Измена. Новая жизнь (СИ) - Тэя Татьяна. Страница 16

— Но… — теряю дар речи. — Но…

— Что «но»? — ироничный взгляд в мою сторону сбивает и так с сумбурных мыслей.

Замолкаю…

Мне неловко, но в то же время голову сверлит мысль: ты же хотела внимания с его стороны. Только это не совсем то внимание, которое ты хотела.

Глава 19

Доставая посуду и сковороду из нижнего ящика, думаю, уж не форменная ли это наглость копошиться на чужой кухне: брать вещи, пользоваться продуктами.

Доктор Менделеев оказался запасливым холостяком. Ну… холостяком же? По крайней мере, женщин или следов женщин в его квартире не обнаружила. Зато холодильник забит продуктами под завязку, будто Никита недавно делал контрольную закупку. Так что мне не сложно выбрать ингредиенты для завтрака.

Для позднего… очень позднего завтрака.

Да и он сам предложил. Вон даже стикер на дверцу холодильника прилепил, что ему нужно отъехать по делам, а я могу чувствовать себя свободно и поесть.

Свободно я почувствовала себя ещё вчера. Только свободе этих чувств в большей мере поспособствовал алкоголь.

Чёрт… хочется закрыть лицо руками, когда вспоминаю ночное фиаско. Страшнее всего даже не то, что мы приехали ко мне и поцеловали закрытую дверь, а то, что девочки ему понаписали и понаговорили.

Подумает, что истеричка. Если уже не подумал. С проблемами в жизни. Отчаявшаяся истеричка. Ещё скажет, что все страхи дочери из-за меня. Вот она — готова причина. Даже искать другую подходящую не надо.

А может так и есть?

Качаю головой, отрицая собственные выводы. Потом достаю продукты и, нарезав овощи, бросаю на сковороду, попутно заливая всё яйцом. Незамысловато, но вкусно.

Если доктор Менделеев вернётся в ближайшее время, накормлю его в благодарность за моё спасение.

Спасение… какое громкое слово…

Устало упираюсь локтём в столешницу и роняю голову на руку.

Похмелья у меня нет и никогда не бывает, но лёгким туманом сознание всё же заволокло.

Решаю снова заглянуть в ванную, чтобы умыться повторно. Должно же помочь?

Я плескаю и плескаю себе водой в лицо. Раз, другой, третий. Делаю похолоднее. Жду, когда пелена уйдёт. Кажется, помогает.

Оглядываю ванную. Тут всё стильно и по-мужски. Чёрно-белая клетка с мраморными разводами. А вдруг реально мрамор… хм? Трогаю стену пальцем, да нет… кафель… или не кафель?

Смеюсь.

Мне почему ещё весело: квартира у Никиты в самом центре города, в красивом старинном здании на Кирочной улице. Я думала здесь во всех домах практически одни коммуналки. Это, видимо, ассоциации со студенческих времён. Бывала тут у сокурсников в тёмных старых квартирах с длинными пропахшими сыростью коридорами, вереницей соседских дверей и отклеивающимися рейками паркета, об которые то и дело спотыкаешься. А у доктора Менделеева шикарные апартаменты с потолками под четыре метра и лепниной. Но современным дизайном и стильной мебелью.

И парадная у него что надо (правда, я её смутно помню, последствия ночных возлияний сказываются). Я быстро, словно мышка, шмыгнула на третий этаж и, зайдя в квартиру под номером пять, скрылась в ванной, пока хозяин готовил для комнату.

Меня Никита поместил к себе в спальню, а сам прилёг на диване в гостиной. Я, конечно, счастливо обняла подушку и заснула. Только подумала, жаль, что бельё сменил, а то свежее даже им не пахло.

Зато сейчас, открыв дверь ванной, понимаю, что чем-то пахнет… Чем-то пережаренным.

Мамочки!

Бегом возвращаюсь в кухню, кидаюсь к плите, чертыхаюсь, как портовый грузчик.

— Вот дрянь! — ковыряю лопаткой то, что должно было стать хорошим завтраком.

Нет… бесполезно.

— Дрянь! — с чувством повторяю я.

И на этих словах входная дверь открывается. А я так и замираю с деревянной лопаткой в руках. На кухню входит Никита. Он скинул верхнюю одежду, на нём тёмные джинсы и свободная белая рубашка. Очень по-домашнему и непривычно. Потому что за время сеансов с Алиской привыкла видеть его в костюме или рубашке без пиджака.

— Что-то горит, — спокойно констатирует он.

— Наш завтрак.

Могу ожидать, что он рассердится, я ведь спалила ему сковороду, но на лице Менделеева тишь да гладь.

Взгляд его скользит к электронным часам над духовкой.

— Что-то рановато вы, Света, вскочили.

— Куда позже-то? Уж почти полдень! Я работу проспала, кстати.

— Проблемы будут? — совершенно серьёзно спрашивает он.

— Нет… Не должны. Надеюсь, что нет, — мотаю головой.

Пришлось сообщать руководству, что ночью мне было плохо, поэтому заснула я под утро и проспала, и отпросилась с опозданием. Хорошо, что руководство у меня лояльное.

— Садитесь, — кивает на стол. — Я приготовлю.

— Да не надо, я сама приготовлю. Вот тут тесто на блинчики делала, — указываю на миску.

— Могу помочь.

— Вы уже очень помогли, мне правда, неловко, что я вас побеспокоила.

— Я же сам приехал.

По его губам скользит улыбка, а моё сердце позорно и предательски пропускает удар.

Тайна, почему приехал, так и остаётся тайной. Но что-то подсказывает, за его приездом кроется нечто большее, чем профессиональное беспокойство.

Много ли мне знакомо врачей, которые среди ночи мчат в бар на выручку малознакомым пациентам?

Ни одного.

Пока я стою и размышляю, доктор Менделеев встаёт из-за стола и идёт ко мне.

Нет… пока он держался на расстоянии нескольких метров, всё было нормально, а подошёл ближе — конец. Ноги как желе, мозг плавится, сердечко сбивает дыхание с ритма.

Выставляю руки вперёд, притормаживая его.

— Нет-нет-нет! Садитесь, я мигом. Должна же я как-то вас отблагодарить за… помощь.

Последнее слово подбираю с трудом.

Удивительно, но Никита меня слушается и снова возвращается за стол.

Я же выбрасываю подгоревшую еду в мусорку, ставлю новую сковороду на плиту и жду, пока нагреется, чтобы залить первый блин.

«Надеюсь, не комом», — мысленно скрещиваю пальчики.

То, что Никита вчера в бар примчался, и помощью-то назвать сложно. Взял и приехал. Странно. Прикрывается какой-то этикой. Это правда или всего лишь слова?

Поглядываю краем глаза на хозяина дома.

Тот читает что-то в телефоне, потом набирает на экране и, наконец, кладёт сотовый на стол экраном вниз.

«Скрывает что-то? — подозрительно прищуриваюсь. — Не хочет, чтобы я видела».

— Вам было комфортно? Отдохнули? Голова не болит?

— Ну вы мне ещё рассол предложите по старинной русской традиции.

— А надо? — трёт ухо ладонью, а потом, прикрыв рот, зевает.

Ну надо же, наш доктор тоже не выспался. Правильно, он вскочил, когда неизвестно, и помчался по делам. По каким? Тоже неизвестно.

Морщу нос, фыркая.

— Нет, не надо.

— Если что, есть таблетки от головной боли.

— Она не болит.

— Хорошо алкоголь переносите?

— Скорее меня уносит, — делаю ударение на первом слоге, — с небольшой дозы.

«А вчера ты её превысила», — напоминаю себе.

— Буду иметь в виду.

Опять эта грёбанная непонятная улыбочка на его губах.

Интересно, а зачем ему это иметь в виду?

Снова фыркаю. Никита полон загадок. И говорит ребусами. Пустые слова или что-то большее?

— У вас красивая квартира, — заполняю эфир стандартным комплиментом. — И кухня что надо. Очень современная.

Делаю взмах рукой, какой-то неопределённый.

— Но запас сковородок ограничен, — долетает до меня.

— Что? А? — поворачиваюсь к плите. — О боже!

Там блин — тёмный, как бразильская ночь. Ещё и прилип. Скребу поверхность лопаткой. С трудом, но удаётся его отодрать. Он превращается в твёрдый комок, таким кегли в боулинге можно сшибать.

«Света… следи за процессом», — напоминаю себе с недовольством.

— Давайте я, — снова предлагает Никита.

— Нет-нет, — не сдаюсь и наливаю новую порцию теста. — Это я отвлеклась на разговоры.

— Хорошо, молчу-молчу.

Приложив палец к губам, Никита ждёт. А я снова отдираю прилипший блин, потому что он превращается даже не в ком, а в чёрте знает что.