Рысюхин, ты что, пил? (СИ) - "Котус". Страница 49

После возвращения с вокзала я наконец-то застал своего следователя.

— Господин Рысюхин? У вас что-то случилось? Надеюсь, это не связано с темой нашей предыдущей встречи?

— Нет-нет, ничего общего. Мне тут недавно стали известные некоторые факты, которые меня встревожили, точнее, возможные последствия. Если позволите, я хотел бы изложить всё подробно, на это мне понадобится около десяти минут. Если вы скажете с уверенностью, что это мои досужие фантазии — я с большим облегчением поеду домой.

— Ну что ж, десять минут у меня всяко есть.

Я изложил всё, что касалось ожидаемого искусственного дефицита крепкого спиртного в Минской и смежных губерниях, а также чем это может грозить. В заключение добавил ещё свежие данные.

— Пока ждал поезда, услышал разговор обывательниц на перроне. Они обсуждали слух о том, что скоро пропадёт из продажи мыло и собирались его закупать про запас. Дескать, жира не хватает, всё уходит на консервы для армии.

— Бред сивой кобылы!

— Согласен.

— Для мыла вообще используются растительные жиры или технический жир, к пищевым продуктам это вообще отношения не имеет. И почему именно армейские консервы⁈

— Ещё раз — согласен, и это абсурдно, но многие верят! Если из-за таких легковерных где-то действительно возникнет дефицит мыла — ситуация станет лавинообразно разрастаться и выходить из-под контроля. А теперь наложите это на возможные волнения из-за отсутствия спиртного…

— Пугающую картинку рисуете, Юрий Викентьевич. Пугающую, и правдоподобную.

— Проверьте ещё, по вашей линии, нет ли похожих слухов про соль и керосин.

— Почему именно эти товары? Не сахар и мука, например?

— Сахар не так критичен для большинства простых людей, он довольно дорог, и на селе часто заменяется другими подсластителями. Ситуация с хлебом, как я подозреваю, находится на постоянном контроле. А исчезновение соли и керосина способно сильно ухудшить, как бы это выразиться, качество жизни большого числа людей.

— Посмотрю. Хотелось бы, чтобы всё это оказалось досужими фантазиями, но не могу себе позволить такую позицию. Одно скажу — рапорт я подам, и расследование мы проведём. Такое одновременное закрытие сразу нескольких заводов не может быть случайно, как минимум, сговор с целью спекуляции там чрезвычайно вероятен. Если же вы правы в своих опасениях — его у нас заберут парни из СИБ[2], но до того побегать придётся.

— Мне только непонятно, почему именно эти губернии? Почему не приграничные, не прибалтийские, а именно наши⁈

— Пока не знаю, хоть некоторые соображения есть. В любом случае, езжайте домой и готовьтесь к учёбе спокойно, дело мы к расследованию примем, в этом я уверен.

Пожав на прощание руку Подпёску, я вышел из кабинета с большим облегчением на душе. В любом случае, есть там какой-то заговор или нет, им займутся профессионалы, моя же совесть чиста.

[1] Всё, как в нашей истории. 27 разных дюймов одновременно имели хождение по Российской Империи. Польша дала три варианта, ВКЛ — два, не считая «своего суверенного» дюйма в Лифляндии, Эстляндии и где-то ещё в Прибалтике. У финнов два своих и один соседский, норвежский. В Германии после её объединения было три волны «сокращения поголовья», удалось дойти с семи до трёх штук к моменту перехода на СИ. В Австро-Венгрии тоже начинали с пяти. Самый маленький дюйм был, если склероз ни с кем не изменяет, 22.4 миллиметра, самый большой (испанский) — 33 мм ровно. В первом серийном паровозе Харьковского завода вообще не было взаимозаменяемых болтов и гаек, каждая деталь крепилась своим, уникальным крепежом — оттуда же ноги растут.

[2] Служба Имперской Безопасности, занимается преступлениями против короны, государственной целостности и общественного строя, то есть тем, что может угрожать безопасности Империи как таковой. Уравновешивает Корпус жандармов во внутренних делах и взаимно контролирует его. Во главе Службы — князь Медведев.

Глава 29

Поездка домой прошла вообще привычно, как на Воронке в Алёшкино. А ведь ещё два месяца назад любая поездка на поезде представлялась событием и приключением. Развлекла, если так можно выразится, только беседа соседей по выгородке. Один из них держал в руках какую-то питерскую газету и зачитывал из неё заголовки либо куски статей, второй комментировал, достаточно едко, а иногда у них получались настоящие обсуждения.

— Граф Кротовский продал родовое имение под Петербургом купцу Хоромникову.

— Кротовский, Кротовский… Погоди, это же известный род артефакторов, но у них родовые владения где-то на юге, не то на южном Урале, не то на северном Каспии или где-то между. Откуда у них родовое имение под Питером⁈

— А то ты писак этих, — первый потряс газетой, — не знаешь? Им, особенно безродным, что «принадлежащий роду», что «родовой» — одно и то же. Небось прикупили когда-то домик по случаю, сейчас стал не нужен, вот и продали.

— Вроде как у этого рода в последнее время дела неважно шли…

— Ой, брось! То, что «неважно идут дела» для графского рода, известнейших артефакторов — то для нас «может, внуки достигнут чего-то похожего». Ладно, давай, что там дальше пишут?

Дома меня ждала телеграмма от майора Бурундучкова. Она была по-военному чёткой и лаконичной: «Вторник завод двенадцать». Предельно коротко и полностью понятно.

Выезжать придётся не позже восьми утра: полтора часа быстрой рысью до Алёшкино, полчаса там на решение текущих вопросов, Воронок слегка дух переведёт, но до Шипуново пять вёрст буду ехать минут сорок. Там тоже придётся задержаться, оттуда до Курганов тоже минут сорок — сорок пять. Оставлю коня в корчме, там его обиходят, и пешком на винокурню, минут пятнадцать. Итого не меньше четырёх часов на всё, а быть на месте надо хотя бы за полчаса до военных, так что выехать надо будет около семи. Стало быть, с Семёнычем надо договариваться уже сегодня.

Конец июня — это конец июня: ещё нет семи утра, а Солнце уже поднялось и жарит во всю мощь. Но в тенёчке под тентом жары ещё нет, однако возвращаться придётся по самой жаре. На круг получится, с учётом концов по городу, вёрст пятьдесят или чуть меньше. Завтра, если приедет кандидат в управляющие и он меня устроит — придётся везти будущего работника по всему сегодняшнему маршруту. Да ещё знакомить с людьми и делом. Как бы не пришлось в итоге ночевать в «Прикурганье». Но это забота завтрашняя, а надо решать сегодняшние.

Увидев и оценив, какое впечатление оказывает закреплённый на бричке холодильный шкаф, я сумел уговорить соседа Пырейникова сделать один, уже специально для установки на повозке, который не приходилось бы делить с кухней. Этот был меньше по объёму, но зато изначально предназначен для работы «лёжа» и рассчитан на то, чтобы в него можно было помещать довольно объёмные грузы. Сегодня этот ларец проходил «полевые испытания» — я загрузил в него предназначенный в подарок майору трёхлитровый липовый бочонок с клюквенной настойкой. Это был один из экспериментов папы в попытке придумать что-то эдакое к юбилею рода. Также я хотел подготовить гостинцы водителям грузовиков и грузчикам из числа солдат, но тут нужно было посоветоваться с Ильёй Фёдоровичем насчёт размера, вида и формы передачи. Но загрузиться я решил исходя из всех возможных вариантов. О, ещё надо отправить презент тому начальнику складов в Плиссе, который транспорт выделит. Понятно, что майор с ним рассчитается и тот если не в доле, то уж точно не обижен. Однако наладить с ним прямой контакт тоже будет не вредно, мягко говоря. Так что липовых бочонков два, и к одному из них прилагается всё тот же буклет, с ассортиментом и адресом.

Всё прошло как планировалось, без неожиданностей и сюрпризов. Пришлось только пресечь неуместную инициативу держателя корчмы в Шипуново. Он, начитавшись газет, решил «делать рекламу» и придумывал фразы для зазывал, что-то наподобие такого: «Шипит жена? Пиво шипит приятнее!». Правда, хватило всего одного наводящего вопроса: