Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич. Страница 174
- Ты с ума сошел, Бенгт! Ты – солдат короля!
- Неправда, отец. Я твой оруженосец, не более.
- Что мы скажем всем? Куда ты исчезнешь?
- Не знаю! Но я так решил. Судьба привела сюда человека, который мне поможет.
- С чего ты взял, что он тебе поможет? Ты его совершенно не знаешь!
- Ты в нем сомневаешься? Что ж позвал домой?
- Бенгт!
- Отец!
Гилберт потер лоб. Что было делать с этим мальчишкой? Какие найти слова, чтобы его отговорить от этой смертельной затеи? Как все объяснить Любаве? Как она это переживет? Что сказать друзьям-англичанам? Что сказать королю? Ведь от Густава ничего не укрывается. Он знает всех в лицо, все подмечает, малейшие перемены. Что сказать принцу Эрику? Одни вопросы! Допустим, королю и принцу можно сказать, что парень-то сын купца и осознал, что ремесло солдата не для него. Решил пойти по стези отца. Густав хмыкнет и скажет: «Пусть платит налоги и делает, что хочет! Казна не тратилась на него, делая солдатом, значит, убытков мы не понесли!» Англичане? Дженкинс, который видел, как Бенгт играючи обращается с мечом, Томас, который учил его стрелять из лука… Молодость ищет подвигов на море? Рутина дворца не для него? И потом, он все-таки не англичанин, а швед. Да, это объяснение наверно подойдет. Почему он отъезжает в Новгород? Опять же там торговал его отец. Любава… Нет, здесь он решительно не знал, что сказать. Женское сердце не предсказуемо и не постижимо.
- Я это чувствовала! – Улла подошла к окну, прижалась лбом к холодному свинцовому переплету. Муж сзади обнял за плечи. – С той самой минуты, когда поведала ему правду. Сердцем поняла - он поедет мстить. И его не удержать. Пусть едет. Это его судьба. Он сам выбирает свой путь. Мы не силах остановить, да и вправе ли?
- Но вправе ли мы разрешить ему мстить?
- Ах, милый, - жена повернулась к нему, прижалась, уткнулась лицом в плечо, - он отправляется не только мстить, но бороться за то, что принадлежит ему по праву рождения.
- Один? В одиночку?
- Он уже не один. С ним этот Болдырь - странный и страшный, добрый и злой, ищущий справедливости и защищающий веру Христову, убивающий во имя ее и спасающий тоже во имя ее. Такие, как он, не предают. Значит, это судьба, что они едут вместе. И еще одна есть причина, по коей не могу запретить ему.
- Какая?
- Клялась я княгине своей, и сберечь и вырастить дитя ее и… отпустить, коль захочет ехать. Помочь ему клялась. – Женщина тяжело вздохнула и еще крепче прижалась к мужу.
Глава 8. Кудеяр.
Двухмачтовое купеческое судно с Готланда, с владельцем которого договорился Гилберт, неспешно оттолкнулось от причала. Полоса коричневой воды, отрезавшая Бенгта от его приемных родителей, неотвратимо становилась все шире и шире. Еще несколько минут назад он мог дотронуться до них рукой, но плоская подернутая рябью темень вставала между ними непреодолимой стеной. Сухие хлопки парусины, расправленной ловкими руками матросов, сопровождались легкими толчками корпуса - судно постепенно набирало ход. Потревоженная острым форштевнем стихия недовольно уступала, ворчала и выражала свое возмущение массой всплывавших и тут же лопавшихся воздушных пузырей.
Фигуры людей уплывали вправо, уменьшались на глазах, и лишь вьющийся шлейф за высокой кормой еще соединял отплывавших с покинутой твердью.
Бенгт видел, как Любава, утирая слезы, прижалась к Гилберту, махала ему рукой, и сердце юноши стянул обруч печали. Капитан королевской гвардии тоже изредка поднимал руку вверх и, подержав ее так, затем медленно опускал. Рядом с ними стоял Андерс Веттерман и тоже махал на прощанье. Он появился на причале совсем нежданно перед самым отплытием, но встреча оказалась крайне полезной.
Выслушав придуманную для всех историю Бенгта оставить службу и пойти по стопам отца – заняться торговлей и отправиться в Новгород, Андерс очень обрадовался и вызвался даже помочь:
- Слушай, Бенгт, друг у меня там остался. Настоящий друг. Найди его обязательно. Когда мы прощались, он мне так и сказал: «Будешь иметь нужду в выручке, аль кто из друзей твоих, пусть только имя назовут, откликнусь!». Найди его!
- Чего говорит-то? – Тут же вмешался Болдырь, все слышавший, но не понимавший по-шведски. Андерс сам перешел на русский и повторил заново. – А как кличут-то друга твоего? – Казак заинтересовался сразу.
- Семен Опара.
- А где сыскать? Новгород сказывали поболе Стекольны вашей будет. – Дотошно продолжал расспрос казак.
- Еще как больше! – Радостно улыбнулся Андерс. - На Ильинском берегу, как к Волхову спускаетесь, по правой стороне амбар приметный будет. Один он там такой был. Отца его. В него загляните и спросите. Да, Сеньку любой знает. От меня скажете – во всем поможет.
- А сам-то он, чем промышляет? – Допытывался Болдырь.
Андерс пожал плечами смущенно, голос понизил:
- Отец его рыбаком был, а Сенька ушкуйничать собирался.
- Это добрая весть! Наш знамо! Родная душа! - Казак обрадовался. - Спаси Бог тебя пастор! – Поклонился Веттерману.
- Да я не пастор. – Смутился Андерс. – Учился, да не вышел.
- Вот я и говорю - ученый человек, не то, что мы, окромя как саблей махать, иной грамоты не ведаем. – Усмехнулся Болдырь.
Бенгт тоже поблагодарил молодого чиновника и поклонился.
- Господь навстречу нам! – Хитро ухмыльнулся казак, перекрестился и показал пальцем на небо. – Не иначе!
Пока шли лагуной, слева – справа привычно зеленело – вот она, земля, все представлялось шуткой, приключением. Скрип такелажа, суета матросов, команды капитана, крики чаек за кормой, свежий ветер и брызги в лицо – все развлекало, было непривычным, волнующим, загадочным. Боль расставания отступила, забылась. Но оглянуться не успел, как вышли в открытое море, а посмотрел назад, матерь Божья, и берег исчез, таинственность в миг превратилась в полную неизвестность, а с ней пришли и сомнения – правильно ли сделал.
Один голос ответил:
- Правильно, солдат!
Другой возразил:
- А как же родители? Сестра?
- Улла объяснила тебе, что дала слово твоей матери, иначе бы в ногах валялась, не пустила б на верную погибель.
- На погибель? Ты уверен?
- Нет, но ты – солдат, должен быть готов к ней всегда. И ты дал клятву мстить! Или забыл?
- Нет! – Бенгт даже торопливо обернулся. Ему показалось, что с ним кто-то воочию разговаривает. Болдырь? Нет! Казак облокотился на борт неподалеку и поплевывал в разбегавшиеся волны. Шкипер отдавал последние команды. Суета на судне успокаивалась. Корабль шустро бежал вперед.
- Да не кручинься, паря, - Болдырь подошел к нему, - посмотри, какой денек Господь нам подарил - солнышко светит, ветерок обдувает, гонит тоску-печаль прочь, как вона те облачка, бегущие, словно барашки от волка. – Казак показал на небо и уселся на палубе, прислонившись спиной к борту. Пристроил под спину свой мешок поудобнее, откинулся, прикрыл глаза и продолжал бормотать себе под нос. - Этот день минует за ним другой придет, там и увидим, что принесет. А ныне и так славно.
Другой день познакомил друзей с Готландом, с его жемчужиной - Висбю. С моря над камнем крепостных стен виднелись улицы, устремлявшиеся вверх по склонам. Белые, розовые, желтые, голубые дома, красная черепица их кровель, напоминали ступени в небо, увенчанные пиком колокольни. Хотя, почему его называли жемчужиной, Бенгт не понял.
- Скорее уж розой. Вон посмотри, сколько их здесь растет. Не город, а цветник какой-то. – Ткнул он в бок Болдыря. Друзья отправились на прогулку, пока судно догружалось товарами. Но казака красоты Висбю не взволновали.
- Цветок и море не больно подходят друг другу. – Отозвался равнодушно. – Спроси, чей храм будет? – Пальцем ткнул в колокольню.
Бенгт остановил проходившего матроса и поинтересовался.
- Девы Марии! – Отозвался моряк.
- Ух, ты! – Обрадовался Болдырь. – Богородицы нашей! Матери Божьей и заступнице. – И стал усердно креститься, кланяться и бормотать под нос молитву.