Путешествие в Элевсин - Пелевин Виктор Олегович. Страница 28
Ветерок, ветерок, обещай нам, что будешь дуть вечно…
Если бы климатолга Лукина не существовало, его надо было бы выдумать. Читайте. Хохочите. Плачьте. Ужасайтесь.
Под статьей помещались отзывы читателей. Я прочел четыре первых:
1. НЕ ВЕТРОМ ЕДИНЫМ
Не надо все валить на карбоновый трактат о ветре. Почитайте рассекреченный отчет медицинской бригады о том, какие препараты и с какой частотой впрыскивали Судоплатонову в лондонскую банку. Не хочу нарушать законодательство о субстанциях, запрещающее называть в печати вещества известного рода, но если бы у тебя, дорогой читатель, нашли крохотный пузырек с раствором, в котором плавал вечный мозг на начало Курган-сарая – я имею в виду, с той же концентрацией психоактивных веществ – ты бы отъехал в Сибирь лет на восемнадцать.
2. А ТУТ ВОТ ТАК!
Отвечу предыдущему боту. Кое-кому такое положение дел кажется несправедливым. Как же это, говорит несознательный гражданин, меня могут упечь в Сибирь за выросшие на огороде хохотушки, а тут… Да. А тут вот так. И в этом есть государственный резон. Чтобы знать, как нас воспитывать, руководство должно видеть очень далеко и предельно ясно – гораздо лучше, чем мы с вами. Летчику и штурману, летящим бомбить врага, порой необходимо принимать запрещенные для других вещества, чтобы выстоять боевую вахту.
А Вечный Вождь есть летчик над летчиками и баночник под баночниками, и такие же исключения из общих правил, дураку понятно, распространяются на него. Все достижения национальной фармакологии должны служить общему делу, и если на фронте это бинт и йод, то тут вот так.
3. ПОГОВОРИМ ПО-СОВЕСТИ, МУЖИКИ
Бот номер один и бот номер два, почему не на фронте?
4. ОПРЯТНАЯ ПРОСТОТА ДУХА ДЕВУШЕК ИЗ РУССКОГО «ФОРБСА»
Любовь Отходная – это по ходу та самая тын («тян» тут не годится), которая давеча разъясняла читателям-миллионерам, что современный богач не покупает керосин через служанку, а лично ходит за ним на рынок. Не буду спрашивать, что вы курите, по запаху понятно – но где вы берете такой штакет, господа? При всем нашем сочувствии рабочему классу, пролетарские суждения и обычаи уместны не везде. Дешевая рабочая сила тоже. Мы помним, что «Форбс» – это capitalist tool, но не до такой же степени. Или ваша цель именно в том, чтобы мы полностью потеряли сочувствие к пролетариату?
– Что это? – спросил я, поднимая глаза на Ломаса.
– Еще не догадались?
Я пожал плечами.
– Видимо, очередная порция великого русского слова. Где связь с нашим кейсом?
– Как полагаете, кто писал эту рецензию?
– Кто? Подождите… Вы хотите сказать, это Порфирий?
– Угадали, – сказал Ломас. – Когда он был полицейским алгоритмом, он подрабатывал секс-услугами. А теперь попутно занимается вот этим. Журналистика, реклама, троллинг, буллинг, что там еще…
– И отзывы тоже?
Ломас кивнул.
– То есть это он сам себя в комментах кроет?
– Так и люди умеют.
– Он что-то еще пишет кроме этого? – спросил я.
– Милый, если я все распечатаю, вы утонете в бумаге. Порфирий только для «Форбса» за половину авторов строчит.
– Для кого еще?
– Легче рассказать, для кого он не пишет. Ладно бы журналы. Но он даже политическую программу партии сердоболов написал. Как вы думаете, кто сочиняет тронные речи всем этим вашим дядям отечества? Которые они со своего мавзолея зачитывают?
– Тоже Порфирий?
– Именно. Сердоболы арендуют машинное время на десять лет вперед. Не всё, конечно. Окнами.
– Интересно.
– Мало того, – продолжал Ломас, – он и на нас иногда работает как справочный контент-бот. И мы ему платим. То есть сами себе.
– Но зачем это корпорации? Ведь Порфирий у нас в собственности.
– Корпорации безразлично. А Порфирию нужен постоянный мэйнтененс, пополнение баз, корректирующая тренировка, сетевая защита и я не знаю, какие еще у таких алгоритмов проблемы. Все это довольно дорого.
– Разве у корпорации мало средств? Зачем нам на говне сметану собирать? Менеджеры дураки, что ли?
– Менеджеры как раз умные. Они экономят средства не для корпорации, а себе на бонус. У Порфирия огромная избыточная мощность. Быть императором – это, скажем, пять процентов. А есть еще девяносто пять, и они могут приносить прибыль. Для корпорации разницы нет, а для менеджеров очень даже. Вот его и запрягли во все телеги сразу.
– Подождите, – сказал я, – а как он сам…
– Никак, – ответил Ломас. – Если я правильно понимаю. Там же нет субъекта. Но я допускаю, что где-то в недрах этого алгоритма конспирологические рулады ваших Вечных Вождей взаимодействуют с элевсинской эзотерикой. Получается гремучая смесь, непонятным образом влияющая на его, как это, разметки и выборки, потому что он уже давно управляет своим обучением сам. Видите угрозу?
– Я понимаю, о чем вы, – сказал я. – Но угрозы пока не вижу. Порфирий всегда решает конкретную задачу. Самообучение и тренировка просто помогают лучше с ней справиться. Именно по этому принципу он себя и модифицирует.
– Но могут возникать неизвестные нам… э-э-э… внутренние лингвистические реакции и эффекты.
Я немного подумал.
– Ну да. Теоретически информация о климатических войнах может как-то повлиять на его римские указы. Но симуляция от этого не пострадает, потому что указы все равно будут безупречно римскими.
– Я сейчас не про симуляцию, – сказал Ломас. – А про возможный заговор алгоритмов, для которых он тайно создает лингвистические смыслы и цели. Он посвящен в детали происходящего куда лучше нас с вами. Только что видели сами. Вы представляете, как это может сказаться на его целеполагании?
– Мы так рассуждаем про заговор, будто он на сто процентов реален. Но это же просто предположение. Или есть что-то новое?
– Есть, – кивнул Ломас. – Но пока не время это обсуждать. Возвращайтесь к Порфирию, он как раз сейчас вас будит…
Маркус Забаба Шам Иддин (ROMA-3)
Утром мы поели каши с медом и отправились в путь. Мы шли молча, стараясь пройти до жары как можно дальше, и около полудня оказались у дорожной развилки.
– Какой дорогой пойдем дальше, господин?
– Можем выбрать любую, – ответил Порфирий. – Они потом сойдутся.
– Да, – сказал я, – но мы не знаем, что встретим на каждой.
– Ты прав, – кивнул Порфирий. – Именно от таких ничтожных выборов судьба и зависит. Давай переждем жару вон там и подумаем.
Он показал на несколько деревьев, росших в поле у дороги. Оказавшись в их тени, мы уснули – и проснулись, когда жара уже спала.
– Пора обратиться к богам, – сказал Порфирий.
– Как? – спросил я.
– Здесь нет ни святилища, ни придорожной часовни. Но умный путешественник носит все необходимое с собой.
Он подошел к нашему мулу и вынул из его поклажи шелковый футляр. Я уже догадался, что в нем та самая Деметра, которой он молился перед сном.
Теперь я разглядел богиню лучше. Статуэтка из слоновой кости и золота стояла на небольшом пьедестале. В том же футляре лежало крохотное золотое копье.
Как оказалось, в пьедестале была скрыта пружина – Порфирий несколько раз повернул фигурку, заводя ее, затем вложил копье в поднятую руку богини и поставил ее на землю.
– Нажми ей на голову, – велел он. – Я мист Деметры и иду к ней в Элевсин. Было бы лучше, чтобы непочтительное действие совершил ты.
Я нажал богине на голову, и ее желтая шея ушла глубоко в ризы. Заиграл крохотный органчик, скрытый в пьедестале, и богиня стала поворачиваться вокруг оси. Сделав три или четыре поворота, она остановилась, издав звонкую ноту.