Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 37

Тогда же, подтянувшиеся с опозданием в сорок минут тяжелые бомбардировщики ИВВФ смогли беспрепятственно вывалить свой смертоносный груз прямиком на стапель, где заканчивали формировать корпус линкора «Баден». А после подобные атаки начали повторяться с завидной регулярностью и, помимо строящихся кораблей, армейские пилоты смогли записать на свой счет проходящий восстановительный ремонт «Роон». Из-за близких разрывов тяжелых бомб предпоследний немецкий броненосный крейсер слетел с кильблоков и завалился на борт прямо в давшем течь сухом доке, отчего вывести его на воду стало попросту невозможно. Он так и пролежал в своем последнем пристанище до окончания войны, а после прямо в нем был разобран на металл, хотя даже спустя многие десятилетия так и не был признан немцами боевой потерей.

В результате, за полтора месяца не прекращающихся налетов на Данциг и Эльбинг, пока их противовоздушная оборона не превратилась в поистине непреодолимый рубеж, помимо «Лютцева» оказались потоплены семь легких крейсеров, шестнадцать эсминцев, два плавучих дока, пришедший на защиту бухты гидроавиатранспорт[3], два десятка товаро-пассажирских пароходов, а также подводная лодка U4. При этом восемь вымпелов, включая линейный крейсер, на момент своей гибели все еще числились собственностью фирмы Шихау и потому легли прямыми убытками на бюджет судостроительной компании, отчего последняя мгновенно превратилась в банкрота. Но и цена подобного успеха оказалась отнюдь немалой. Так из числа тех полутора десятков экипажей торпедоносцев, что принимали участие в первой атаке, к концу лета уцелели лишь семнадцать человек — сказалось сопровождение их в налетах летающими лодками М-3, которые по мере возможности подбирали экипажи не дотянувших до своих вод У-3Т, иначе потери оказались бы еще более тяжелыми. Остальные 28 пилотов, штурманов и стрелков, либо погибли, либо попали в плен. Боеспособных же машин не осталось вовсе. Лишь три побитых малокалиберными снарядами, шрапнелью и ружейными пулями торпедоносца продолжали числиться в активе Балтийского флота, но требовали столь серьезного ремонта, что их даже подумывали списать подчистую, как не подлежащие восстановлению. Да еще к числу невосполнимых потерь следовало отнести семь не вернувшихся на аэродром Варшавы армейских тяжелых бомбардировщиков вместе с их экипажами, из числа совершавших налеты непосредственно на сами верфи, в результате чего только на разбитых стапелях оказались уничтожены с десяток строящихся судов и кораблей. Под это дело моряки даже поделились с ИВВФ парой сотен тонн бризантных взрывчатых веществ из числа своих стратегических запасов.

Однако ни в коем случае не стоило думать, что после убытия на ремонт «Гангута» с «Петропавловском» из всего Балтийского флота продолжили воевать исключительно экипажи тяжелых аэропланов. Так одновременно с началом налетов на Данциг вновь потянулись на минные постановки в южную Балтику отряды крейсеров и эсминцев. Опять интенсифицировались боевые выходы немногочисленных подводных лодок. Но, что более всего подстегнуло деятельность корабельной составляющей флота, так это возвращение из затянувшегося ремонта обратно в строй броненосного крейсера «Рюрик», а также завершение работ по переоборудованию небольшого грузопассажирского парохода «Императрица Александра» в гидроавиатранспорт. К середине июня первый из них получил обратно демонтированное ранее вооружение и даже провел несколько учебных стрельб, показавших полную готовность корабля к новым свершениям. Второй же, переименованный на службе в «Орлицу», сумел обзавестись зубастым авиационным отрядом. По запросу адмирала Эссена, ознакомившегося с докладами офицеров Черноморского флота, в ангары гидроавиатранспорта, вместо привычных для Балтики летающих лодок М-3, загрузили построенные на заводе Анатра поплавковые У-1. И кто бы мог подумать, что именно этот тихоходный и слабо вооруженный корабль станет одной из основных причин разразившегося к концу лета международного скандала.

Вот уж чего никак не ожидали простые русские обыватели, так это появления грандиозных воплей по поводу «неспортивного поведения» русских моряков не только во всех германских, но и во всех шведских газетах. А причина тому заключалась в превосходном исполнении своих обязанностей срочно переведенных с Черного моря морских летчиков. Тех самых летчиков, что являлись ветеранами охоты на «Гебен» и потому знали толк в применении устаревших метательных мин.

Нет, их не отправили выискивать и топить немецкие легкие крейсера с эсминцами, что изредка появлялись близ русских берегов для проведения разведки и минных постановок. Не были они привлечены и к нанесению воздушных ударов по германским военно-морским базам. И уж тем более никто даже не думал проявлять акт агрессии против шведской земли и флота. Вместо этого Николай Оттович приступил к осуществлению давно назревшей операции по прерыванию торгового судоходства Германской империи.

Но чем же могло быть вызвано негодование сохранивших нейтралитет шведов, если ни один русский корабль не нарушал территориальных вод этой страны и тем более не обрушивал огонь на ее берега? Деньги, деньги и еще раз деньги — вот в чем заключался ответ на поставленный вопрос. Пусть с началом войны Россия значительно увеличила объемы закупок в Швеции многих промышленных товаров и, наряду с Англией, весьма щедро оплачивала транзит через ее территорию поступающих от союзника грузов, основные прибыли богатейшие люди страны получали от торговли с Германской империей. В особенности это касалось поставок железной руды и чугуна на немецкие сталелитейные заводы. Причем, стоило отметить, что объемы этих самых поставок откровенно поражали. Не менее третьей части своих потребностей германские металлурги закрывали исключительно за счет импорта сырья из Швеции. И вот по этой «священной корове», кою сами шведы почитали неприкосновенной, уже в начале июня нанесли свой первый, но отнюдь не последний, удар базирующиеся на «Орлице» морские летчики.

В силу того, что большая часть маршрута курсировавших между Германией и Швецией пароходов проходила, либо вдоль границы территориальных вод северного королевства, либо вообще в них, приближение любого русского корабля к конвою незамедлительно влекло за собой отворачивание к шведскому берегу. Вполне естественно, что, ни преследовать, ни, тем паче, атаковать, находящиеся в водах нейтрального государства суда, не было никакой возможности. Постоянно же держать корабли у западного берега острова Готланд или в южной части Балтики уже не могли позволить себе русские. Сколь бы грозными ни были их крылатые торпедоносцы, находиться везде и всегда они никак не могли. А без авиационной поддержки русским морякам тягаться с германским флотом было не с руки даже после всех достигнутых побед. Слишком уж подавляющим было изначальное превосходство немцев. И, судя по всему, это очень хорошо понимали обе стороны. Во всяком случае, легкие крейсера с эсминцами из Дивизиона береговой обороны Балтийского моря и даже небольшие сторожевики в компании вспомогательных крейсеров срочно созданной Флотилии защиты торговли, стали частыми гостями этих вод уже начиная с мая месяца.

Не единожды высылаемый на перехват конвоев быстроходный «Новик» порой даже вынужден был отступать, повстречав слишком сильного для него противника. А менее скоростные корабли попросту не успевали вовремя добраться до спасающихся бегством транспортов. Вот в голову адмирала Эссена и пришла здравая мысль применить для прерывания торговли противника единственный гидроавиатранспорт. И он не прогадал!

Прежде большей частью опасавшиеся лишь таящихся под водной гладью якорных мин и подводных лодок, капитаны германских транспортных судов оказались откровенно обескуражены той наглостью, с которой их атаковали неведомо откуда взявшиеся гидропланы. Не обратившие ровным счетом никакого внимания на эсминцы и сторожевики прикрытия, русские летчики с первого же захода поразили сброшенными минами один из загруженных рудой транспортов конвоя, после чего спокойно развернулись и, провожаемые редкими орудийными выстрелами, скрылись за горизонтом.