Дочь мэра (СИ) - Орлова Юлианна. Страница 41

— Бодь, ну давай посмотрим, тебе понравится.

— А что мне за это будет? — игривый голос опять нарушает тишину в нашем ряду. Исаев выгибается, касаясь моей щеки губами, и глаз не сводит. Я багровею, опуская взгляд на крепко сплетенные руки, что прямо сейчас массируют грубые пальцы.

Совру, если скажу, что эти ласки меня нисколько не трогают. Мне становится очень уютно и тепло, словно я всю жизнь ждала именно вот такого…Богдана Исаева.

В животе бабочки роем носятся, вызывая легкий приступ тошноты и ноющей боли, точечно ударяющей вниз живота. Не прекращая улыбаться, бросаю на Бодю серьезный взгляд, намекая на то, что мы должны молчать.

Он без слов понимает. Только когда разворачиваемся и возвращаемся к действию на сцене, я начинаю кусать губы, чтобы сразу не ляпнуть то, от чего парень в разы дольше будет смотреть представление.

До следующего срыва.

И когда напряжение в теле достигает максимальной отметки, искусанными вдоль и поперек губами тихо проговариваю:

— А я тебя потом буду целовать много-много.

Бодя поворачивается, улыбаясь как Гринч и оголяя идеально-белый ряд ровных зубов.

— А то, слыхали? Завидуйте громко!

Эта фраза сказана уж слишком громко, отчего на нас начинают оборачиваться не только соседи по ряду, но и впереди и даже сзади.

Вот теперь точно стыдно, ведь коллективные жалобы на невоспитанную молодежь сыплются бесконечным потоком.

— Извините, — тихо отвечаю на весь этот штурм, пока Бодя так и сверкает как натертый самовар. Но хоть сидит тихо.

Нам удается заткнуться, и я замечаю нешуточный интерес со стороны Исаева, хоть он и палит на меня процентов семьдесят из ста. Однако, несмотря ни на что, смеется над сценами и довольно сильно втягивается в представление. Вплоть до первого антракта, когда все присутствующие рассасываются кто в уборную, кто в столовую.

Богдан хватает меня за руку и тянет в своих объятия, пока люди шныряют туда-сюда.

— А мне понравилось, — целует меня прямо в уголок губ, рассматривая при этом поплывшим взглядом.

Как вдруг я слышу удивленное и до боли знакомое…

— Яночка? Здравствуй…

Дернувшись, я медленно поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом с папиным кумом. Это крестный моего старшего брата, и он так часто у нас на застольях вместе с дочерью и женой, что кажется, намного ближе, чем могут быть кумовья.

Что там про стыд? Нет его, есть только страх теперь. Нас увидели, засекли, и очень скоро передадут отцу.

Я медленно поднимаюсь, а моя рука все еще в стальных оковах Боди. Он тоже поднимается, и сразу представляется.

— Богдан Исаев, парень Яночки, очень приятно, — только сейчас отпускает мою похолодевшую руку и протягивает в дружественном жесте бывшему безопаснику отца, Вахе. Он стоит со своей женой и скрупулезно меня рассматривает. Каков ужас!

— Виталий Анатольевич Вахивов к вашим услугам, молодой человек. Моя жена Марианна, — приподнимает ее руку и целует пальцы. — Вас что-то связывает с генералом Исаевым?

Генерал Исаев? Ну да, а как же иначе, обычно если в семье есть военный, то это целая плеяда. Подозрительно посматриваю на своего парня, который с гордостью взирает на дядю Ваху. И тут я понимаю, что душа окончательно уходит в пятки. Неужели они еще и знакомы? Есть ли вероятность, что мой папа тоже знаком с родственников Богдана?

Мир тесен, но с другой стороны. Это ведь в плюс, да? Не может быть в минус, если знаком…ну если у них отношения в хорошем ключе протекали. А если нет?

— Батя мой, но и я тоже не промах. Группа «А».

Дядя Ваха удивленно вскидывает брови, осматривая Бодю более внимательно. Мне кажется, сейчас мой парень получил сто очков сверху.

— Альфач, ну надо же. Одобряю, Богдан Исаев, одобряю. Культурно развиваетесь, да?

Я только улыбаюсь нервно его жене, которая примерно возраста моей мамы. У них приличная разница, но насколько я могу судить, это не мешает отношениям, как не мешает моим маме и папе.

— Так точно.

— Отдыхайте, молодежь. Яна, папе привет пламенный. И жду вас на игру в гольф в конце месяца. Обоих жду, Богдан Исаев. Думаю, нам есть о чем поболтать, — Виталий Анатольевич подмигивает мне, незаметно показывая большой палец, поднятый вверх.

— Прекрасное платье, Яна, — Марианна делает мне комплимент и тоже одаривает улыбкой, пока только кивать могу и рукой махать им вслед.

Я в паническом шоке.

— Яна, отомри, ну что ты в самом деле? — Богдан целует меня в висок и переплетает наши с ним пальцы.

— Это папин лучший друг, — онемевшим голосом шепчу, всматриваясь вслед двум фигурам. — И уже через пару часов отец узнает обо всем.

— Облачко, ты у меня сейчас допрыгаешься, я прямо сейчас поеду на опережение и поведаю ему все сам. Да что за ебанный подзебанный!

— Богдан, ты не понимаешь, это же все вранье получается, — прикладываю ладошки к щекам и чувствую, как кровь отливает от лица.

Мое состояние очень похоже на то, что могут испытывать люди, прыгающие с парашютом. Сердце выпрыгивает из груди, и начинает ныть будто бы от сквозных ранений в него.

— Так все. Яна. Спокойно, — он обхватывает мое лицо и притягивает к себе близко-близко, настолько, что я вижу темные вкрапления в радужке карих глаз. — Ты стесняешься меня, что ли? Ян. Бляха!

Он такой спокойный, только слегка напряженный и явно злой, а я сплошной комок нервов. Разумеется, ему кажется, что я его стесняюсь, но по факту же это не так. Просто я очень боюсь о нем кому-то рассказать. А если папа не примет? Как мне вообще к этому подвести?

Гипервентиляция меня сейчас вырубит из сознания, но я так и дышу, всматриваясь в длиннющие ресницы своего парня.

Зачем тебе такие длинные?

— Нет. Просто мой папа ревнивый в отношении меня, пойми ты это. И это мне следовало ему рассказать все, а не так, что он узнает от других. Это предательство. А еще мед, я такая дура, — пытаюсь выпутаться из рук Исаева, но он только сильнее меня прижимает, отрезая любые пути к побегу.

Все. Сегодня. Все расскажу сегодня. Сегодня и будь что будет. И о меде, и о Богдане.

— Яна. Это твой папа, а не цербер какой. Что он тебе сделает? — еще спокойнее спрашивает Бодя елейным голоском, пытаясь меня успокоить. А я не могу успокоиться. НИКАК.

— Может я больше всего в жизни боюсь его разочаровать, — шепчу еле слышно, прижимаясь лицом к белоснежной рубашке парня.

Он укутывает меня собой полностью, когда звучит звонок. Антракт окончен, а мы так и стоим посреди зала между рядов с сидениями.

Глава 33

Мы досматриваем представление уже совсем в другом настроении. Яна на грани истерики, а я вне себя от злости. Какого, мать вашу, хера происходит вообще? Сразу после театра она ведет себя так тихо, что я начинаю грузиться сильнее.

Этот бегающий взгляд, дрожащие ледяные ладошки, которые я буквально тру и грею в своих руках, побледневшие губы.

Нет, малыш, я слишком залип на тебе, чтобы вот так просто отказываться.

Это тебе не заводские настройки откатить.

Мой кленовый сироп заканчивается вместе с окончанием представления, но так просто она от меня не отделается.

Облачко настолько расстроена, что кажется, будто бы ее жизнь и правда закончилась. Ладно, мне сейчас главное дров не нарубать, иначе это все вообще потеряет всякий смысл. Она начнет меня бояться, а мне это ни разу не упало.

Разбитой мордой стараюсь не делать уж совсем кирпич-фейс. Нихуевенько так выходит. Сначала поднять настроение, а потом взять и уронить мне его на мизинчик.

Уф. Повезло тебе, красивая, что я не могу на тебя уж сильно злиться. Очень повезло!

Мы молча подходим к машине, и я вполне готов верить, что она сейчас попрощается и укатит. Но нет. Останавливается. Мягко поворачивается и побитым взглядом смотрит на меня, а потом сама тянется к губам.

Дважды тот номер не пройдет. Ясно? Не пройдет.

Планирую быть камнем, но как только ее мягкие вишенки касаются меня, мозг вырубается, и я уже как желе себе представляюсь. Обхватив ее мягкую фигурку, жму к себе, буквально причмокивая от наслаждения.