Дочь мэра (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 23

— Только быстро! Я сегодня на заборе крови, — говорю и понимаю, что меня передергивает.

Миша от неожиданной новости останавливается, переводит на меня серьезный взгляд и, наклоняясь к уху, тихо спрашивает:

— Как наша проблема поживает?

Да вот как тебе сказать? Что я могу видеть кровь, только если один наглый спецназовец меня целует до потери сознания? Или лучше смолчать? Выдыхаю тяжело, прикидывая варианты, и нахожу самый приемлемый в моем случае:

— Лучше, чем я рассчитывала.

— Расскажешь?

— Да особо нечего, меня Ивановна и в хвост, и в гриву, я еще кровь недавно сдавала, в обморок упала, мдааа, — все это звучит совсем не как достижение, но Миша не выражает разочарования или прочих вполне допустимых при таком раскладе эмоций.

— Но потом все пошло получше, да?

Опять словно читает мои мысли, и так всегда. От него хоть что-то скрыть абсолютно невозможно.

Ощущаю, как по щекам разливается огонь, и мы как раз заходим в кафешку и падаем за столик.

— Яна, ты покраснела, жду подробностей, — брат, предупреждая меня невербально о чем-то, начинает разминать пальцы рук, похрустывая пальцами, и вот тут я взрываюсь.

— Я сколько раз тебе говорила? Не хрустеть пальцами! Повреждаешь суставы, расшатываешь хрящи. Так бы и влепила затрещину, — бью ладошкой по рукам, но Миша продолжает на меня спокойно смотреть, обхватывая мою ладошку своими граблями.

— Жду подробностей, мое грозовое облачко, — теперь он смеется, а я замираю, потому что Облачко приобретает совсем другой характер, и в голове сразу иные ассоциации плывут, тело еще мягко вибрирует, совсем как когда я нахожусь в поле зрения Исаева.

— Задание мне дали. Теперь у меня есть свой больной, я была донором для него, вот и веду, — говорю заплетающимся языком, аж мутить начинает. Почему так волнуюсь? Это же Миша. Да, Миша, который резко против всех моих ухажеров, коих толком еще и не было.

Брат кивает, но в моих реакция явно читает что-то не очень радостное для себя.

— Мужик, — говорит это так, словно «мужик» неизлечимая болезнь.

— О боже, Миша. Это молодой парень. Спецназовец, его привезли после ранения, полученного на задании.

Брови парня летят вверх, он мне сам говорит, что лучшего мужа, чем военный, не найти, вот почему он решил пойти в эту стезю. Шутка, конечно.

— И он тебе нравится.

Опять мысли читает. Может нам двоим вживили что-то в роддоме?

— Он хороший, но мы просто…

— Дружим.

— Миша!

Брат вопросительно изгибает бровь и постукивает указательным пальцем по столу. В этот момент к нам подходит официант, мы заказываем две порции капуччино. На пару минут у меня есть передых, но с уходом работника кафе он заканчивается.

— А что «Миша»? Я уточняю, мне помочь ему тут остаться, или все-таки подождать? — не унимается господин Белов-младший. Когда я злюсь, нередко могу назвать его именно так. Высшая степень негодования близко.

— Он мне правда нравится, не бей его, пожалуйста.

— Не знаю даже, что и сказать, малыш. Папа в курсе?

Да, конечно, я ему о меде не сказала, а тут о парне скажу. Совсем, что ли, тю-тю?

— Ты что? Нет, конечно, — по телу проходит дрожь, которую я пытаюсь скрыть хаотичными движениями рук по столу.

— Ага. Значит, я тут тоже первопроходец. Когда со своим хорошим меня познакомишь?

С корабля на бал несется мой дорогой брат, продолжая таранить меня грозным взглядом. Мысленно он давно уже познакомился с моим ухажером. Кулаком в лицо, наверное.

— Мы пока просто общаемся, дай мне время, — скупо бросаю ему, ощущая внутри легкую панику.

— У меня этого времени нет, так что давай сразу, а то через неделю я тю-тю, уезжаю, а ты остаешься. Без вариантов.

— Миша, мы только сегодня решили встречаться.

— Отлично, сегодня и с родственником познакомится. Прошу заметить, что только с одним. Хотя я не против собрать консилиум, проверить там его на всякие венерические.

О боже. Ну что за глупости. Мне так стыдно сейчас, что словами не передать!

— ЧТО? Что тут плохого? Ты возьми у него хотя бы кровь на инфекции, я спокоен хоть буду, — не унимается брат, а я краснею окончательно и бесповоротно, сижу пунцовая как помидор.

— Познакомлю, но он правда хороший, в театр меня пригласил, цветы подарил…помогает мне очень.

Желание защитить Исаева разрастается до невозможных размеров, и это ведь странно, да? мы знакомы всего ничего, но по ощущениям будто бы целую вечность. Миша недовольно поджимает губы, но слушает меня, даже понимающе кивает. Опять.

— В театр пригласил. Ну хорошо, что не в цирк.

Дальше я переключаю беседу на его обучение, слушаю с интересом, ведь это так захватывающе. Никогда бы не подумала, что у нас в семье будут такие люди. Удивительно, что Исаев тоже военный. Это греет душу, а улыбка на лице становится шире. Мише нравится, и я нисколько не удивлена его порывам, совершенно понятно, что военная академия ему бы понравилась при любом раскладе.

Но вот синяк на лице явно намекает на какие-то проблемы, о которых он предпочитает молчать.

Глава 18

С бешеным взглядом слежу за тем, как они пьют кофе и улыбаются друг другу. Сложен этот будущий бывший неплохо, но он сопляк! Это видно, курсант обычный! Писюк еще умудряется периодически трогать ее за руку, отчего у меня желание подойти и влупить ему по яйкам!

Это больно, и пацаны так, разумеется, не делают, но я хочу. ПОТОМУ ЧТО НЕХЕР ЛАПАТЬ КУДРЯШКУ!

Спокойной, Исаев. Ты с ним поговоришь, но не при ней, потому что с ней вообще будет отдельный разговор, к которому мне надо приготовиться. Это что такое? Ты с парнем мутишь, имея парня?

Я от тебя такого не ожидал, Облачко, я тебе верил! Какая-то часть внутренностей кричит мне закончить все прямо сейчас, и приходится тут же заклеить рот ненужным советчикам.

Не отступлюсь, но разговор проведу. Меня эти новости неприятно осадили, прямо по морде зафитилили, отчего я на сраку присел. Пиздарики, товарищи, и такое разочарование прямо облило меня с ног до головы, что так сразу и не описать.

Я сейчас похож на сталкера, я вам отвечаю, такой же ненормальный прижимаюсь к колонне в фойе, наблюдая за тем, чтобы писюк не вздумал свое рыло придвинуть к ней. Реально потянется если — с вертухи приговорю.

Пока я тут внутренне рычу как жигуль в сорокаградусный мороз, они заканчивают пить кофе, и я прячусь за колонну. При мужском разговоре девчонке быть не положено. Мы поговорим как надо, без мягких ушек, которые потом захочется надрать.

Нет, я буду драть другое… ее шлепать. По голой ягодичке.

Ну как тут сохранять спокойствие или долго злиться на нее? Яночка встает, поворачивается в мою сторону и улыбается нежно-открыто, и пусть не мне, но все равно же реакция на такую улыбку весьма однозначна. Облачко, ну как же так, я же хороший…и ты такая…ну неужели обманула?

Они прощаются, уебищный обнимает ее и качает в разные стороны, и я вот я уже иду вперед, срываюсь как гоночная тачка на треке, но как только он ее отпускает, торможу, сжимая челюсть.

Стоп. Не показываться при ней в таком виде. Я должен быть на коне, а не раздавленный ее предательством.

Так не хочется верить в это, но тогда какого хера ее так обнимают и выцеловывают? Видно же, что он к ней относится слишком тепло и нежно.

Облачко уплывает прочь, покатывая бедрами, которые я недавно сжимал своими собственными руками и захлебывался от этого слюной, мечтая сделать то же самое и без одежды, чтобы кожа к коже, чтобы совсем слететь с катушек и окончательно в ней утонуть.

Сопляк идет навстречу мне, прямо к выходу, и тут моя очередь вставлять пистонов. Топая наперерез, в последний момент успеваю преградить ему путь. Во мне дури — как в хонде CB-R, спортивном мотоцикле, разгоняющемуся от нуля до сотки за пару секунд.

Мелочь по росту мне уступает, по мышцам уступает, в принципе мне уступает, потому что я охуенный! И потому что с Яночкой работает спецназ!