Ангел ходит голым - Измайлов Андрей. Страница 8
А сегодня, в ожидании мужа — рассеянный взгляд из «мини-купера» окрест.
Ах! Вот угол Загородного и Казачьего. Самый-самый угол. Булочная. Над ней ещё такая витиеватость архитектурная, приглашающая внутрь — типичный «слоник». Богатое воображение. Но не в булочной, не в «слонике» дело. Над тем «слоником», этажом выше — эркер. Вот! Там! Она бы там устроила такой Эдем! В натуре. Не в жаргонной натуре, а в натуре.
— Ой! Обрати внимание! Эркер над «слоником», а?! Я бы там такой Эдем…
Любой каприз, любой каприз!
Да, есть у неё такое. Даже не каприз. Тяга. Неодолимая. К флоре. Qui fleurit sa maison fleurit son coeur. Пардон за мой французский. Кто украшает дом цветами — украшает собственную душу. Лилит… Эдем… Гены? Через годы, через расстояния. Давнишняя Набрань — сказка, которая была… (Сколько кануло, сколько минуло!) Repete: чего хочет женщина…
Короче, на — тебе! М-м, не сказать «короче». Расселение коммуналки над «слоником» — годик хлопот. И мытьём, и катаньем. Подчистую. С привлечением всех и всяческих ресурсов. Даже не пожертвовав «двушкой» на Богатырском. Но теперь: на — тебе, вот — твоё. А ты — моё! Моё всё! (Вот ошибка, чемпион чемпионов! Роковая! Вот она где!)
Чемпион, понимаешь! Сила есть — ума не надо! Дверь зачем снёс?! Треск, грохот!
Консьержка-тётушка, выворачивая шею на второй этаж, испуганно пугала, сама приужахнувшись: «Сейчас милицию вызову!»
Не вызвала. Милые бранятся — только чешутся.
Да, знает этого молодого человека… Да, тут живёт… Жил… То есть бывал. Раз в месяц, дай бог. А то и месяцами. Жена — да, жена — живёт. Такая… приветливая, в общем. Никаких нареканий. Тоже не каждый день. Но не раз в месяц, чаще… Последний раз? А как раз три дня назад. Нет, четыре. Как раз авария со светом была на сутки. Сидишь в полной темноте, в духоте и думаешь… Да, четыре. Ну, мы же не зазря тут. Следим. За что и платят. Копейки, правда…
— Вот он пришёл. Как к себе домой. А он и пришёл к себе домой. Ключ заело? Замок-то новый. Стал колотиться. Думала, кувалдой. Такой звук: бух! бух! Ногами. Выбил дверь. Выбил, слышно. Тресь! И — тишина. Главное, даже не матерился. Тут же спустился. Вы шум не поднимайте, говорит. Просто, говорит, домой никак было не попасть. Тыщу дал, одной бумажкой, в компенсацию. Ваше право, говорю. Насчёт шума — это он да-а-а уж…
— Потом?
— Потом? Потом утром идёт по лестнице — оскаленный, улыбка такая. Сумка на плече. Говорит, дверь я прикрыл, но на соплях. Проследите, говорит, не обижу. И ещё тыщу дал, одной бумажкой. Если вдруг жена вернётся (знаете её? н-ну, знаю…), позвоните мне сразу по номеру, Амина попросите. Не обижу.
— По какому номеру?
— Вот по этому. Вот, на листочке.
— Позвольте? Возьму? Угу. И? Потом?
— Потом — она.
— Сразу?
— Не-ет. Часа через два… три…
— В каком состоянии?
— В… нормальном. Такая… никакая.
— В смысле?
— Нормальная… Говорю: простите, у вас там с дверью… проблемы. Говорит: то есть? А что мне сказать? Сама смотри. Или мужу звони. Я-то сразу позвонила, как просил. Там говорят: «Вы позвонили в оздоровительный комплекс „Казачьи бани“. Ваш звонок очень важен для нас!» И музыка… Потом ответили человеческим голосом. Говорю: мне Амина. Говорят: а кто его спрашивает? Говорю: какая разница? Говорят: есть разница. Говорю: а вы кто?! Говорит: Чингиз.
— Чингиз?
— Понятия не имею! Слушайте, избавьте меня от всего этого! Я и так тут за копейки… Что знала, то сказала.
— Момент! А вам не показалось, что в тот момент, когда вы сказали про дверь, жена покойного…
— Покойного? Как — покойного?!
— Да вот так.
— Ах! Какая неожиданность!
Не снёс бы дверь сам, чемпион чемпионов, — глядишь, перспектива наметилась бы. Вась-вась начеку, стойку сделал: ага!
Что — ага?!
А то!
— Смотри, малóй. Предположим. Предположим?
— Ну!
— Муж — глава семьи. Так?
— Ну!
— Обеспечивает полностью.
— Вот молодец!
— Но регулярно в отсутствии. Месяц, два, три…
— Скрывается? Разлюбил?
— Малóй! Ты бы такую разлюбил?
— Не-е… Слежу за мыслью.
— Следи. Он — чемпион. У него сборы, тренировки, турниры. Периодическое длительное отсутствие. А супруга…
— А что же делает супруга одна в отсутствие супруга?
— А-а-атставить цитаты! Распустились тут мне!
— Что — я! Пушкин…
— Ладно, Пушкин. Что там потом?
— Занятий мало ль есть у ней? Грибы солить, кормить гусей, заказывать обед и ужин… И горестно гадать на мужа…
— Достаточно! Итак? Что имеем?
— Регулярно ходит на рынок за продуктами…
— Или ездит? У неё машина, «мини-купер».
— Ходит — до рынка. До Сенного. Сто метров от Казачьего, через мостик. Зачем ей в этом случае машина?
— Согласен. Ходит.
— Далее. Регулярно готовит — в ожидании супруга…
— Ч-чёрт, идеальная семья! Ты женат, малóй?
— Пока бог миловал.
— И дурак!.. Или я дурак?
— Чего?
— Ничего-ничего… Значит, регулярно готовит. Наперёд. Не зная, когда муж появится. Но чтоб было.
— Осетринка паровая!
— Да. Могут себе позволить… Б-блин, у нас там не завалялось ли чего?
— Осетринки? Паровой?
— Очень смешно!
— Тут у нас где-то сушки…
— Валяй!
Хрум-хрум. Продолжим!
— Итак! — Хрум-хрум. — Готовит осетрину на пару. Специи, лимон, всё такое. И — в холодильник. А сама — в отсутствие… Сессия у неё. Нет её.
— Трое суток? В отсутствие?
— Никогда ты, малóй, не сдавал сессии…
— Виноват.
— Да не виню…
Хрум-хрум.
— Ага! И тут — blackout вдруг!
— По-русски, малóй!
— Свет отключили. Весь дом — без электричества. Коммуникации… Аварийка сутки на ушах простояла. Включили. Через сутки.
— М-да…
И — жара! Жара! Жара!
Вась-вась руками развёл. Уныло глянул в окно. Там — улица, разбитые фонари, кивины серые-хвостатые. Диалог — под стать, оттуда же…
Добро, да, не торжествует. Но то же — и зло…
Что есть зло?
Хрум-хрум.
Не снёс бы дверь сам, чемпион…
А снёс. Тем самым, получается, косвенно уберёг жену. И её, и этого… которого привела бы. Ну, если бы привела. Ужин при свечах, коньяк, шампансква, паровая осетрина…
А так было хорошо три года! Ведь хорошо?
В общем, да. И в частности. Не врал тёще, не врал. И…
Что есть зло?
В семье всякое бывает. Неужели?! Поднял на неё руку?! Всё! Уже чудовище — он. И неважно, за что. Да и за что?! Женщина и есть женщина! Лилит. Или всерьёз вообразил: она — моё!
Нет. Руку поднял, да. Не на неё — на святое для неё. Лучше бы сразу убил.
Она… учла. Не стерпела, учла — разница!
Сказал: вернусь через три (четыре?) дня. Сказал, надо ещё всех положить в Мордовии. На злобе! Вернусь — ещё поговорим!
Не поговорили.
То есть вернулся. А она — уже замок новый врезала!
Ах, так?!
Далее — см. тётушку-консьержку. Та ведь — всё как на духу. Вась-вась скрупулёзен. См. протокол.
Вот далее — вариативы.
Вариативы, да.
Амстердам памятный. По горячим следам, по свежим впечатлениям — зарисовочку в «Талисман» на пять тысяч знаков. Эквивалент в «Талисмане» — букворубль. Мелочь, а приятно. У хорошей кухарки всё идёт в суп.
Фрагмент. (Важно!)
Путевые заметки, как и чужие сны, никому не интересны. Ergo, что интересует — спрашивайте.
И вот кто бы мог подумать! У всех и каждого — три вопроса, три.
Как там, в квартале красных фонарей?
Что, правда, одни геи кругом?
3) «Косячок» попробовать довелось, да?
Три вопроса, три. Хоть бы кто — про тюльпаны, что ли! Там такие тюльпаны в Кёйкенхофе, такие тюльпаны! Нет, никому не интересно…
Тогда отвечаю по порядку: