Ужасная поездка - Бирчон Л. А.. Страница 18
Говорите тише, — огрызается полковник, его голос хриплый.
Я просто говорю, что если бы мы спрятались в…
Хватит! Они могут подслушать».
Ветер снова свистит.
Олени понимают по-английски? говорит Ниш. Абсурдный вопрос повис в воздухе, как воздушный шар на похоронах.
Мы не знаем, что они не знают, — отвечает полковник. Никто туда не спустится, не сегодня. Пока эти твари охотятся за кровью. Вы меня слышите?
Посыл ясен: не впутывайте в это детей.
Вы можете пожелать всем, кого вы любите, счастливого Рождества, потому что большинство из нас не доживет до этой ночи, — продолжает полковник. Мне очень жаль, но так уж вышло. У нас была хорошая серия, но каждая игра когда-нибудь заканчивается». Он обращается к мисс Скарлет, и Ниш чувствует, что они связаны чем-то вроде отца и дочери. Странно наблюдать за этими людьми в напряженные и интимные моменты их жизни, не зная о них ничего, даже имен.
Лондонцы нащупывают в темноте свои телефоны, все еще подключенные к различным розеткам в пабе.
«Нет сигнала», — говорит Эффи, ее телефон ярко светится во мраке.
Ниш смотрит на свой. То же самое. А ты, Стив?
Стив смотрит на свой экран. На обоях — их с Джесс фотография на маскараде, вся в перьях и блестках. Ему не нужно отвечать. Он — человек, чей мир рухнул вокруг него.
Что бы ни случилось, никто не придет на помощь.
Раздается скрип мела по доске. Прожектор переключается, чтобы увидеть, как мисс Скарлет добавляет галочку в графу «Прочь» за этот год.
Она поворачивается и говорит: «Первая кровь».
Глава 9
Огонь потрескивает, когда профессор Плам подкладывает еще пару свежих поленьев. Шквал углей поднимается в воздух и уносится вверх по дымоходу.
Группа собралась поближе. Температура в пабе упала с тех пор, как было разбито окно — с тех пор, как Джесс с криком утащили в ночь, — и Ниш потирает руки, чтобы согреться. Эффи обнимает себя, засунув руки под мышки. Мисс Скарлет накинула на плечи одеяло. Миссис Уайт стоит, хрупкая от холода, и терпеливо ждет, когда огонь или ее собственная сила воли принесут тепло. Водитель автобуса, профессор и полковник стояли у костра с самого начала осады, но даже они начали ощущать постепенное похолодание.
Когда профессор стоит, а первые неуверенные языки пламени лижут бока новых бревен, снаружи доносится заунывное рычание зверя. Группа обменивается обеспокоенными взглядами.
«Чего они ждут? говорит Ниш. Они знают, где мы находимся.
Они ждут, когда мы совершим ошибку», — говорит миссис Уайт, стуча зубами.
Скука или разочарование — вот настоящий убийца, — говорит полковник. Сколько людей столкнулось с судьбой, которой они боялись больше всего, потому что не могли смириться с ожиданием неизбежного?
«Слишком верно, слишком верно». У профессора Плама какой-то тоскливый взгляд, как будто он вспоминает другую ночь, очень похожую на эту.
Преподобный Грин отправлен в сердце здания, чтобы исследовать освещение. Время от времени в бар проникают звуки — гулкие удары, хрупкие щелчки, закрытие дверей, — но пока они все еще в темноте.
Наконец он появляется с фонарем и угрюмым взглядом, подчеркнутым темнотой.
«Есть успехи?» — бодро говорит водитель автобуса, светя на преподобного прожектором.
«На что это похоже?» — рычит преподобный.
Паб освещен яркими лучами двух факелов и мерцающим светом костра. Электрические лампы не горят. Холодильники и насосы в баре не освещены. Фруктовые автоматы — один из которых теперь загораживает разбитое окно — вырисовываются в темноте, как стоячие камни. Бесконечная рождественская музыка затихла, нет даже намека на ироничную «Тихую ночь». Мишура и баулы отражают свет от огня, создавая мерцающие очертания рождественской елки. Куда бы Ниш ни посмотрел, везде неопровержимые доказательства того, что преподобному не повезло.
«Ну, я уверен, что вы пытались». Водитель автобуса в свете факелов оскалился в кривой ухмылке.
В деревне пожар, — говорит преподобный, обращаясь к полковнику Горчице.
«Пожар?» — говорит полковник.
Вы поднимались наверх? Профессор Плам говорит так, будто его внутреннее святилище было нарушено.
Думаю, это подстанция. Похоже, она находится в правильном направлении». Преподобный сообщает эту новость с той же серьезностью, с какой он мог бы сообщить о смерти в семье.
«Скажите, что вы ничего не трогали».
Тогда они отключили электричество во всей деревне, — говорит полковник Горчица. Он нахмуривает брови, поглаживает подбородок и смотрит в огонь. Голодное пламя охватило новые поленья и бурно полыхает.
Мне кажется, вы не понимаете, — продолжает возмущаться профессор. Когда ты живешь на своей работе — а твоя работа это глубоко публичное пространство, — это заставляет тебя ценить уединение собственного святилища».
Похоже, нигде больше нет электричества. Уличные фонари не горят».
Это что-то новенькое, — полковник Горчица обернулся и посмотрел на преподобного. Они учатся».
Или им повезло, — говорит миссис Уайт. Она придвинулась ближе к огню и перестала дрожать.
Ниш смотрит на Эффи. Он хочет знать, о чем она думает, чтобы почувствовать хоть какое-то утешение от солидарности с абсурдной ситуацией. Но она смотрит в глубь паба. На мгновение ему кажется, что она заметила что-то, чего там не должно быть, — может быть, оленя, который нашел путь в здание, или какой-нибудь надвигающийся ужас. Но потом он понимает. Она смотрит на бутылки с крепкими напитками, висящие за барной стойкой, и борется с забвением.
Привет, — говорит он, мягко касаясь ее руки. «Ты в порядке?
Она облизывает пересохшие губы и отводит взгляд. «Не совсем.
Ты справишься. Я позабочусь об этом».
Ты их слышал. Нас девять человек, и им нужно еще семь». Она сглатывает и смотрит на него с выражением сильного страха. Не нужно быть гением, чтобы понять, что это плохие шансы.
Нас десять человек, — говорит он. Он не может поверить, что приводит этот аргумент, но перед лицом такой убийственной логики нет места для сантиментов. Не забывайте о пьяном парне. Он все еще там».
Если они его еще не схватили. Тогда останется шесть», — с улыбкой говорит мисс Скарлет. Вам могут не нравиться такие шансы, но не нужно быть гением, чтобы понять, что это лучше». Затем, тихо, словно раскрывая им коммерческую тайну: «Но я не буду писать на нем мелом, пока мы не увидим тело. Хотите совет? Считайте только те убийства, которые вы видите».
О боже, — простонала Эффи. Я не могу этого сделать».
Понимая, что она собирается сделать, Ниш хватает горсть ткани за рукав. Она останавливается в двух шагах от него, и Ниш упирается в ее толчок. Ты можешь.
Честно говоря, ты меня даже не знаешь. Я не могу. Ты знаешь, почему я вообще начал пить? Чтобы сбежать. Потому что это помогало мне чувствовать себя хорошо, когда все остальное было так паршиво. Это отвлекало меня от всех остальных разочарований и ужасов моей жизни». Эффи невесело смеется, ее глаза умоляют в свете камина. Если это все — если я так умру — какой смысл бросать? Если мне и нужно выпить, то только сейчас».
«Это открытый бар», — говорит водитель автобуса с праздничным весельем.
Это отказ от жизни. Выпить — значит отказаться от жизни, вы же понимаете это? Ниш чувствует, как нарастает паника. Он знает, что поставлено на карту. Он не знает, удастся ли ему уговорить ее, но знает, что если в его голосе будет звучать страх или отчаяние, то он потерпит неудачу. Он цепляется за ее рукав, чувствуя, как напряжение возвращается, когда она тянется к бару. Я верю в тебя».
Она поворачивается к нему. Он все еще чувствует ее притяжение, он все еще удерживает ее, но оно немного ослабевает.
Это все равно что верить в Санта-Клауса. Я только подведу тебя. Ты узнаешь, что то, во что ты верил, изначально было ненастоящим».
Эффи кладет свою руку на руку Ниша, но не недоброжелательно, а осторожно начинает вынимать его пальцы из ткани своего рукава. Он силится подобрать слова — хоть что-нибудь, что заставит ее образумиться, — когда в окно доносится долгий, печальный зов животных.