Светоч (СИ) - "Тенже". Страница 17

— Надо поговорить.

— Говори, — согласился Эрлих.

Ему было хорошо и уютно. Он выспался лучше, чем за ночь во дворце, откуда-то — наверное, из кухни — вкусно пахло жареным мясом, а любовник забрался в постель полуголым, и это навевало ужасно фривольные мысли.

Наверное, следовало хотя бы чуточку рассердиться: за коврик, за самоуправство — похитил, не разбудил… но плечи Вильхельма так и манили — положи на нас ноги.

«Можно будет ненадолго положить, а потом снова завалиться спать».

— Ну… в общем… — Бауэр замялся до покрасневших скул. — Дом — мой. Никаких денег, пожалуйста, больше не предлагай. Если захочешь — приходи в гости. Я… — голос понизился почти до шепота. — Я понимаю, что ты скорей всего, не захочешь. Но вдруг…

Эрлих зевнул и уточнил:

— Приходить в гости — зачем? Трахаться?

— Если ты захочешь, — Вильхельм явно чувствовал себя неловко. — Прости за сегодняшнее… все будет так, как ты захочешь. А вообще, мы могли бы…

— Что?

— Ну, как в больнице… Тут можно гулять к целебному источнику. И ты можешь отдыхать спокойно. Просто лежать, раскладывать пасьянсы, а я буду смотреть.

— Это звучит так, как будто ты предлагаешь мне встречаться, — пробормотал Эрлих.

— Ага, — согласился Вильхельм, краснея до багрянца. — И еще… Я хочу, чтоб ты знал. Мне плевать, поверишь ты, или нет, но… я никогда никому не оказывал «особых услуг».

— Я тебе верю, — Эрлих не соврал: он знал, что слова Хельма — правда. Этот вопрос он уточнил, когда запрашивал досье.

Он не мог поверить в другое — в искренность чувств офицера Бауэра. Вроде бы и понимал, что тут не пахнет корыстью или предательством, но история с инструкциями жгла, и заставляла выискивать причину: «Зачем ему это надо?». Гадать можно было до бесконечности, и Эрлих придумал простой выход: решил пустить дело на самотек. Если это игра, то она когда-нибудь закончится, и Хельм откроет свои истинные намерения, а пока…

Руки сами скользнули на гладкие плечи, ощупали спину, — ничего не изменилось! — пальцы пробежали по ребрам, вырывая дрожь и придушенное фырканье. Вильхельм, расценивший ласку, как приглашение, откинул тонкое одеяло, и опустил голову, собираясь обхватить губами его член. Эрлих вспомнил видеозапись с зачетом, вцепился в светлые волосы, пробормотал: «Не надо», но Хельм его не послушал, и это оказалось вовремя и хорошо.

Состояние «хорошо» растянулось на весь вечер и часть ночи, и относилось не только к сексу. Было хорошо ужинать с Вильхельмом на тесной кухне, собирать кости и идти кормить черную гладкошерстную дворняжку, являвшуюся под забор «Яблоневого сада» и хриплым лаем требующую своего пайка. Хорошо и весело было в супермаркете, где нашелся отдел одежды. Туда Эрлих дошел в мятых форменных брюках, сколотых на поясе булавкой и футболке Хельма, норовившей сползти и кокетливо обнажить плечо. Ответственный за порчу формы тащил в примерочную кабинку всякое ненужное барахло, увлеченно лапал его за задницу и мешал сосредоточиться на выборе одежды. В результате Эрлих ушел из супермаркета не пойми в чем, но «не пойми что» хотя бы было ему по размеру.

Они успели забежать в закрывающуюся кондитерскую, купили два ягодных рулета, пачку чая и кусковой сахар, прогулялись к местному целебному источнику в сопровождении дворняжки, долго целовались под раскидистым деревом, огороженным цепями, и едва не забыли покупки — хорошо, собака залаяла и напомнила!

Утром пришлось подняться на полчаса раньше, чтобы заскочить во дворец за формой. Бауэр из страстного и внимательного любовника превратился в бесстрастного пилота и заботливого сопровождающего, и Эрлих, подрастерявший воспоминания о ночном «хорошо», стал выискивать признаки корысти и коварства. Не найдя таковых, он согласился отужинать в «Яблоневом саду» — Хельм накупил каких-то салатов и жареной рыбы в кулинарии. Рыба не понравилась ни Эрлиху, ни дворняжке, и они честно поделили остатки вчерашнего ягодного рулета. На следующее утро было решено привезти в дом пару комплектов формы, чтобы не подниматься раньше и не залетать во дворец.

Бауэр по-прежнему не проявлял меркантильных намерений, и Эрлих за пару недель натащил в «Яблоневый сад» кучу всякого нужного для жизни барахла. А когда огляделся, понял, что это выглядит так, как будто он сюда перебрался на постоянное место жительства.

Потом Вильхельм вышел из образа непогрешимого «цепного пса» и воспользовался служебным положением — использовал флаер для того, чтобы привезти в дом мешок штукатурки. Штукатурка довольно долго стояла на веранде, нарушая уют, а когда пошли дожди, переехала в прихожую. Эрлих к тому времени уже привык, что его регулярно трахают на коврике, едва переступив порог — у Вильхельма не хватало терпения добраться до кровати. Но не носом в штукатурку же!

Результатом скандала был ремонт. Эрлих с трудом выторговал себе право оплатить расходы — Хельм сопротивлялся, Хельм повысил голос, потом все-таки сдался, но еще неделю обиженно сопел по поводу и без повода. На время ремонта они переселились в Малый Императорский дворец. Сравнивать негодование Эдварда и Вильхельма оказалось интересно — каждый из них был недоволен по-своему.

Своей связи, а вернее, почти семейной жизни с личным пилотом Эрлих не скрывал. Объявил в блоге, что разошелся с Юргеном, на вопрос о планах на будущее ответил: «У меня теперь есть Хельм» и перевел беседу в другое русло. В блог пилота Бауэра случилось нашествие читателей и бедолага, увидевший под фотографией флаера около сотни комментариев, хотел «всю эту чепуху» от греха подальше удалить. Эрлих долго смеялся, но блог закрывать запретил: «Просто не отвечай, да и все».

За ремонтом, покупкой новой мебели, вечерними походами в кондитерскую, прогулками по заснеженному городку незаметно пролетели осень и зима. Никаких потаенных мотивов в поведении Вильхельма по-прежнему не обнаруживалось: он продолжал настаивать на том, чтобы оплачивать счета пополам, по четвергам на ужин ел листья салата, опасаясь набрать лишний вес, и всегда был готов к сексу в любой позиции.

Весной Эрлиху вернули браслеты, и они начали тренироваться в парных заклинаниях. Бауэр оказался не только донором, но и безупречным партнером. Прежде у Эрлиха не получалось работать в паре — знаки не сливались, а накладывались один на другой и частенько пожирали друг друга, оставляя слабый «пшик». Так было с инструктором, с Юргеном, и еще десятком офицеров из «Дикой дивизии». Вильхельм подходил Эрлиху идеально — и в бою, и в постели. Этот факт следовало обдумать, но он отложил размышления «на потом».

Все изменилось, когда Хельм притащил в флаер тощенькую папку с десятком машинописных листков, помахал ей у Эрлиха перед носом и сообщил:

— Меня отправляют на переподготовку. Тебя пока будет возить бывший третий, его зовут Вернер, он нормальный мужик, я ему уже все маршруты и расписания караванов скинул.

— Пока — это надолго? — перебил болтовню Эрлих.

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Дней пять, или неделя. Новую модель флаера дадут. Посмотри, какой фонарь! Обзор больше!

Глаза пилота Бауэра горели неподдельным энтузиазмом. Эрлиху стало немного обидно, что его с такой легкостью променяли на новую модель, но он смолчал. И даже нашел в себе силы заметить:

— А это весьма кстати. И ты проветришься, и я отдохну, а то мы все время вместе, как сиамские близнецы.

После слова «отдохну» Вильхельм засопел, на том все проявления недовольства и закончились.

Проводив любовника на сборы, Эрлих отработал день и столкнулся с вопросом: «Где ночевать?». Можно было временно переехать во дворец, и подразнить Эдварда, но он почему-то велел пилоту отвезти его в «Яблоневый сад». Жилье выглядело осиротевшим. Никто не метался из кухни в ванную, не стирал рубашки, не бегал из дома в ангар за забытыми в флаере покупками, не искал затерявшийся сборник кроссвордов и не спрашивал: «Сделать тебе чай?»

Эрлих лег на кровать и задумался. Он привык к тому, что Вильхельм всегда под рукой. Настороженно-чуткий, хлопотливый, или, наоборот, сонный, ленивый, не желающий подниматься с постели и идти в магазин, или на работу, или на кухню, чтобы выжать сок. Они проводили вместе большую часть суток — разлучались днем, когда Эрлих уходил на совещания, или в кабинеты высокого начальства, вновь встречались в флаере, вечером возвращались домой, а раз в неделю ужинали в клубе. В те редкие выходные, когда Эрлих выезжал на Кеннор для общения с семьей, он, конечно, замечал отсутствие Хельма — особенно в постели. Но на Кенноре все было не так. Здесь — на Мелене, на Альфе — остаться без Вильхельма оказалось равносильным потере незаметной для окружающих, но важной части тела.