Безымяныш. Земля (СИ) - Рымин Андрей Олегович. Страница 18

— Очень сильная штука, — продолжил Матвей. — Лекарь, что седмицу свой дар восстанавливал, после этой норы с тем же делом справляется за день. Кто минуту на даре в зад ужаленным бегал — сможет целый час так носиться. Видящий доли — начинает видеть ещё и отмер. Каждый дар по-своему улучшается. Случаев мало, так что всего и не знает никто. Я вот в душе не чаю, как на двушке, к примеру, мои искорки себя поведут.

— Так найди такую нору и проверь.

Старшина повернулся к Сепану.

— Сейчас скажешь, что трус, но жить хочется больше, чем то проверять. Из красной мало кто возвращается. На моей памяти всего дважды такие вблизи стен находили. Один раз нора четверых лордов сожрала, прежде чем её сам Правитель закрыл. Второй лучше прошло — Драм, из наших господ, шёл четвёртым по очереди. Перед ним трое сгинули, а он справился. Там ведь как заведено? В чьём секторе отыскалась нора, из того Дома лорд и пытается её первым закрыть. Вышло — молодец. А не вышло — идет смельчак из следующего Великого Дома, чей треугольник по левую руку лежит. И так далее, пока круг не замкнётся. Потом, либо новый круг начинают, где уже любой вольный, кто больше заплатит, может рискнуть, либо Правитель ту нору закроет. У него право пятой попытки. Но Правитель, тот только на чёрные с красными зарится. Второй круг почти всегда наш, вольных граждан. Понимаете теперь, почему одарённых в отрядах так мало? И почему за нас, предзов, готовы такие деньги платить?

— Понимаем, — откликнулся тот чернявый мужик с падающей на глаза чёлкой, что ещё на Пороге заявил Рысину, что он сам по себе. — Захапали себе ваши лорды все норы. Хоть пять, хоть десять оборотов тут жопу рви, а дара тебе не видать.

Это были его первые слова за сегодня. И, судя по обиде в голосе, молчун надеялся обзавестись даром здесь, на Земле, раз в Предземье не смог.

— Верно, — согласился Матвей. — И поэтому от нас часто уходят те, кто на Твердь собирается, раньше, чем срок подойдёт. По Пути дальше Земли без дара идти — слишком короткая дорога получится. Там уже место только для по-настоящему сильных воинов. А что те доли без дара? Желательно боевого. А у нас, в Архе, с этим делом беда. Тут ведь как? Белые норы — единственные, которые сам, нашедший их, может попытаться закрыть. В остальные сунешься — смерть. Тут закон строг. Даже если пройдёшь испытание, тебя непременно казнят. Были случаи. Пока в Архе, про норы забудьте и думать.

— А Правитель? — внезапно подала голос жена другого богача, что сидела с мужем на дальнем краю повозки. — Норы чёрные, норы красные… Это же смертельно опасно.

Все, кто, что ещё хотел спросить, моментально заткнулись. Народ разом повернулся к уловившей в рассказе Матвея самое необычное женщине. Я и сам тут же понял, в чём таится подвох. Старшина слишком быстро прошёлся по этой части своих объяснений, и никто, кроме внимательной бабы, не заметил касающуюся правителя полиса странность. То, наверное, потому, что уж слишком она невероятно звучала. Впрочем, я уже догадался в чём фокус.

— Звание Правителя вечно, но получающие его люди меняются, — с хитрой улыбкой выдал я своё объяснение. — И, боюсь, что меняются часто. Стоит не пройти испытание Бездны…

— Вечный Правитель правит Архом четыреста лет, — перебил меня Матвей. — У него больше сотни даров, и почти все из них второго порядка. Ты не прав, парень — это один человек. Хотя, он настолько могуч, что человеком его уже сложно назвать. Лорды Великих Домов, большинство безымянных и вольных из местных, и практически все поголовно пустые поклоняются Вечному Правителю, как Единому. Да, что там как? Даже я порой мысленно обращаюсь к нему. Он Велик.

Матвей на секунду прервался и обвёл нас ещё больше посерьёзневшим взглядом

— У нас в Архе два Бога, — торжественно провозгласил он. — И более почитаемого из них зовут Хо. Вечный Правитель Хо, если более точно.

Глава пятая

Первый прыжок

Наши казармы, как назвал Матвей длинное одноэтажное здание, сложенное из крупных глиняных кирпичей, располагались возле внешней стены, отделённые от неё только широкой дорогой, по всему кругу, то есть квадрату, опоясывающей лоскут. Кроме нашей пары только что созданных отрядов, занявших одну здоровенную комнату с надоевшими мне уже за последнее время двухярусными кроватями, здесь проживало ещё четыре раза по столько же народу — всего около трёхсот человек. Так называемый центральный, он же пятый, кулак, где каждая пара отрядов из имеющегося десятка именовалась пальцем. Мы со второй половиной предземцев, попавших под начало к Ефиму, звались средним пальцем.

Всего же таких кулаков и казарм на внешней стороне красного треугольника Великого Дома Эр-Драм имелось аж девять штук, как и ворот в стене, если не считать угловые калитки. Возле одних, соответственно тоже центральных, и находился наш длинный барак. Тут же рядом имелись: столовая, прачечная, командирский дом, штаб кулака, кузня, госпиталь, склад-оружейная и ещё несколько прочих хозяйственных построек, про назначение которых Матвей не успел нам пока рассказать. Целый маленький городок, обнесённый дощатым забором.

В нашем отряде, получившим с подачи Матвея гордое имя: «Идущие», было ровно три десятка воинов-охотников, если не считать командира. Пятнадцать нас-предзов и столько же местных из бывших пустышек, переведённых в безымянные волей лордов, отобравших их в своё время для обучения в специальной школе. Каждый Великий Дом имел их по несколько штук. В смысле, школ, где учили не грамоте, счёту и прочему, а только оружному бою, охоте на всякого зверя и храбрости.

Как назвал это Матвей — архейская лестница воина. В полисе каждый мальчик-пустышка с раннего детства мечтает о том, что его отберут в безымянные. В муравьиных бригадах, не говоря уже о всех прочих работах на лоскуте, безопаснее, чем ходить собирателем или добытчиком, но первое — твоя вечная доля, а второе — шанс попасть в вольные. Либо, как бабы, батрачишь до старости, либо пять лет в безымянных — и ты уже можешь повелевать своей судьбой сам. Хочешь, трудись дальше за справедливую плату на полис, копи деньги на выкуп родных, троерост, отмер, дом получше. Хочешь, переходи на Порог, когда тот появится, и двигайся дальше, если считаешь, что на другом лоскуте тебе больше понравится.

Кстати, последнее выбирает большинство отслуживших свой срок безымянных. Внутренний город и так полон вольных, живущих там семьями многие поколения, а продолжать ходить за добычей в походы желают не все. Да и доля, что лорды Арха забирают себе даже с вольных, считается высокой. Мол, в других полисах можно тем же самым заниматься с куда большим прибытком. Вот и бегут ветераны. Только Лордам на это плевать. Чего-чего, а народу в Великом Архе с избытком. Пустота плодится, как кролики. Им за каждого, дожившего до семи оборотов мальца, выдаётся изумрудная марка — огромные деньги с точки зрения бедноты.

А на самом же деле совсем небольшие. Матвей, пока ехали, объяснил, как примерно переводить для себя благородный цвет на наши предземские деньги. Изумрудная марка, она же зелёная, зелень, зелёнка — это где-то десяток серебряных. Сапфировая марка, она же ледяная, льдинка, ледянка и синька — примерно один золотой. Ну и кровь, как в народе зовут самую дорогую монету, она же кровавая или красная марка, и рубиновая, если по-правильному — тянет аж на десяток золотых.

Но то всё сейчас для нас так — чтобы знать чисто. В руках кровь подержать, как и льдинку или даже зелёнку в ближайшее время едва ли получится. Наше жалование — пятьдесят агатовых грошей в месяц, коих даже на изумрудную марку нужно в два раза больше. За чернуху, как называют эти мелкие тёмные, словно измазанные сажей монетки, что-то путное купить невозможно. В ходу гроши только во внешнем городе. Впрочем, тратить те крохи не обязательно. Кормят нас, как и поят, за так. Одежда, оружие, крыша над головой — всё казённое.

По утру, вторым днём, после завтрака, как раз ходили на склад — подбирать себе инструмент по руке и способностям. Топоры, луки, копья, ножи, арбалеты — этого добра здесь в достатке. Себе взял копьё с длинным широким навершием — копья, как первое против любого зверя оружие, здесь положены всем — небольшой топорик, какой удобно метнуть, нож и лук. У меня теперь, как и у каждого прочего безымянного, есть своя собственная ниша с номерком в общей стойке отряда. Число «девять» же, как и маленькая буковка «и», означающая «Идущие», нарисовано несмываемой краской на всём, что я выбрал. Потеряешь в походе оружие — его стоимость вычтут из жалования. Сломать можно, но испорченное, будь добр, принеси с собой в полис.