Почтовые (СИ) - Ли Фатхи. Страница 32

Знакомая дорога змеилась вдоль склонов гор, и Мурзик привычно бежал по ней, периодически взбираясь на большие камни и оглядывая окрестности. Дорога была та же, а вот чувства мои — совсем другие: когда мы ехали в Арзун в прошлый раз, я была охвачена предвкушением и ожиданием чуда от встречи с новым миром, а сейчас меня переполняли усталость, беспокойство и печаль. Даже наши животные вели себя не так, как обычно: Мурзик сильнее прихрамывал, а всегда спокойный Мишка явно был раздражен и периодически пытался схватить ящерицу за хвост. Только моим снаркам было все нипочем: один спал в сумке, а второй забрался Мурзику на голову и посвистывал вслед пролетающим мимо птицам.

Но уже на подходе к пригорку, с которого открывался вид на Арзун, Проныра вдруг заволновался и негромко зашипел, явно намекая, что рядом чужаки.

Мы спешились. Место оказалось удачное: нависший над землей массивный каменный выступ скрыл нас и наших зверей от посторонних глаз. Мы недоуменно озирались по сторонам, пытаясь понять, что же так всполошило снарка, когда сверху раздалось еле слышное шипение, воздух замерцал и в небе возник корабль.

Это был самое удивительное судно, которое я когда-либо видела. Во-первых, это была джонка: я узнала широкую приподнятую корму, опущенный прямоугольный нос, плоское днище и складчатые красные паруса, похожие не то на плавник рыбы, не то на крыло дракона. Во-вторых, изящная, но при этом какая-то хищная джонка парила в воздухе. А в-третьих, она казалась совершенно необитаемой: на палубе никого не было, никто не смотрел вниз.

— Она… она как будто бросила якорь, — восхищенно прошептал Павел, во все глаза рассматривая загадочный парусник. — Я, если честно, впервые вижу нечто подобное. Хотя много раз слышал о таких кораблях!

— Это же островная джонка?

Павел молча кивнул. Мы так и стояли раскрыв рты и разглядывали висевшую в воздухе и изредка поскрипывавшую деревянным корпусом джонку.

— Нет, я не согласен с тобой! То, что сигнал усилился вовсе не означает, что луэ начал перемещаться! — вдруг раздался откуда-то слева чей-то звонкий мужской голос.

Юноша явно с кем-то спорил. Ответов оппонента мы, правда, не слышали.

— Как будто по телефону говорит. Или, может, он сам с собой беседует? — прошептал Павел и, присев на корточки, осторожно высунулся из-за камня.

Я вдруг с ужасом поняла, что мы практически безоружны. Защитный браслет был только у меня. В какой-то степени нас охраняли животные: насколько я знала, медведь был обучен в случае опасности защищать всадника, но вот Мурзик, увы, своим воинственным гребнем и огромными клыками мог только напугать. У Павла не было даже браслета, поэтому я подскочила к нему, чтобы вовремя закрыть своей защитой нас обоих.

— Да нет… Нет, не думаю, — говорил юноша. — Мы впервые поймали такой мощный сигнал! Вспомни, все прошлые замеры были просто какие-то жалкие подобиями того, что сегодня показал наш прибор.

И тут мы наконец увидели таинственного хозяина джонки. Прямо под кораблем стоял долговязый рыжий парень с надвинутыми на лоб очками-гоглами, в кожаных штанах с металлическими заклепками на коленях, зеленом кителе с позолоченными пуговицами, весь перетянутый ремнями со всевозможными сумками, закрепленными на них ножами, какими-то трубками и коротким, но расширяющимся на конце клинком в ножнах. Он был очень молод, не старше восемнадцати лет. Хотя по меркам этого мира и судя по оружию на поясе, незнакомец наверняка уже считался взрослым мужчиной. Худое узкое лицо с длинным носом, небольшие светлые глаза, смешная реденькая рыжая бородка, как у Линкольна, коротко и неровно подстриженные волосы и одна скрученная в хвост на затылке длинная прядь придавали ему вид лиса, взявшего след. Он с жаром размахивал руками и продолжал увлеченно спорить с кем-то невидимым.

— Он не кажется мне опасным, — заметила я.

— Мне тоже, — согласился Павел, напряженно прислушивавшийся к разговору.

— Я думаю, нам стоит пройти еще один круг, достаточно широкий, чтобы можно было уточнить область нахождения луэ, — вдохновенно вещал рыжий. — Почтовая станция? У меня нет ее координат! Да! Никто не знает точно, где она находится. А если даже она недалеко, то что с того? Думаешь, это она вызывает колебания стрелки? Да не-е-ет… Нет, такого не может быть!

— Вон, — прошептал Павел, — видишь, у него на голове красный обруч, или как это называется? Ну, типа наушников, только не такие, как наши, без накладок на уши. На кристаллах они, что ли, работают?

И действительно, на голове юноши был тонкий обод, почти не заметный среди густых волос. На концах виднелся едва заметный за ушами незнакомца красный камень.

— Вот здорово! Похоже на костные наушники, — восхитилась я.

Между тем молодой человек продолжал уверять собеседника, что надо сделать круг над горами, а потом еще раз снять замеры в Арзуне.

— Может, нам выйти к нему? — спросила я.

— Подожди, — остановил меня Павел. — Не нравится мне все это. Что островная джонка могла потерять в Империи? Я вообще не уверен, что ему разрешено здесь находиться.

— Да чего там опасного? Мы же замеряли общий фон вчера над городом! Ну и что, что караван прибыл? Мало ли караванов в Арзун приезжает? — не унимался юноша.

— А караваны-то сюда почти не ходят, — прошептал Павел. — И кто же тогда прибыл в Арзун?

Рыжий напряженно выслушал ответ собеседника, а потом недовольно сказал:

— Хорошо. Архейский караван — это серьезно, согласен. Да, понял. Сейчас сделаю последний замер, и поднимаемся.

Он наклонился над темно-серым ящиком, стоявшим у его ног, и принялся нажимать на какие-то не то кнопки, не то кристаллы и переводить рычажки, что-то бормоча себе под нос.

— Ладно, — наконец, сказал он. — Тут, похоже, что-то сломалось. Я поднимаюсь.

Джонка плавно снизилась, и оттуда спустилась веревка с плетеной корзиной на конце. В нее юноша и положил свой драгоценный прибор, а сам высоко подпрыгнул, зацепился за борт и легко приземлился на палубу.

— Ловко! — констатировал Павел, поднявшись и с кряхтением выпрямившись. — Мне до него далеко.

— Что же мы не вышли? — спросила я с сожалением, глядя, как судно неторопливо плывет в сторону гор.

— Сам не знаю, — пожал плечами Павел. — Может, и правда стоило выйти. Ты слышала новость про караван? Не думаю, что это случайность. Архейцы в Арзуне… — задумался он. — Давненько такого не было. Да еще в отсутствие начальника гарнизона. Думаю, не стоит нам заходить туда.

— А как же мы дойдем до восточной станции? — удивилась я.

— Сами пойдем. Да, это будет медленно и, я уверен, тяжело, но, думаю, вполне нам по силам. Меня больше беспокоит то, что мы одеты, как Почтовые, и наши звери легко узнаваемы. Вот с этим надо что-то делать.

Пока Паша размышлял над нашим внешним видом, внутренний Геннадий включил сирену скорой помощи, подвывая где-то в районе живота: «Вот так ты и сгинешь, Танька, в чужом мире, верхом на ящерице и с крысой в сумке! Таков твой план?! Боже! Да вас съедят какие-нибудь родственники Мишки или поймают хофы! Вы помрете от голода и холода! Вас зарежут разбойники!»

Чувствуя нарастающую панику, я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, а потом стала спокойно и размеренно дышать, как меня учил Муса Ахмедович. Вспомнив его, я расстроилась еще сильнее.

— Тань, ну что ты прямо с лица спала? — попытался подбодрить меня Павел. — Не дрейфь, не пропадем! Я тоже бывал тут, и не один раз. У меня даже знакомый есть в Тире. Вот к нему и зайдем, попросим помощи, если надо будет.

— А вдруг все-таки пропадем? Я вообще нигде, кроме Арзуна, не была.

— Все будет хорошо, — мягко успокаивал меня Павел. — Через несколько дней, ну, может, через пару недель, уже выйдем к нашим.

Первоначальная паника сменилась сильнейшей злостью на всех вокруг: на пропавших коллег (как они могли нас бросить в такой момент и в чужом мире?!), на Мусу Ахмедовича (куда он исчез в самый сложное время для отдела?) и даже на внутреннего Геннадия, который вместо того, чтобы промолчать, начал истерить. А самое главное — на Тени, хофы и саму себя, влезшую во все это. И чем дальше я слушала Павла, тем сильнее злилась.