Ужасная поездка - Бирчон Л. А.. Страница 33
В конце концов — хотя, вероятно, это были считанные секунды — Стив подает миссис Пикок сигнал, свидетельствующий о том, что берег чист. Похоже, ее это нисколько не утешает. Стив готовится снова двинуться в путь, но она продолжает прижиматься к каменному ангелу, словно надеется обрести безопасность, впитав себя в статую. Видя, что она застыла, Стив тянется вперед, хватает ее за новый рождественский джемпер и тащит за собой через оставшееся расстояние к узкой лестнице. Он без церемоний проталкивает ее через нее и сразу после этого перепрыгивает сам.
«А потом их стало двое», — говорит Эффи.
Все в порядке, — говорит Ниш с уверенностью, которая, как он надеется, звучит как уверенность. Это все равно что играть в прятки с моими племянниками».
«Сколько у вас племянников?»
Два. Одному пять, другому восемь».
«И они убийцы-олени?
«Ну, нет, но они устраивают довольно дикие истерики».
Вот что я вам скажу, — говорит она. «Я в любое время предпочту твоих племянников дружкам Прэнсера».
Он улыбается. Да, если мы пройдем через это, я буду относиться к ним гораздо терпимее».
«Ты готов?»
«Не очень.»
«Я тоже».
Но они не могут больше ждать. Остальным удалось пройти незамеченными, и теперь их очередь. Эффи, низко пригнувшись, осторожно пробирается между надгробиями, на мгновение останавливаясь за каждым, чтобы проверить свой следующий шаг. Ниш следует ее примеру и, пробираясь по глубокому снегу, становится как можно меньше.
Дождавшись, пока она снова укроется, он оглядывает камень и видит церковную башню. Она освещена лунным светом, впервые видна текстура камня и золотой блеск часов. Без одной минуты полночь, хотя, судя по всему, должно быть гораздо позже, учитывая все произошедшее. Сверху зубчатая стена башни похожа на крепостные стены, Георгиевский крест трепещет на ветру. Он видит ветви рогов, освещенные электрическим синим светом, как перевернутые молнии, и темную громаду оленей, привязанных к ним.
Кажется, что они просто бездельничают, а не несут вахту, пока один из них не упирается передними копытами в стену и не перегибается через парапет. Его ониксово-черные глаза мрачно блестят.
Он поворачивается, чтобы предупредить Эффи, но уже слишком поздно. Она, пригнувшись, преодолевает последнее расстояние до стелы, когда он слышит громкий гул со стороны башни. Олень высунулся в ночной воздух, широко разинув рот, и устремил свой взгляд на участок заснеженной стены, где Эффи только что скрылась из виду.
В ответ раздается еще одно громкое мычание, которое эхом разносится по кладбищу от деревянных ворот. Интересно, какую информацию мог передать сторож слепому оленю? Достаточно ли для того, чтобы он узнал, где были замечены выжившие? Станет ли существо медленно прокладывать себе путь через кладбище, руководствуясь лишь запахом и звуком?
На зов отвечают снова, но уже с другого направления, через деревенскую зелень. И снова, и снова, и снова.
Пора двигаться, к черту скрытность. Ниш встает и бежит к пролому в стене, хрустя ногами по снегу — уплотненному и обледенелому, оставленному другими, или мягкому и поддающемуся первозданной пудре, — и протискивается через шпиль. Он смотрит вдоль стены и не видит никого.
Эффи хватает его за руку и тянет в противоположную сторону. «Они пошли сюда», — говорит она.
Они движутся, пригнувшись, под прикрытием каменной стены. Ниш оглядывается на зеленую поляну позади них. Из низкорослого поселка вдалеке появились две темные кляксы, бегущие на зов со сторожевой башни.
«Им не понравилось ждать, да?»
Думаю, нет.
Впереди Ниш видит спину Стива. Ниш держится в тени стены, низко и решительно. Стена изгибается, и он не может видеть дальше, но ему кажется, что миссис Пикок немного опережает Стива. Тогда, увеличив разрыв, деревенская властная парочка попытается увеличить дистанцию между собой и остальными.
А почему бы и нет? Если они успеют забаррикадироваться до прихода остальных, то смогут гарантировать себе выживание.
Оседающий снег становится все плотнее, когда стена изгибается навстречу ветру. При этом они оказываются все дальше от ее укрытия и вынуждены стоять более прямо, пробираясь через более глубокую порошу. Ниш потерял чувствительность пальцев ног, а его джинсы промокли до колен. Мышцы ног болят от спринтерского бега, подъема по лестнице и передвижения на карачках. Если он доживет до утра, то едва ли сможет двигаться. Но пока он старается заглушить боль и дискомфорт и продолжать идти, как будто от этого зависит его жизнь. Так оно и есть.
Когда они выходят на открытое место, Ниш видит дорогу к пабу. Они спускаются с берега к дороге, ведущей в деревню. Впереди стоит микроавтобус, припаркованный под неудобным углом на обочине. Он покрыт тонким слоем снега, но, похоже, пережил самую сильную ночную метель благодаря голым ветвям деревьев, нависающих над дорогой.
Дорога представляет собой лощину из почти нетронутого снега, которая поворачивает к пабу. По периметру деревенской зелени тянется тонкая, без листьев, живая изгородь, сквозь которую Ниш видит открытое пространство и церковь.
Башня ощетинилась рогами — олени высматривают добычу. Олень стоит на страже у ворот, хотя отсюда невозможно понять, тот ли это олень, что ослеп, или его сменил один из недавно прибывших из деревни. Посреди зелени стоит существо, освещенное ярким лунным светом — тонкая облачность сместилась, и небо стало бархатно-черным, усыпанным звездами.
Серебряные рога оленя дрейфуют и искривляются, как морские водоросли, но все остальное существо основательно привязано к суше. Его крепкие и мощные мышцы проступают сквозь густой мех. Он стоит гордо, навострив уши и принюхиваясь к воздуху в поисках улик.
Ниш и Эффи обмениваются взглядами. Паб находится так близко, что они чувствуют запах древесного дыма, доносящийся из его трубы, но он все еще так далеко. И в нем так мало убежища, если они туда попадут.
Они продолжают медленно и осторожно пробираться за тонким покровом живой изгороди, внимательно наблюдая за оленем в поисках признаков того, что их прикрытие раскрыто.
Именно поэтому им требуется мгновение, чтобы понять, что миссис Павлин сделала свой ход.
Глава 17
Когда что-то идет не так, оно идет не так быстро.
Вернитесь сюда, — шепчет Стив Стейдж. Его голос звучит резко и достаточно громко, чтобы пронестись по тихой проселочной дороге.
Олень, стоящий дозором на заснеженной зелени, наклоняет уши к периметру кустарника. Он медленно поворачивает голову, выдыхая тонкий туман замерзшего дыхания, прочищая легкие, чтобы разобраться в запахах, витающих в холодном ночном воздухе.
Шаги хрустят, громкие и быстрые. Ниш, на мгновение оторвав взгляд от оленя, видит бегущую миссис Пикок. Светоотражающая полоса ее табарда ярко вспыхивает в лунном свете. Одна рука поднята высоко в воздух, она держит брелок как оружие.
Индикаторы микроавтобуса светятся ярким оранжевым светом. Раздается механический стук, когда двери отпираются, и безошибочное «твип-твип», когда сигнализация снимается с охраны.
Вдалеке мисс Скарлет оглядывается, понимая, что что-то не так. Даже отсюда Ниш видит, как на ее лице отражается ужас, когда она видит вспышку света от микроавтобуса. Возможно, она понимает, что миссис Пикок пытается устроить побег, бросив их всех на растерзание оленям. Возможно, ее реакция вызвана более насущной проблемой — тем, что их прикрытие раскрыто.
На покрытой снегом равнине стоит олень. Его рога широко разворачиваются, продеваясь в чудовищные крючья. Он поднимает голову к луне и ревет. Этот звук — отчасти охотничий клич, отчасти крик отчаяния. В этих машинах для убийства размером с ширскую лошадь есть что-то первобытно-призрачное и меланхоличное. Если бы природа хотела отомстить человечеству за разрушения, которые оно причинило миру, думает Ниш, это была бы подходящая форма. Короткая встреча с одной из этих мерзостей была бы в миллион раз эффективнее, чем несколько детей из целевого фонда, приклеившихся к картинной галерее.