Безымяныш. Земля (СИ) - Рымин Андрей Олегович. Страница 17

— А чего ты не уходишь отсюда, раз свободный уже? — поинтересовался у замолчавшего Матвея Лим. — Уже можно ведь?

— Можно-то можно, — почесал ухо солдат. — Только зачем? Ну остался бы я сейчас на Пороге, ну перебрался бы на другой полис потом. А дальше? Денег, чтобы жизнь заново начинать я пока не скопил, а здесь у меня есть работа, есть дом. Тяну свои года потихоньку. Придёт время, отправлюсь уже сразу на Твердь. Храмовники — это одно, Единый — другое. Зачем мне цель жизни терять? Я с Пути не сойду. Я — охотник и воин.

— Достойно, — кивнул один из предземцев.

— А в чём твоя служба? — поинтересовался продолжающий держать рану Сепан. — Таких, как мы, возить — дело редкое. Обычно чем занимаешься?

— На посылках у знати, — улыбнулся Матвей. — По полису весь день туда-сюда насаюсь.

— Понятно… — протянул Сёпа. — Охотник и воин, да.

Ох, Сепан… И зачем свою злость на человека, что с добром к нам отнёсся, выплёскивать? В наших бедах не он виноват.

— Прав тот лорд, — скривился солдат. — Тебе плети только на пользу пойдут. Эх, и тяжело же тебе с таким языком в Архе придётся. Даже на своего будущего старшину бочку катишь. Я ведь шутканул, паря. Безымянных вожу на вылазки. У меня окромя способности доли видеть, ещё нюх звериный и огненная пыль. Трижды в Бездне бывал.

Сидящий в повозке народ уважительно охнул. Оказывается, провожатый наш не так прост. Мы-то думали, что он обычный охранник, которому поручили нам в пути рассказать, что да как здесь устроено, а оно вон, что получается — командир со своими бойцами знакомится.

— Извини, старшой, — мгновенно повинился Сепан. — Туповат. Шутки плохо понимаю.

— Прощаю, — улыбнулся Матвей. — Мне тебя ещё плетью стегать. Но не бойся, всё тут же подлечим. Сейчас седмица такая, когда лекари один йок без дела сидят. Вот на будущей лучше без ран обойтись. Куда бы не занесло лоскут, везде будет весело. Там уже к лекарям очередь скапливается.

— А нас что, тут же за стену отправят? — с опаской поинтересовался богач, что хотел удрать с жинкой. — Вот так сразу, без подготовки?

— Почему же без подготовки? — удивился Матвей. — А я тут чего языком без устали мелю? Считай, как раз вас готовлю. У нас так-то ещё целых пять дней в запасе. Мне главное — успеть с вами познакомиться, узнать, кто чего стоит. Небось, с Предземья все с добрым троеростом приплыли. Оружие, поди, тоже в руках все держали. А у кого и дары Бездны есть, — подмигнул он мне.

Ну да. Про Сёпу он знал, значит и про всех остальных ему уже рассказали. В повозке одарённых нас трое. Рыжий Эф, что видит, как Матвей доли, тоже сел с нами. Или… Внезапно я, вспомнив, как при въезде в полис нас пересаживали из одних повозок в другие, всё понял. Нас же специально так поделили, чтобы в каждую по три одарённых и по две бабы.

— Так мы все в твою ватагу, старшина? — уже зная ответ, спросил я.

— Ага, — кивнул Матвей. — Только не в ватагу, а в отряд. Ватаги в Предземье остались. У нас слушайте, как оно всё устроено.

Следующие полчаса наш командир, почти не замолкая, вещал про то, как властвующие на своих треугольниках Великие Дома организовали обеспечение полиса всем необходимым. Оказывается, в каждой из четырёх внешних стен имеется по десятку ворот, через которые народ тащит с Земли на лоскут, всё, что можно тащить. В основном в этом процессе участвуют многочисленные так называемые муравьиные бригады, составленные из пустых, но, если те заняты заготовкой и доставкой различных материалов, то отряды добытчиков и собирателей, набранные из безымянных, соответственно отвечают за охоту и сбор ценных растений.

Среди вольных же граждан Арха тоже немало рисковых ребят, либо идущих на службу к лордам и возглавляющих, как наш командир, отряды безымянных, либо собирающихся в собственные независимые ватаги, отдавая долю добычи Великому Дому, с чьей стены они ходят в походы. Кстати, внешние стены знать содержит и строит сама. Лорды же, чей треугольник упирается в эту часть лоскутного квадрата, получают права на всё ценное, оказавшееся после переноса в их секторе — это так называется часть наружной Земли, которая оказывается между линиями, продолжающими их треугольник. Соваться отрядам других Домов туда запрещено.

Это важно. Так как после переноса снаружи с одной стороны лоскута может оказаться, к примеру, большая река, переправляться через которую сложно и зачастую бессмысленно, а с другой будет лес или степь, куда тут же полезут отряды добытчиков. Впрочем, есть и другой риск. Перенос может запросто закинуть лоскут в такой край, где уже не самим лезть наружу придётся, а, наоборот, отбиваться от лезущих к нам. Земля велика и безумно разнообразна природой. Есть места, где такая дрянь водится, что на стенах сидишь день и ночь всю седмицу. Оборонять полис — тоже наша задача.

— Про добычу отдельно скажу, — сменил тему Матвей, когда мы объехали внутренний город по кругу, и мимо опять поплыли сады. — Никогда не пытайтесь слопать боб или, Единый упаси, семя. С нами будут ходить глядуны, чья задача за этим смотреть. Будет пойман кто — я помочь не смогу. Наказание строгое. Пожалеете трижды. Нам по выработке платят жалование — там сложный подсчёт. Причём, платят деньгами. Мне побольше, конечно, вам — крохи. Наградить могут, если большой куш сорвём, но там тоже смех. Ваша главная плата — уменьшающийся с каждым днём срок службы. Думайте только о времени и о том, чтобы выжить. Я специально на смерть не вожу. Мне важнее людей сберечь, чем добычу взять.

— Ясно, — буркнул Сепан. — Жопы не рвём, на рожон не лезем.

— Неверно, — покачал головой старшина. — Пот и кровь лить придётся в любом случае. Отлынивать от работы я никому не позволю. Просто слушаем своего командира и сами ничего не придумываем.

Матвей потянулся, зевнул и продолжил уже о другом.

— Теперь к вам. Троерост со всех сниму по приезду. Про умение обращаться с оружием и про опыт тоже всех расспрошу. Кому-то, возможно, придётся пойти в собиратели, — покосился он на жену богача. — Пока же давайте про дары. Рассказывайте, кто чего может.

Теперь уже скрывать нечего. Мне с этими людьми через несколько дней выходить в поход. Всё, что прежде рассказывал Сёпе и Лиму, повторил для всех, премного порадовав Матвея — да и у остальных глаза заблестели — своими незримыми клинками. После моих откровений короткое рыжего Эфа: «Я доли вижу» ни на кого уже не произвело впечатления, и даже Сёпины «три секунды могучества», как он выразился, описывая свою способность, вызвали у народа куда меньше восторга.

— Неплохо, неплохо, — подвёл итог по услышанному Матвей. — Ефиму, — перевёл старшина взгляд на ползущую позади нас повозку, — наверняка, повезло меньше. У нас ведь совсем новые отряды. На старые — других командиров поставили. Теперь, кроме вас, у меня всего десяток безымянных из местных, но там больше опыт, чем доли. Ну и само собой никаких одарённых. Тут вообще с одарёнными плохо. Среди вольных и то очень редко встречаются. Я свои все ещё в Предземье добыл.

— А что так? — поинтересовался Сепан. — Тут нор что ли меньше?

— Так на лоскутах, и вообще, нор нет, — пояснил другу Лим. — Помнишь, нам порожник рассказывал?

— Не в этом дело, — отмахнулся от помощи Лима Матвей. — Лоскут — да, но снаружи нор столько же, что и у нас. Постоянно находят их. Чуть ли не при каждом переносе — то с одной стороны лоскута, то с другой нора отыщется. Кстати, тут уже награда весомая. Кто нашёл, нормально денег получит. Сколько — это уже зависит от цвета норы. За красную аж кровавую марку дают. Только это уже совсем редкость.

— Красную? — хором переспросило сразу несколько человек.

— Ага, — откликнулся старшина. — В Предземье у нас таких нет. Там испытание сложнее, чем в чёрной, а смыла лезть туда тем, у кого дара нет, никакого. В красных норах новых даров не дают. Только старые улучшают. Про дары второго порядка, небось, и не слышали? Там, за морем, про них мало кто знает.

Народ отрицательно замотал головами. Я тоже. Понятно теперь, откуда у Сердолика та красная нить и дар-двушка.