Почтовые (СИ) - Ли Фатхи. Страница 29

— Передохни, Таня, — сказал он. — А то из-за переизбытка информации еще сляжешь с какой-нибудь болезнью. Первый выезд в новый мир всегда самый тяжелый и сложный.

Я с радостью согласилась, и мысль о небольшом отпуске грела мне душу все время, пока я распрягала Мурзика, кормила его и очищала от пыли и грязи, которую эта невыносимая ящерица умудрилась собрать по пути. На брюхо его налипли какие-то куски глины, которые Мурзик безуспешно пытался отгрызть. Хоть и не сразу, но я смогла отскрести всю грязь и в самом прекрасном настроении направилась было в сторону кают-компании, когда в конюшню вошла Мария. Вытянув руку, она держала за хвост грязного и тощего снарка.

— Таня! Привет! Муса Ахмедович, Игнат! Ну наконец-то вы вернулись, — воскликнула она и добавила: — Татьяна, твой Спотыкач какой-то странный. Во-первых, он стал совершенно неуправляем, во-вторых, залез в кают-компанию и сожрал все запасы еды в шкафчике. Ты представляешь? Все там раскидал, а что не смог съесть — просто выбросил или испортил. Понадкусывал! Какое-то форменное хулиганство! — возмутилась Мария.

Снарк вертелся и пытался вырваться из ее цепких рук, но она не давала ему этого сделать, помахивая зверьком то вправо, то влево.

— Мне казалось, ты его в клетке заперла. Думала, надо будет его кормить. Но прихожу и вижу, что клетка пуста, а эта скотина ходит и везде нам гадит!

— Это не Спотыкач, — я с трудом вклинилась в короткую передышку возмущенного монолога Марии. — Наш питомец все это время был в моей сумке. Это какой-то другой снарк.

И я вытащила из поясной сумки Спотыкача. Он был гораздо более упитанный, спокойный и очень чистый и не вертелся, а важно растекся на моих руках и оттуда с неодобрением и даже каким-то легким презрением взирал на мелкого сородича.

— Так, — нахмурилась Мария. — А это тогда кто?

— Совершенно очевидно, что это наш второй питомец, — ответил ей Муса Ахмедович, который все еще возился со своим Колибри. — И кстати, Татьяна, в следующий раз, если уж прихватила снарка, будь любезна сообщить мне об этом сразу, а не по возвращении. В Империи есть некоторые города, где снарки запрещены к содержанию и даже ввозу.

— А Арзун? — испугалась я.

— В Арзуне запретов на снарков нет, — ответил за Мусу Ахмедовича Игнат.

— В общем, Таня, — сказала Мария и протянула мне вертлявого снарка, — владей! Но имей в виду, он наглый и вечно голодный, к тому же хитрый, шустрый и очень умный. Даже не знаю, как ты с ним справишься. Мы с Павлом его вчера весь день в кают-компании ловили. В итоге, конечно, поймали, но с большим трудом. Я даже не поняла, что это не наш Спотыкач. Сейчас вот вижу, что Спотыкаша у нас интеллигентный снарк, видный, спокойный и благопристойный, а этот какой-то жиган!

Спотыкач внезапно протяжно свистнул. Второй снарк зашипел и ухитрился вцепиться зубами в палец Марии. Естественно, она выпустила его из рук: острые крепкие голубые зубы снарка прокусили тонкую кожу насквозь. Снарк змейкой скользнул по полу, взлетел ко мне на плечо, цепляясь когтями за одежду, и, изогнувшись, как кошка, распушился и зашипел.

— Вот ведь злобная зверюга! — обругала его Мария, рассматривая укушенный палец. — Вроде не сильно оцарапал.

— Ну и слава богу, — кивнул Игнат. — Значит, просто хотел смыться, а то бы полруки отжевал. Знаю я этих монстров: встречал как-то.

— Когда? — насторожилась Мария.

— Да эта история древняя, как… навоз мамонта, — отмахнулся Игнат. — Лет сто назад случилась, а если быть точным, то где-то в конце семидесятых годов. Я тогда еще совсем зеленый был. Весь такой борзый и гордый, ходил в параллельный мир, никого и ничего не боялся — прямо супермен на выгуле, — усмехнулся он. — Самомнение у меня было ого-го! А еще я тогда смог достать себе ковбойскую шляпу и настоящие джинсы-ливайсы. Да-а-а …

Игнат помолчал, что-то вспоминая.

— Ну и как раз в то время послали меня в Казань расследовать дело о контрабанде, — продолжил он. — То, что всякие проходимцы приторговывали едой или какими-то другими товарами в обоих мирах, — это все знали. А тут доложили нам, что вроде как кто-то собрался сбыть на Землю партию снарков. Допустить этого было нельзя, и вот мы с прикомандированным ко мне милиционером, Юркой Поздняковым, начали проверять, правда ли это или брехня. Поздняков тогда только пришел работать к нам после армии и был еще моложе меня. Это сейчас его уже мало чем удивить можно, а тогда, впервые посетив Арзун, он ходил разинув рот и разглядывал все вокруг.

— А Поздняков — это тот самый? — уточнил Муса Ахмедович. — Который при «особых» случаях приезжает?

— Он самый, — кивнул Игнат. — Так вот, вышли мы с ним на идиотов, которые снарков собирались покупать. От них узнали, кто их подельники среди местных. А в Арзуне Гиззат нам помогал. Он тогда еще простой лунче был. Тоже юнец: мелкий, тощий и невероятно драчливый, постоянно кого-то задирал. Этакий арзунский Д‘Артаньян. Взялся он нам помогать с невероятным рвением, все хотел покарать мерзавцев контрабандистов. И вот сидим мы с ними, значит, в засаде. А тут эта стая снарков умудрилась сбежать от незадачливых продавцов и наткнулась прямо на нас.

Игнат снова помолчал, улыбаясь своим мыслям.

— Поймать этих мелких тварей мы, конечно же, не смогли, да и не стояло перед нами задачи ловить снарков. И вот стоим мы после набега этих тварей кто как: мы-то с Юркой еще ладно, лишились только сумок и ножей, которые Гиззат дал. У Позднякова снарки кеды в пыль сточили. Как сейчас помню: стоит, выпучив глаза, на одних подошвах, и пальцами ног шевелит. Сгрызли все подчистую, даже шнурков не оставили! А у меня рубашку уничтожили: только воротник висел, как хомут на шее. А вот Гиззату досталось сильнее: шел потом в гарнизон, прикрываясь моей шляпой! Саблю его кривую сточили: один эфес в руке остался. И главное, в один миг все сотворили: р-р-раз, и все. И стоим мы почти голые. Но, слава Богу, самих нас не тронули. Мы с Юркой тогда эти вот штаны наши из драконьей кожи уважать сильно стали. Им хоть бы хны после набега снарков, ну, пара дырок появилась, а это ерунда. А Гиззат, конечно, тогда насмешек натерпелся. Через весь город шел, сверкая задницей.

— У вас каждая история — хоть книгу начинай писать, — заметила Мария.

— Может, и начну! Вот отойду от дел и напишу мемуары! — улыбнулся Игнат. — Гиззат хочет лет через десять яблоневый сад вырастить. Уже даже саженцы посадил. А я буду там в тени деревьев писать свои рассказы, пока он гусениц собирает.

Я, представив себе эту картину, фыркнула и погладила пыльного тощего снарка, вцепившегося в мое плечо.

— А ты свой сад не хочешь завести? — спросил Муса Ахмедович.

— Нет, пусть мои сыновья сажают. Не мое это, ты же знаешь, — пожал плечами Игнат. — А мальчишкам моим вроде нравится, старший так вообще уже свое хозяйство имеет: скотину купил и огород разбил.

Тут зверек на моем плече резко и требовательно свистнул, перебив Игната.

— Мне нравится этот снарк, — заявила я. — Правда, он какой-то мелкий, но это не беда — откормлю. Но сначала надо придумать ему имя.

Потом в отделе началась такая суета, что даже вспоминать не хотелось. Какие-то отчеты, телефонные разговоры, компенсация командировочных, подписание бумаг в бухгалтерии, и все это в ужасной спешке. Когда все закончилось, я посадила второго снарка, которому дала имя Проныра, в клетку и попросила Марию и Павла присмотреть за питомцами. Мария, конечно, была категорически против, но не отзывать же меня из законного трехдневного отгула? К тому же Спотыкач оказывал на своего братца-снарка положительное и успокаивающее влияние, поэтому я ушла отдыхать с почти спокойным сердцем.

За эти три дня я выспалась, съездила к родителям, отошла от кошмарного сна и даже успела сходить в тот самый двор и удостовериться, что там сейчас глубокая осень и нет никакой цветущей сирени.

На четвертый день, отдохнув и перезагрузившись, я с удовольствием вошла в почтовое отделение на Черноморской и даже с какой-то нежностью выслушала ворчание Алсу Ибрагимовны, кивнула девочкам-операторам, помахала Гене и прошла в кабинет Специального отдела.