Первокурсник (СИ) - Раевский Александр. Страница 34

Маришка вздохнула.

— Ну да, я тоже что-то такое чувствую. Как глянет своими чёрными глазищами…

— Они у него не чёрные, а тёмно-карие… — поправила Катя. Она стащила с себя тесные рейтузы и сейчас, сидя на кровати, надевала на ноги тёплые носочки.

— Тебе виднее… — кивнула Маринка. — А Галка, наверное, права. Осторожнее нужно быть с шуточками. Тем более, если я правильно поняла, то ничего такого обидного или оскорбительного он не сказал. Сказал только, что относится к тебе по-человечески. Кстати, не поспоришь!

— Это уж точно… — пробормотала Галя. — Ты, Катюха, сравни нашу жизнь со своей… Ты уже на репетиции ходишь, танцуешь. Ты в какое-то село съездила. Не только прокатилась, но и денег заработала. Трёхмесячная стипендия! Обалдеть! Ты у него дома побывала! С Мариной Михайловной познакомилась и с его сёстрами. Наверняка при этом ещё и потрахалась в своё удовольствие! Он заботится о тебе, как о сестре, таскает тебя с собой повсюду, а ты губы дуешь… А мы с Маришкой? Институт — читалка — общага! Всё! Ну ещё в кино раз в две недели…

— Не трахались мы… — задумчиво ответила Катя на эту тираду, произнесённую без участия лица, одними губами.

— Ага! Всю ночь кроссворды разгадывали! — смешливо фыркнула Маринка. — Чего ты заливаешь? Сашка не похож на мямлю! На волчонка, действительно, похож, а на мямлю совсем не похож. Если он тебя прямо на семинаре за коленку трогает, то ночью, под одним одеялком, уж наверно на что-нибудь большее решился!

— Откуда ты знаешь, что мы под одним одеялом спали?

— По глазам твоим на следующий день утром видно было! — усмехнулась Галя и вытащила из кармана халата заранее приготовленную тряпочку. — Вдул он тебе, к гадалке не ходи! Непонятно, почему ты от нас с Маришкой скрываешь, но это ладно. Это твоё дело…

Катя вздохнула.

— Ну да, было… Чего это я в самом деле?

— Ну вот… — удовлетворённо протянула Галя. Держа перед глазами выполненное в виде книжечки маленькое прямоугольное зеркальце, она тщательно протирала лоснящуюся кожу лица.

Маришка рассмеялась:

— Ну, вот видишь, ты боялась, а даже юбка не помялась!

* * *

Она лежала в темноте, забросив руки под голову и размышляла над их разговором и над тем, как изменилась её жизнь за последние недели. Девчонки, конечно же, правы. Если повезло вытянуть счастливый билет, то нечего капризничать и дуть губы. Потерять его просто. Сложно будет потом вернуть назад. Нужно будет завтра подойти и извиниться. Потом разберёмся, почему он так резко реагирует на шутки. Нужно перестать быть такой прямолинейной. Мама сто раз говорила…

Маша Логинова и Иванка

Маша пришла в его спальню, когда в доме всё затихло. Но до этого у неё состоялся разговор с Иванкой. После душа та подсела к ней на диван, сложила руки на коленях и прямо спросила:

— Чего ты ждёшь от него?

— Ничего не жду… — она подбила подушку и уселась повыше. — Неподалёку от него хочу быть. Чтобы видеть его время от времени. Может, когда-нибудь помочь смогу чем-нибудь…

— Ему помощи много не нужно. Всё что ему и ей нужно, делаю я. И собираюсь до конца своих дней этим заниматься. — понятно было, кого она назвала «ей». — Кроме того, все кто его знает, хотят быть к нему поближе. Ты в этом не одинока. Это плохо, если хочешь знать моё мнение.

— Да, понимаю… Он не хочет известности…

— Они не любят любопытных… — поправила её Иванка. — И хотят жить спокойно. Марина Михайловна не хочет расширять круг знакомых. Она была очень довольна, что с переездом сюда их круг общения резко сократился. Утомительно это для них обоих. Они очень добрые люди, но они люди. Представь себе, что было бы, если бы твоя семья имела сто — двести друзей в городе… Представила? Что стало бы с вашей личной жизнью?

— Ты права. Ничего не осталось бы… — она тяжело вздохнула. — Я думала об этом. Ещё дома, когда не знала, где он, и что с ним. Лежала вот так вечерами без сна, вспоминала и размышляла. Как ты думаешь, почему он днём предложил мне после восьмого приехать и поступить здесь в какой-нибудь техникум? Может, я ему для чего-нибудь всё-таки нужна?

— Не знаю… Ты, кстати, не очень-то обращай внимания на такие заявления. Как ни крути, но он ещё мальчишка. Ошибки делает не реже нас с тобой. Вот если бы Марина Михайловна тебе такое сказала, тогда да! Её слова имеют огромный вес! А то, что он сказал… Не знаю… Пожалел, наверно. Он мальчишка жалостливый. Не любит, когда рядом кто-то страдает. — она усмехнулась. — Ты вот девчонка рассудительная, я сразу поняла. Рассудительная и умная. Не обижайся на то, что я тебе сейчас скажу…

Маша кивнула:

— Не буду. Ты про секс?

— Да, про это… У него есть девушка для таких забав. Ты её на сцене видела. Марина Михайловна её одобрила. Временно одобрила. Так и сказала: «…пока она проблем не начнёт создавать…» Кроме того, если бы Марина Михайловна только намекнула, я бы и сама с радостью подключилась. Я ему благодарна не меньше твоего. Тебе он всего лишь здоровье вернул, а меня и всю мою семью он вернул из царства мёртвых!… — она кивнула. — Да, из царства мёртвых! Кроме того, за эти полтора года я их обоих просто полюбила. И ещё… Сама понимаешь, для него нет проблем прямо на месте свежую девчонку найти и вскружить ей голову. Он мальчишка обаятельный, когда не вредничает.

Маша улыбнулась:

— Что, бывает и такое?

— Бывает. — рассмеялась Иванка. — Я же говорю, в чём-то он самый обычный человек. Устаёт, сердится, когда что-то не получается или что-то не понимает. Марину Михайловну побаивается, когда есть за что. Никого в целом свете не боится! Только её!

— Наверно, не боится, — возразила Маша. — Скорее всего она единственный человек, кого он по-настоящему любит. Дорожит её расположением, не хочет доставлять ей неприятностей…

— Да, правильно. Мы все её любим. Она, действительно, необыкновенная женщина…

Глава 26. Особый отдел

8 октября 1971 г. Утро

Сегодня Лиде удалось отыскать Кузнецова быстро. Выскочив из деканата, она бросила взгляд на висящее справа от двери расписание, выяснила аудиторию, где занимается сто третья группа, и понеслась. Подбежать к аудитории она успела ещё до окончания семинара.

Саша был не один. Рядом с ним сидела Катя Карташова. Они готовились перекусить. Саша возился с литровым китайским термосом, а Катя разложила на столе салфетки и выкладывала на них бутерброды. Увидев Лиду, Саша грустно вздохнул:

— Кажется, опять обед коту под хвост пошёл. Чего тебе, Лидочка? Опять нужно куда-то сломя голову нестись?

Лида довольно улыбнулась. Он снова назвал её Лидочкой. Кажется, перестал обижаться.

— Опять! Дуй в первый отдел! Тебя там ждут!

— А этим-то что от меня нужно? — Саша машинально отхлебнул из пластикового стаканчика кофе и поморщился. — Чёрт! Горячий…

— Откуда я знаю? Давай, Кузнецов! Ноги в руки и бегом!

— Куда бегом? — Саша и не подумал встать из-за стола. — Ты думаешь, я знаю, где этот твой первый отдел?

— Знаешь, где у нас ректорат?

— Откуда? Что я там забыл?

— Вставай! Я сама покажу, а то ты там до вечера блуждать будешь!

Саша обречённо вздохнул, осторожно отпил ещё глоток и выбрался из-за стола. Взяв с салфетки бутерброд с колбасой, он откусил солидный кусок, одной рукой защёлкнул замочек своего портфеля, подхватил его и кивнул на дверь.

— Ну пошли… Только не беги, ясно? Побежишь — я вовсе остановлюсь!

Взглянув на Катю, он попросил:

— Прибери здесь, ладно?

— Угу… А что такое первый отдел?

— Внуки Феликса Эдмундовича, которым не нашлось места в недрах КГБ… — вздохнул Саша. — Те ещё кадры. Я, Кать, похоже, злой вернусь. Ты меня не цепляй некоторое время, ладно?

— Когда это я тебя цепляла? — надула она губки.

— Вчера, например… — хмыкнул мальчишка и откусил следующий кусок от бутерброда.

— Я ведь уже извинилась!