Между (СИ) - Бьякко Лана. Страница 13

— А теперь у тебя есть ещё близкие люди, которым ты дорога, — эти слова заставили меня стыдливо поднять взгляд к нему с осознанием, что мои слова могли обидеть его. — Пойми, что, пока вы сами не захотите оборвать эту связь, даже находясь на другом конце света, вы будете вместе и будете близки. Не поддавайся мнимому чувству вины и подумай о том, чего хочешь именно ты, ладно? — сказал он, и я кивнула, после чего дядя нежно чмокнул меня в лоб. — Я буду ждать твоего решения. Если решишь двигаться дальше, то встретимся внизу.

Я стояла посреди комнаты и смотрела на своё отражение в зеркале.

— Чего я хочу? — словно попробовала эти слова на вкус.

Я чувствовала себя существом из другого мира и как-то одиноко. Зачем я была здесь? Зачем я жила? Зачем притворялась идеальной и примерной, даже ни разу не задумавшись о собственных желаниях? Но я ведь хотела чего-то, правда? Хотела попробовать жить иначе. И у меня появилась такая возможность. Почему я боялась её использовать?

Я никогда не принимала решения самостоятельно — это всегда выходило мне боком. Но что теперь? Сейчас никто не услышал бы моих криков и не увидел моих слёз… Но это к лучшему. Даже мне стало тошно смотреть на себя. Но я должна была принять решение: остаться здесь, в привычном мне мире, или сделать шаг в неизвестность, выйти из комнаты и начать новый этап своей жизни.

Ушло ли чувство вины? Нет. Только он мог избавить меня от этой боли, если написал бы хоть слово, любое… Просто зная, что мы расстаёмся не навсегда, что наша дружба будет такой же крепкой и нужной нам обоим, я могла бы стать смелее. Сжимающая боль одиночества стала острее в этот момент настолько, что хотелось кричать, выть и плакать. Я понимала, что потребность постоянного эмоционального и физического контакта с моим другом мне жизненно необходима…

Но я сделала шаг в неизвестность, чтобы воспарить, словно птица, и стать свободной.

Через тридцать минут был назначен наш вылет, нам давно пора проходить на посадку, а я всё продолжала нервно теребить ремешок рюкзака в надежде, что он приедет попрощаться. Но его не было. Работники аэропорта настойчиво поторапливали нас, и я уходила с большим сожалением на сердце от того, что мы так и не поговорили.

Я уже протягивала свой паспорт, когда услышала:

— Алиса!

Я обернулась и увидел его. Он всё-таки пришёл. Я побежала ему навстречу. Он подхватил меня на руки и крепко обнял.

— Прости меня. Я такой дурак.

— Всё хорошо. Я рада, что ты пришёл.

С моей души, наконец, упал камень.

— Ты же понимаешь, что всё, что я наговорил, было лишь потому, что я переживаю за тебя и волнуюсь. Понимаешь?

— Да, конечно, понимаю. И ты меня прости, я тоже была неправа.

— Мы оба были неправы. Я так злился и места себе не находил.

— Всё хорошо.

— Пообещай, что если тебе будет там плохо, если тебя будут обижать, ты сразу скажешь мне и я тут же заберу тебя, ладно?

— Да, обещаю, — я счастливо улыбнулась.

— Алиса, нам уже пора идти, посадка на самолёт заканчивается, — напомнил дядя Миша.

Я с грустью и тоской посмотрела на Дениса. Мне не хотелось с ним расставаться, но в то же время я радовалась, что он всё же приехал и что наша дружба для него важна так же, как и для меня.

Сейчас мы были нигде. Аэропорт — это место «нигде». Он и не «там», куда мне ещё только предстоит добраться, но уже и не «здесь». Это ровно посередине между прошлым и будущим — невидимая нить, что связала две действительности. Я хотела, чтобы мой друг был этой связующей нитью между моим прошлым, где все прекрасные воспоминания подарил мне именно он, и будущим, которое обязательно должно было стать хорошим и светлым.

Уже сидя в салоне самолёта, в кресле бизнес-класса, я поймала себя на удивительном чувстве отпускающего настоящего. Внутри меня как будто что-то расслабилось и успокаивалось, и, несмотря на тоску, мне хотелось улыбаться. Я сделала первый шаг к тому, чтобы стать свободной.

7 Глава. Новый дом

Я волновалась, но не совсем из-за моего первого полёта на самолёте, а, скорее, из-за его значения. В момент, когда самолёт поднялся в воздух, я вдруг начала осознавать, что мне открывался чудесный мир, в котором, быть может, я смогла бы полюбить жизнь по-настоящему. Я летела… Самолёта как такового не было видно, но я почувствовала, что лечу.

Яркое солнце светило, разбрасывая лучи по небу, и казалось, что я оказалась в раю. Банально, быть может, но именно так я это ощущала. Мне захотелось протянуть руку и прикоснуться к пышным облакам, утонуть в их мягкости. Всё это придавало полёту оттенки радости, что смешивались в восхищении красотой природы и возможностями человека.

Нам предстояло лететь несколько часов, и я не знала, чем себя занять. Стала оглядываться вокруг, рассматривая окружение. Сейчас мне было жизненно необходимо занять чем-то свои руки и отключить мозг, чтобы выплеснуть все свои мысли. Но, как назло, всё необходимое осталось в багаже.

— Тебя что-то тревожит? — я услышала голос дяди, обеспокоенно смотрящего на меня.

Мне было непривычно чувствовать заботу. Непривычно, что у меня появился кто-то, кроме мамы.

— Нервничаю немного, — призналась я.

— Первый полёт всегда волнительный.

— Да, наверно. Но мне нравится, — честно сказала я. — Просто это шаг в новую жизнь…

Михаил понимающе улыбнулся.

— Что ты обычно делаешь, когда волнуешься?

— Рисую, — я выпалила, не задумываясь.

Сколько себя помню, я всегда рисовала. У меня были изрисованы не только скетчбуки, но и тетради, учебники, журналы, даже салфетки в кафе.

Неожиданно дядя достал из своей сумки блокнот и ручку.

— Другого ничего нет, но, думаю, художнику любой инструмент подойдёт.

— Правда, можно? — скрыть радостный блеск в глазах было невозможно.

— Конечно, — он рассмеялся.

Я с благодарностью приняла блокнот с ручкой, быстро стащила кеды, забралась с ногами в огромное кресло, села поудобнее и принялась за своё любимое дело. Рука сама вырисовывала то, что было у меня в голове. Я никогда не рисовала что-то наобум, это всегда было отражением меня, в собственном стиле. Денис говорил, что мне надо открыть свой профиль в социальных сетях и рисовать на заказ, но моих накоплений со школьных стипендий не хватило бы на покупку планшета, чтобы можно было на этом зарабатывать. Поэтому я просто рисовала, и только иногда мои работы покупали, но не более.

За время полёта я изрисовала несколько листов в блокноте дяди и вернула его обратно. Он долго рассматривал мои рисунки, а потом удивлённо посмотрел на меня.

— Заняла много листов, да? — виновато спросила я.

— Нет, твои работы прекрасны. Я говорю тебе это, как человек, который каждый день имеет дело с архитекторами, дизайнерами и художниками.

— Спасибо, — мои щёки, вероятно, зарделись от смущения. Мне, конечно, было безумно приятно получить от него похвалу.

Спустя час мы приземлились в Домодедово, чтобы пересесть на другой самолёт до моего истинно родного города.

— Алиса, как чувствуешь себя после полёта?

— Да, вроде, нормально. А что?

— Если есть силы, можем прогуляться по Москве. Наш следующий рейс только через четырнадцать часов.

— Конечно! — воскликнула я. — С большим удовольствием!

— Ну, тогда вперёд.

Поскольку наш багаж автоматом отправлялся на следующий наш самолёт, мы сразу пошли на аэроэкспресс, чтобы добраться до центра столицы.

Я всегда мечтала посмотреть Москву. И хотя у нас было мало времени, мне и этого оказалось достаточно. Дядя провёл меня по Старому Арбату, Александровскому саду и Красной площади. Мы купили по хот-догу в уличном кафе и прогулялись по любимым улицам дяди.

Для меня было удивительно и странно, что такой человек, как он — строгий с виду, такой интеллигентный и статусный, — мог сидеть в парке на лавочке, закатав рукава, и уплетать хот-дог. Я даже не удержалась и, с его позволения, сделала фотографию, и даже настояла на селфи. Мне безумно захотелось создать воспоминания о своей новой жизни. Мы много болтали, смеялись, и мне было хорошо и комфортно рядом с ним. Наверное, именно так я бы чувствовала себя со своим отцом.