Почтовые (СИ) - Ли Фатхи. Страница 30

И понеслись неторопливые, наполненные работой с приборами, кристаллами, чтением Тетради Мастеров и прочей документации дни. Я разбирала, собирала, заменяла, даже паяла и продолжала учиться, теперь уже летать. Получалось у меня плохо, и, пожалуй, лучше всех по этому поводу высказался внутренний Геннадий: «Не орел ты, Танька. Ползать тебе по земле с ящерицей!»

А я и не была против: с Мурзиком мне было привычнее и спокойнее, да и падать с него невысоко. Но Муса Ахмедович оставался непреклонным и все спешил, все торопил нас. Выбирая между львом и снежным барсом, я по совету Мусы решила тренироваться на последнем, более миролюбивом и мелком. Лев вообще подпускал к себе только Мусу и Марию.

Заниматься со мной стал Игнат, который маялся от скуки в ожидании людей Гиззата и к тому же хорошо летал на Барсике. Барса мы прикармливали рыбой. С Мурзиком в этом деле было проще: яйца и тем более хлеб и яблоки не пачкают рук так, как сырая рыбья голова. К тому же к рыбьим головам питали слабость мои снарки, Проныра и Спотыкач: стоило им почуять угощение, как начинался «снаркопсихоз». Один возмущенно свистел, другой адски завывал; первый давил на жалость, второй яростно выдирал еду из рук. Да и Барсик от них не отставал: если он чувствовал запах рыбы, но не получал ее, то старался выбросить меня из седла или просто отказывался взлетать.

— Кошки любят ласку, но при это с ними надо строго! — объяснял Игнат. — А ты все гладишь его. Конечно, он из тебя веревки вьет. Надо с ним как со снарками — твердо!

Но как можно быть строгой с большой, пушистой, красивой кошкой? Никак! Вот и не выходило у меня приструнить наглого Барсика.

Через день я уже научилась ухаживать за ним и довольно прилично держалась в седле: уроки езды на Мурзике не прошли даром. Но вот взлет и посадка до сих пор давались мне тяжело.

— Ну что ты опять зажмурилась? Чего боишься? Это же просто воздух! Не втягивай голову и не выпускай поводья! Да что же это такое? — сокрушался Игнат.

Я никак не могла привыкнуть к резкому толчку, с которым Барсик отрывался от земли, и самому ощущению полета.

— Похоже, придется тебе, Таня, пока ездить на Мурзике, — вздыхал Игнат.

Я была бы только рада, но Муса упорствовал, а однажды пришел на площадку и сам стал гонять нас с барсом. Правда, взлетать высоко он мне пока запретил.

— Всему свое время, — говорил Муса Ахмедович. — Успеешь еще, надо сперва приноровиться к животному. Пригнись! Сожми колени, чтобы не упасть.

Однако у Барсика было свое мнение о том, как высоко нам следует подниматься. И когда он шутя взмывал выше, чем было дозволено, мне сразу хотелось покрепче вцепиться в его мягкую шерсть, зажмуриться и заорать от страха.

— Не балуй! — кричала я, заваливаясь на спину.

Если бы не крепления, удерживавшие меня на спине кошки, на каком-нибудь занятии я бы точно свалилась.

Через несколько дней Муса Ахмедович разрешил мне описать пару кругов над выездной площадкой. Что мы с Барсиком и сделали, пока все напряженно наблюдали за нами снизу.

Не могу сказать, что я получила неописуемое удовольствие от полета: да, вид сверху открывался фантастический, но ветер неприятно бил мне в лицо, отчего слезились глаза, и трепал волосы, а когда барс проваливался в воздухе на метр вниз, мои внутренности ухали туда вместе с ним и скручивались в клубок. Я стала понимать Павла, который наотрез отказывался летать и ездил только на Мишке. Теперь мне тоже так хотелось.

Вестей от Гиззата пока не было, а из столичного ревизионного управления нам поступали какие-то странные распоряжения. Сначала там потеряли наши отчеты, потом нам запретили выезжать в Дэон, а затем из Москвы позвонили и срочно вызвали Игната обратно. Все это очень не понравилось ни Мусе Ахмедовичу, ни самому Игнату.

Меня в курс дела не вводили, но я случайно услышала, как Мария обсуждала происходящее с Мусой Ахмедовичем. А на следующий день Игнат сказал:

— Думаю, мне надо выехать в Дэон. Документы, которые в Москве вроде бы как потеряли, я продублировал. Какая-то хрень происходит там у них в управлении, пусть сами разбираются.

— Стоит ли нам соваться в Дэон? — нахмурился Муса Ахмедович. — Может, они не зря запрещают?

— Если бы там было настолько опасно, то давно бы уже прислали к вам кавалерию, — покачал головой Игнат. — Думаю, ничего страшного не будет, если мы просто переговорим с женой Тимура.

— Тот самый случай, когда повар и водитель спасают мир? — засмеялась Мария. — А кстати, где люди Гиззата?

— Он решил сам ехать с нами: сказал, заодно проведает родню. Там, в Дэоне, нас уже будут ждать его люди. Думаю, дня за три управимся.

— Я не смогу отправиться с вами, — вздохнул Муса Ахмедович. — Вызвали в головное. Улечу до конца недели…

— Ну, тогда я поеду, — обрадовалась Мария, — а то засиделась тут с бумагами. А на Базе оставим Павла и Татьяну.

— Добро, — кивнул Муса Ахмедович.

Провожали Марию и Игната всем отделом. Ястребок перебирал когтистыми лапами и нетерпеливо клекотал: видно было, что ему не терпелось взлететь.

— Застоялся мальчишка, — ласково улыбнулась Мария.

Она была одета, как арзунские женщины: в длинное теплое платье, расшитую жилетку и кожаный полуплащ до колен, напоминавший местный кафтан. Сначала Мария хотела надеть свои любимые галифе и китель, но Муса Ахмедович и Игнат настояли на том, чтобы не выделяться среди жителей Империи.

— Все же Дэон — не Арзун, где тебя знает каждая собака, — говорил Муса. — Не стоит рисковать.

— Да как я полечу во всем этом? — возмущалась Мария.

— Надо постараться, — мягко, но твердо отвечал Муса Ахмедович.

Игнат тоже облачился в местную одежду, но в ярких полосатых штанах, мягких кожаных сапогах и похожем на халат стеганом кафтане выглядел, как настоящий модник. На голову он напялил малахай с длинным меховым хвостом.

— А это еще зачем? — недовольно покосился на шапку Игната Муса. — Разве здесь такое носят?

— Я ношу, — уперся тот. — А что? Тепло и красиво.

Муса не стал спорить, но настоял, чтобы участники экспедиции надели пластинчатые доспехи наподобие тех, что носили тэнгуны.

— Да зачем нам это? — снова возмущалась Мария, но Муса не стал даже слушать ее.

Запасная одежда, дорожные принадлежности, спальники, запас провианта и воды, — все было упаковано в сумки и приторочено к седлам животных.

— Надеюсь, скоро увидимся, — сказала я Марии.

— Конечно, — кивнула она и легко вскочила на ястреба.

Муса Ахмедович, усталый, с темными кругами под глазами, что-то долго и серьезно втолковывал Игнату. Тот молча кивал.

— Будем ждать новостей, — донеслось до меня. — Связь прошу держать через «морзянку».

Насколько я знала, «морзянка» была сложным и редким артефактом односторонней связи, рассчитанным всего на три использования.

Выдав все наставления, Муса лично проверил вещи отправляющихся, запасы кристаллов, еды, состояние защитных браслетов и, махнув рукой, скомандовал старт. Гиззат ждал Игната и Марию в Арзуне, оттуда они вместе должны были тронуться в Дэон, стараясь не привлекать внимание.

Первым взлетел Барсик. Как и в прошлый раз, он легко и изящно оттолкнулся от земли и, взмахнув мощными крыльями, взмыл высоко в небо. За ним, щелкнув ярко-синим клювом, белой молнией рванул ввысь ястреб Марии. Это выглядело очень эффектно: маленькая хрупкая фигурка как влитая сидела на большой птице, почти незаметной среди облаков.

— Бисмиллях, — сказал им вослед Муса Ахмедович и вздохнул.

Глава восемнадцатая

С тех пор, как все разъехались, прошло два дня. Муса Ахмедович велел нам с Павлом не спускать глаз с устройства связи, и мы с большим старанием выполняли его указание. Я дежурила днем и таскала за собой по всем помещениям Цеха громоздкий и тяжелый ящик, напоминающий советские радиостанции времен второй мировой войны, но при этом с местной магической начинкой. По внешнему виду устройства было видно, что в его создании активно участвовали инженеры с Земли. Внутрь «морзянки» я заглядывать не стала: побоялась нарушить работу артефакта.