Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич. Страница 176
- Он возвращается на родину из турецкого плена и любезно согласился составить мне компанию. – Пояснил Бенгт и добавил по-русски, обращаясь к казаку. – Болдырь, покажи свою бумагу.
Казак охотно достал из-за пазухи пергамент мальтийских рыцарей и протянул Хельмиху. Купец сперва тщательно вытер руки о подол, затем взял документ и погрузился в чтение. Как видно латынь его не смутила. Он внимательно вчитывался, не задавая вопросов, и лишь ознакомившись полностью, поднял глаза, посмотрел на казака, глубоко вздохнул и, возвращая документ, сочувственно произнес:
- Да, довелось тебе хлебнуть… - Но тут же маска безразличия вновь вернулась на его лицо. – Вы знаете язык московитов? – Этот вопрос уже относился к Бенгту.
- Да! – Кивнул юноша. – Мой отец успел меня научить. Да и первые годы моей жизни прошли в Новгороде. – О матерях Бенгт решил ничего не говорить.
- Это похвально. – Кивнул головой купец и протянул руку. – Фикке Хельмих из славного города Ревеля. Буду рад вам помочь. – Друзья поочередно обменялись с ним рукопожатием. – Эй, - купец окликнул слугу, - принеси-ка нам всем пива.
Сделав по нескольку глотков, они хотели было продолжить беседу, но тут купца отвлек фурман, встретившийся друзьям на улице и подсказавший к кому надо обратиться.
- Господин Хельмих! – Возница подошел к столу, почтительно снял шляпу и поклонился купцу.
- А-а, Яан! – Кивнул ему Фикке. – С чем прибыл? – Судя по всему, фурман работал на Хельмиха.
- Письмо от Юскюллей с мызы Вигала. – Возница протянул ему бумагу.
- Так, посмотрим, что они хотят. – Купец развернул письмо и стал читать вслух. – Голландское льняное полотно, перец, сахар, изюм, имбирь, бумагу, рейнское вино, рис, семена петрушки, лук, красную тафту, синее геттингенское сукно, скипидар, серу и мускат.
- На словах просили передать, что к зиме им потребуется половина лисфунта сушеной трески, две тысячи окуней и столько же крупной салаки. – Добавил фурман, переминавшийся с ноги на ногу рядом со столом. Присесть ему Хельмих не предложил.
- Хорошо! – Покачал головой купец. – Я распоряжусь по поводу заказа господ Юскюллей. А ты ступай на склад и загружайся. – Хельмих убрал письмо из Вигалы в карман камзола, вместо него выудил еще одну бумагу и зачитал ее. – Отвезешь господину Маркусу фан дем Берге на мызу Сагади 30 малых локтей полотна, шерстяную ткань, одного соленого лосося, восемь штофов вина, пять лисфунтов конопли, сургуч, пергамент, 6 маркфунтов солода, камфору и одну голландскую шляпу. Затем отправишься в Ревель, загрузишь гвозди и развезешь их по епископским мызам в Кивилоо и Поркуни.
- Получить бы расчет… - Несмотря на внешнюю суровость и невозмутимость фурмана прозвучало заискивающе.
- Конечно. – Согласился купец. – Все как обычно. Часть получишь у приказчика, остальное в Ревеле.
- А что на зиму?
- Будем возить соль в Дерпт.
- Условия прежние?
- Надеюсь. Семь кюлиметов с саней в Ревеле и еще по три шиллинга в Дерпте.
- Прошлую зиму было по шесть. – Не унимался фурман, продолжая почтительно, но одновременно настойчиво выклянчивать свой барыш у купца.
- Ступай, Яан! – Раздраженно бросил ему Фикке. – Цена определяется продажей. Не могу же я торговать себе в убыток!
Фурман нахлобучил шапку на голову и покинул трактир, что-то бурча себе под нос.
- Вечно не довольны! Одним словом, «не немцы». – Фикке злобно посмотрел вслед вознице.
- Не немцы? – Бенгт удивился тому, как назвал фурмана купец.
- Так мы их называем.
- То-то я не понял язык, на котором они разговаривают между собой.
- Приходится знать, молодой человек. – Фикке всплеснул руками. - Разве я должен им объяснять, что продаем в Московию английское полотно за талер, а сами покупаем на пятую часть дороже! Слава Господу, медь, железо и свинец по-прежнему в цене, оттого урон возмещается.
- А что покупаете? – Осторожно спросил Бенгт. Ему было все равно, но разговор следовало поддерживать. Как-никак, но он представился купцом.
- У московитов? Воск и новгородскую норку. Но надо держать с ними глаз востро. – Назидательно сказал Фикке. – И камни утопят, и негодные шкурки норовят подсунуть.
- Так ты возьмешь нас с собой? – Неожиданно вмешался Болдырь.
Купец понял русскую речь. Усмехнулся. Ответил тоже по-русски:
- Доставка одного пуда обходится мне летом в пять копеек. С вас… - он глянул, что взвесил, - за десять пудов пятьдесят копеек.
- Держи! – Казак подкинул вверх монету, так чтобы Хельмиху было сподручно ее поймать.
- Это много! - Спокойно произнес купец, сжав кулак. Он еще в полете определил золотой венецианский цехин. – Что ты еще хочешь за это?
- Догадливый! – Похвалил его Болдырь. На лице Фикке не дрогнул ни один мускул. Он терпеливо ждал какие дополнительные услуги с него потребуют за столь высокую плату. Казак неторопливо осмотрелся по сторонам, и, убедившись, что никто их не подслушивает, обронил, словно невзначай. – Не гоже нам с московскими дьяками встречаться…
Купец согласно мотнул головой.
- Сперва, как мои люди поедете, после переоденетесь, в Новгороде с толпой смешаетесь, и знать вас не знаю.
- А мы тебя! – Подхватил Болдырь.
- По рукам! – Купец поднял вверх кружку с пивом.
- По рукам! – Друзья взялись за свои кружки, глухой стук глиняной посуды обозначил подтверждение достигнутой договоренности.
Утром на московской стороне заминка вышла.
- Больно много нагрузил! – Изрек воевода, заросший почти до самых глаз черной густой бородой. Он самолично осматривал обоз Хельмута Фикке.
- Много? – Изумился купец. – Как обычно!
- Нет! – Отрезал московит. – Раз, два, три… - воевода водил пальцем, пересчитывая повозки. … - десять. Найми еще пять и перегрузи на них.
- Помилуй Бог, воевода… это ж в полтора раза дороже станет! Сплошное разорение! Ваш великий князь всячески поддерживает торговлю…
- Наш великий князь больно молод еще. Не нравится? – Воевода зыркнул глазом. – Тогда поворачивай оглобли!
Стоявшие неподалеку ратники придвинулись ближе.
Фикке заторопился:
- Да, да, согласен. – Мелко затряс головой. – Получите еще пять алтын за телеги. А это вот… - Наклонился к уху воеводы, прошептал что-то и сунул в руку. Тот кивнул довольно и распорядился выделить нескольких конных для охраны. Не зря! Уже уходя, кинул, уцепив тяжелым взглядом Бенгта и Болдыря:
- А эти с тобой?
- Со мной. Приказчики мои. – Пояснил купец.
- Рожи у них не торговые… особенно у этого, - ткнул пальцем в казака, - вылитый варнак.
- Так заодно и охраняют. Не знал, что щедрость вашей милости будет так велика и даст мне ратников. Дороги не безопасны.
- Езжай! – Лениво махнул рукой воевода. – С моими людьми тебе нечего бояться. – И направился в крепость.
Дорога втянулась в лес, изгиб за изгибом, уводя в самую чащу. Ни одной живой души не попадалось более на встречу. Могучие ели наступали с двух сторон, создавая полумрак, и лишь пробившиеся сверху лучи солнца, да белизна берез, оживляли темноту зелени. То здесь, то там попадались деревянные кресты, наводившие на мысль о набожности местного населения. Болдырь каждый раз крестился, шепча что-то себе под нос.
- Народ здесь сильно верующий! – Ткнул его в бок Бенгт, завидев очередную почерневшую от времени деревяшку.
- Нет! – Отозвался вместо казака возница. – Христиане лежат под ними, душегубами разными удушенные, аль зарезанные. Иль князьями с боярами казненные. Лихо одно, что от тех, что от других. – Друзья ехали на самой последней телеге из тех пяти, что воевода заставил нанять Фикке в Ивангороде. Возчики на них были русские.
- Что и простой люд убивают? – Спросил Болдырь, внимательно осмотревшись по сторонам и придвинув поближе свой мешок с саблей.
- А лихим людям без разницы. Купец ты, аль крестьянин. Воры!
- И на нас могут напасть? – Бенгт тоже нащупал рукоять меча и стал всматриваться в ельник.
- Нет. – Откликнулся старик. – Ныне воевода ивангородский своих воев дает, они впереди едут. Лиходеи их видят и не смеют.