Между (СИ) - Бьякко Лана. Страница 11

Удивительным? Неужели? Впрочем, наверное, и правда удивительным…

Внезапно я услышала, как Денис зашептал мне на ухо:

— Ты чего? Всё в порядке?

Я удивлённо уставилась на него, широко открыв глаза, и зашептала ему в ответ?

— Кто писал эту чёртову речь?

— А что с ней не так?

— Там ни слова правды…

— А ты что хотела, чтобы на её похоронах сказали, каким она была чудовищем? — он выразительно посмотрел на меня, а я почувствовала себя наиглупейшим созданием. — О мёртвых либо хорошо, либо ничего. На похоронах «ничего» не получится.

Мне было совершенно нечего возразить.

В конце концов, мне оставалось только продолжать слушать эту нелепую речь о моей матери, на чьи похороны пришли лишь я, мой дядя, Денис и его родители. Не появились даже соседи. Это многое сказало о том, в каких отношениях с ними была моя мама.

Я постаралась отвлечь себя, потому что комок нервозности начинал сужаться, чтобы потом взорваться, как атомная бомба. Я попыталась сосредоточиться на окружающем меня пространстве. Казалось, что лучи солнца не могли пробиться сквозь мертвенно застывшую тень и лишь частички рассеянного света падали на зелёную землю. День был ветреным, и окружение постоянно менялось в резкости близкого и далёкого. Возможно, это просто атмосфера кладбища, и стоило только выйти за его пределы, как всё изменилось бы?

Мой взгляд привлекли трое незнакомых мужчин вдалеке, которые смотрели в нашу сторону. Они пришли к маме? Но почему тогда не подошли? А если нет, то кто они? На работников не похожи… Дядя Миша тоже заметил их и нахмурился, и я не упустила из виду, как он сжал кулаки. Он знал их? Почему он разозлился?

За своими размышлениями я не заметила, как распорядитель похорон закончил говорить и настало время прощаться с мамой. Я положила рядом с ней белые розы и посмотрела на неё в последний раз. Какой она мне запомнится? Но главный вопрос: хочу ли я помнить?

Моё дыхание внезапно перехватило: я смотрела на её бледное лицо с тонной косметики, скрывающей синяки, и не понимала, что мне делать дальше, без неё. Как жить, когда она часть моей души, часть меня, моего сердца ушла? Просто опустела и отмерла… Мама была моим наказанием, моим испытанием или препятствием к свободной счастливой жизни, и теперь, когда этого препятствия больше не было, я задыхалась от незнания того, как отпустить ад, через который она заставила меня пройти. Что со мной не так?

Я почувствовала уверенное, но осторожное прикосновение к свои плечам и подняла взгляд. Дядя Миша наклонился ко мне и очень тихо, чтобы слышала только я, сказал:

— Она твоя мама, какой бы ни была. И ты имеешь право на любые чувства и эмоции…

Из моих глаз снова потекли слёзы. Я в последний раз посмотрела на маму, мысленно с ней прощаясь, и, прижавшись к родному по крови человеку, направилась в машину, игнорируя злой взгляд, брошенный в мою сторону. Но в мою ли?

Во время своеобразного поминального обеда я вышла на террасу ресторана, чтобы подышать воздухом и просто посмотреть на родной город, который мне предстоит покинуть уже совсем скоро, уезжая за несколько тысяч километров. Меня медленно накрывала паника — от осознания всего произошедшего и от того, что ещё только должно случиться.

— Значит, ты всё-таки уезжаешь… — позади раздался голос моего лучшего друга.

Я действительно боялась этого момента, потому что не знала, что мне делать и как объяснить. Я не была готова обсуждать это сейчас. Почему он пошёл за мной? Денис видел мою неготовность говорить и всё равно спрашивал.

— Завтра, — я постаралась ответить уверенно и спокойно, но голос дрожал, а сердце отдавало чечётку.

— И когда ты собиралась мне сказать?

Я молча продолжила смотреть на город: у меня не было сил или смелости повернуться и посмотреть ему в глаза. Я старалась не заплакать снова, потому что в последние три дня, казалось, я только это и делала.

— Когда собиралась сказать, что бросаешь меня?!

Это стало последней каплей: я не выдержала и резко обернулась к нему, чувствуя горечь от обидных слов.

— С чего ты взял, что я бросаю тебя?!

Теперь мы оба перешли на повышенные тона, потому что эмоции накалились до предела, но вокруг не было никого, кто мог бы услышать нас.

— А разве твоё бегство не означает это?!

— Бегство?! Да что ты такое говоришь! Как ты мо…

— Могу что?! — наступая на меня, гневно бросил Денис. — Сказать, что стоило замаячить на горизонте богатенькому родственнику, которого ты знать не знаешь, как ты тут же срываешься вместе с ним неизвестно куда? — разводя в руки в стороны, продолжил Денис, медленно добивая меня. — Бросая здесь тех, кто всегда был рядом, к кому ты прибегала зализывать раны!

Это был удар ниже пояса, который я не могла выдержать. Это пренеприятное чувство — смесь обиды, боли и вины. Оно поглощало: как пиявка постоянно сосёт кровь, в конце концов превращая тебя в своего раба. И как ни пытайся пересмотреть события или изменить их ход, только лишь вязнешь в болоте вины ещё больше.

— Как ты можешь так говорить… — прошептала я, с ужасом глядя на него.

— А разве я не прав? — сказал он резко, словно больно ударил ножом по незажившей ране, спрятал руки в карманы и отвернулся от меня.

С одной стороны, мне было дико обидно: это моя семья, и я могла, наконец, начать жить, как нормальный человек, а не пародия на живое существо. Разве он, как близкий и единственный друг, не хотел, чтобы я была счастлива? Но, с другой стороны, я знала, что он прав: я всегда прибегала к нему. Он единственный всегда был на моей стороне, всегда был рядом, всегда защищал. Он тот, кто меня понимает и знает…

— Денис, но разве это плохо, что у меня появилась возможность обрести родных? Разве я не имею на это право? Почему я должна оправдываться за то, что у меня есть родные, которые хотят позаботиться обо мне?!

— А о нас ты подумала? Обо мне ты подумала? — он искоса взглянул на меня. — Решила ВСЁ плохое оставить здесь и уехать? А как же обещание, которое мы дали друг другу? М?

В конце концов, сколько ни занимайся поркой самого себя или оправданием, сколько ни прокручивай события назад в своей голове, чувство вины будет только расти. И самое смешное, что ничего не менялось в прошедших событиях. Абсолютно ничего!

Моё тело само бросилось вперёд, и я прижалась к Денису.

— Я помню про обещание, и я ни в коем случае не бросаю тебя! То, что я буду жить в другом городе, не означает, что тебя больше не будет в моей жизни…

— Но меня не будет.

— Не говори так, пожалуйста. Мы всегда будем на связи, мы сможем видеться. Только, пожалуйста, не говори таких слов. Денис… ты же знаешь, что ты самый дорогой человек в моей жизни. Ты мой единственный друг… — погружённая в эмоции, я почти не заметила, как он напрягся. — Пожалуйста…

— Ха, ты так легко можешь распрощаться с теми, кто всегда тебя поддерживал, с теми единственными, кто заботился о тебе всё это время.

Я лишь прижалась к нему сильнее, потому что так нельзя. Нам нельзя было вот так расставаться. Я не могла остаться, и он это понимал, так почему он продолжал говорить такие обидные слова?

— Почему ты такой жестокий? Почему ты не хочешь понять, что…

— Я не хочу понять?! — он вырвался из моих объятий и отошёл на пару шагов, а я осталась одна с ощущением, что меня бросили в ледяную пустыню, а холодный, пронизывающий до самых костей ветер разрезал меня на мелкие кусочки. — Да это ты ни черта не хочешь понять! Это ты, Алиса, не понимаешь, как делаешь больно моей семье, которая заботилась о тебе. Как делаешь больно мне!

— Неужели ты правда думаешь, что я не ценю это?! Как такое тебе вообще в голову пришло?!

— А что ещё мне остаётся думать?!

— Почему ты не хочешь понять, что это мой шанс на нормальную жизнь?!

— А с нами нормальной жизни нет. Я всё понял, — холодно произнёс Денис.

Я чувствовала, как слёзы продолжали течь по моим щекам, не желая останавливаться.

— Это жестоко… жестоко говорить такие слова!