Приходи утром на верфь, осмотришь пушки. Теперь покажи, что у тебя здесь еще есть!

В своем энтузиазме и предприимчивости, которые из него сыпались, как искры из огня, он выглядел намного моложе своих тридцати четырёх лет.