Дядя самых честных правил 6 (СИ) - «Котобус» Горбов Александр. Страница 20

— Работает, Костя! Работает! Я даже в сад вышла, всё равно пищит.

— Отлично, — я потёр руки, — можно приступать к полевым испытаниям. Позови Кижа, пожалуйста.

— Дмитрий Иванович, ты нужен науке. Возьми это блюдце, садись на лошадь и поезжай… Ну, скажем, в сторону Владимира. Каждые четверть часа будешь останавливаться и слушать, пищит оно или нет. Таня, продемонстрируй, пожалуйста.

Таня отбила несколько писков, и Киж поморщился от неприятного звука.

— Как звук исчезнет, возвращайся прямиком обратно. Понятно?

— Непонятно только зачем.

— Это проверка магической связи на дальность.

— Да? Этот писк — связь? — Киж скорчил недоверчивую гримасу. — Простите, Константин Платонович, но совершенно непохоже. Как можно узнать хоть что-то из пищащей тарелки?

— Как бы тебе попроще объяснить. Представь, что мы на войне и заманиваем врага в ловушку. В нужный момент этим «писком» я подаю сигнал к атаке в тыл вражеской армии.

— Ну-у-у, если так.

— А ещё можно передать любой текст. Хоть приказ, хоть любовное послание.

— Писком? — Киж покрутил в руках блюдце. — Вы серьёзно?

— Абсолютно.

Лицо мертвеца вытянулось, и он перехватил тарелочку бережнее.

— Поверю вам на слово, Константин Платонович. Это какое-то нереальное колдовство, даже не слышал о таком. Прямо сейчас ехать?

— Подожди.

Я взял с тумбочки свои карманные часы. Сверил с напольными, завёл и отдал Кижу.

— Сверяй сеансы связи по ним. Каждые четверть часа по три минуты.

— Тогда я выезжаю через полчаса. Только вечер уже, ночью вы тоже будете сигнал подавать?

— Не беспокойтесь, Дмитрий Иванович, — вмешалась Таня, — я буду дежурить хоть до утра.

Девушкой явно овладела изобретательская лихорадка: глаза светятся, на лице восторг и нетерпение. Ей сейчас результат важнее, чем сон. Да и у меня, если честно, было точно такое же состояние.

— Вместе будем дежурить, — решил я. — Скачи, Дмитрий Иванович, твой подвиг наука не забудет.

Весь вечер, а затем и ночь мы просидели над блюдцем. Отбивая каждые четверть часа удары серебряной ложечкой. Заглянувшая к нам Марья Алексевна застала нас за таким занятием и чуть ли не в открытую сказала, что мы посходили с ума со своей простецкой магией. Но мы заявили, мол, у нас научный эксперимент, посторонние мешают и вежливо выставили за дверь. Сашка тоже приходила, но сбежала к своему Боброву — рыжая, конечно, умна, только сейчас любовь ей важнее любых экспериментов.

В полночь я отпустил Таню немного поспать. Часа в четыре она сменила меня, и я тоже подремал. Наступило утро, но Киж так и не появился, и мы продолжали стучать в блюдечный «бубен».

В девять утра к нам пришла Сашка. Я вспомнил, что она всё ещё моя ученица, и тоже привлёк к эксперименту. Вручил ей ложечку и велел барабанить строго по времени. А сам вместе с Таней ускользнул завтракать в столовую, как белый человек. Лежать уже до чёртиков надоело, и я отменил себе постельный режим.

После, уже втроём, мы сидели над блюдцем, болтали и стучали ложечкой. То ли на звук, то ли соскучившись, прискакала Ксюшка и с ходу объявила, что тоже хочет «колотить по тарелкам». Пришлось усадить её с нами и сдерживать, чтобы не разбила блюдце. Полагаю, зрелище было настолько экстравагантное, что зашедшая Марья Алексевна молча посмотрела, покрутила пальцем у виска и ушла, так ничего и не сказав.

К полудню появился Киж. Заляпанный грязью с ног до головы, но неожиданно воодушевлённый.

— Вот и я, Константин Платонович. Умоляю, выключите, я от этого писка с ума сойду!

Таня отобрала у Ксюшки ложечку. Девочка, едва вошедшая во вкус, обиженно засопела. А я махнул мертвецу.

— Мойся, переодевайся и приходи в гостиную. Там и расскажешь всё.

Киж поклонился и умчался к себе.

В гостиную, где мы собрались для обсуждения результатов, пришла и Марья Алексевна. Молча устроилась в кресле с вязанием, будто её наша затея не интересует, но я заметил, что она внимательно прислушивается.

— Первые два часа ехал не спеша, — начал Киж доклад, — но писк не прекращался. Так что я положил ваше блюдце за пазуху и пришпорил коня. Мне даже останавливаться не пришлось — слышно было прекрасно. Ехал всю ночь, добрался до Владимира. Звук сделался тише, но был вполне различим. Так что я взял на себя смелость и поехал в сторону Москвы. Около села Петушки звук крайне ослаб и местами прерывался. Отъехав ещё на пять вёрст, я не услышал ничего. После этого я поехал обратно, посчитав ваш «эксперимент» выполненным. Всё верно сделал, Константин Платонович?

— Идеально, Дмитрий Иванович. Ты заслужил самую искреннюю благодарность. Ей-богу, можешь быть ближайший вечер свободен — играй в свои карты сколько влезет.

Киж щёлкнул каблуками и улыбнулся во все тридцать два зуба.

— До этих Петушков, если по прямой, больше ста вёрст будет?

Он на секунду задумался.

— Сто пятьдесят, не меньше. Я вас на расстоянии хорошо чувствую, Константин Платонович, так что от ста пятидесяти до ста шестидесяти.

— Шикарно!

Я даже зажмурился от удовольствия. Если поставить усилитель сигнала на приёмнике, а на передатчике давать больше мощности, то можно довести и до двухсот вёрст. Остаётся развернуть производство самих приборов, придумать кодовую таблицу и можно смело разворачивать телеграфную сеть.

— Константин Платонович, вы гений!

— Нет, Таня, мы сделали это все вместе. Мы все — гениальная команда.

Таня и Сашка ещё не понимают, к чему приведёт появление телеграфа. Это лишь первый шажок к ускорению информационных потоков. А когда к нему добавится железная дорога, ускоряя движение людей и товаров, начнётся совершенно новая эпоха. Маго-промышленная революция!

Глава 14

Дела семейные

К вечеру Боброву надоело изображать умирающего. Он спустился к ужину вполне себе весёлый и счастливый, а Сашка так и вилась вокруг своего героя. Тут-то я наших голубков и поймал для разговора. Закрылся с ними в гостиной, чтобы никто не мешал, и прямо задал вопрос: как они собираются жить дальше. Судя по тому, как парочка стала переглядываться, о будущем никто даже не задумывался.

— Не знаю, Костя, как-то не до того было.

— У моих родителей жить можно, — рыжая вздохнула, — наверное.

— К тебе будем проситься, — Бобров развёл руками и кисло усмехнулся, — если не выгонишь.

— Так не годится, дети мои, — я усмехнулся. — Супружескую жизнь надо начинать вдвоём, а не среди толпы родни и знакомых. Придётся вам помочь, чтобы потом не бегали и не жаловались, что совершили ошибку.

Две пары глаз уставились на меня с напряжённым вниманием.

— Завтра утром отправляйтесь к Сашиным родителям получать благословение. Затем к твоим, Пётр.

Бобров закашлялся. Ах, точно, родня у него далеко не сахар, и ездить к ним в гости он терпеть не может.

— Костя, у меня есть к тебе просьба. Съездишь с нами? Вот ей-ей, честное слово, без тебя поездка точно знатным скандалом закончится. Родственнички мои даже свадьбу расстроить могут, если им вожжа под хвост попадёт.

— Я-то как на них повлияю?

— А тебя они побоятся сердить. Вот увидишь, даже слова против не скажут.

— Я что, такой страшный? Ты меня ни с кем не путаешь?

Бобров многозначительно хмыкнул.

— Ты, Костя, кого угодно запугаешь. Как посмотришь своим взглядом, всякое желание спорить пропадает.

— Ладно, — я махнул рукой, — составлю вам компанию. Съездим к твоим, а затем и свадьбу сыграем. Поскольку Александра моя ученица, то приданое я ей дам — десять тысяч рублей.

Сашка от неожиданности икнула, а Бобров засопел.

— Костя, не надо, я…

— Не перебивай. После свадьбы вдвоём отправитесь в Павлово. Займёшь место управляющего, и будете налаживать семейную жизнь. А чтобы не скучно было, организуете производство телеграфных аппаратов.