Фердинанд Врангель. След на земле - Кудря Аркадий Иванович. Страница 61

— Благодарствуем за приезд ваш, батюшка! Вот уж праздник доставили и нам, грешным, и всем новообращенным здесь христианам! Не гневайтесь на нас, отец Иоанн, и не сумлевайтесь: все будем делать согласно вашим поучениям и веру в Господа нашего Спасителя далее, в дикие места, понесем. А часовню, как Фердинанд Петрович распорядился, завтра же и строить начнем. Благословите, батюшка, на добрые дела!

Вениаминов осенил его крестным знамением и кротко сказал:

— Ну ступай, бывай здоров, Федор, а нам с Фердинандом Петровичем еще кое о чем обмолвиться надо.

Колмаков взмахнул рукой и пошел к холму, на котором за прочным тыном выглядывали добротные, из круглого елового леса, строения редута. Для устрашения диких на сторожевых будках были установлены несколько орудий.

— Что-то начальник-то местный загулял, — смущенно, будто оправдываясь за своего подчиненного, пробормотал Врангель. — А по прибытии нашем выглядел молодец молодцом, в добром здравии. Неужто на моем судне горячительное зелье кто-то контрабандой ему доставил?

— Не серчайте вы на него, Фердинанд Петрович, — примиряюще ответил Вениаминов. — Ему ж здесь, в глуши лесной, тоже свой праздник хоть изредка хочется иметь. Скажу вам по совести: прошлый раз, когда впервые прибыл я сюда, и мне в роли невольного контрабандиста пришлось послужить. От человека, коему отказать я никак не мог, в силу глубокого к нему уважения, была передана мне посылка для Колмакова, со штофом, как оказалось, то ли коньяка, то ли рома. Вот и на вашем корабле такой же, должно быть, добросердечный связник очередную посылочку доставил. Они же, старовояжные, как Колмаков, люди особые, давней, еще с барановских времен, дружбой связаны. К таким особый подход нужен, чтоб чересчур не задевать их самолюбие. Может, не стоит, право, так уж обижаться на Колмакова. Догадываюсь: из-за излишне веселого его настроя вы и в редуте ночевать отказались.

— Да как можно, отец Иоанн, — с симпатией глядя на Вениаминова, усмехнулся Врангель, — диким туземцам против проповедей ваших устоять, когда вы и меня, вполне цивилизованного человека, легко в свою веру обращаете. Не беспокойтесь, таким, как Колмаков, цену я знаю и суровых кар обрушивать на него не собираюсь. Попутного ветра вам, отец Иоанн, и крепкого здоровья и вам лично, и вашим домочадцам!

...Темнело. Но в морской дали, над гладью Бристольского залива, куда ушел «Алеут», светилась, не собираясь гаснуть и до утра, полоска алого цвета. Слышался шум работающей на реке небольшой мельницы, построенной при редуте: торопились поскорее намолоть зерно привезенное из Ново-Архангельска на «Чилькате».

Недалеко от палатки, где ночевал Врангель, горел костер и неторопливо прохаживался с ружьем за спиной часовой из русских промышленников. Неяркое пламя костра виднелось и выше по реке, где располагалось селение туземцев-аглегмютов. К прибытию их пастыря с Уналашки в редут подъехали крещенные Вениаминовым ранее, чтобы и детей своих, и родственников приобщить к новой вере, и этот их энтузиазм чрезвычайно порадовал священника. По уверениям же Колмакова, с тех пор, как местные племена были обращены в веру Христову, они с большей охотой стали возить свои промыслы на продажу в редут, видя в русских как бы духовных братьев своих. «И вот получается, отец Иоанн, — прокомментировал Врангель сообщенное Колмаковым, — что распространение христианства и коммерции содействует». — «Так и должно быть между добрыми соседями», — степенно, с глубоким убеждением ответил на его реплику Вениаминов. Не потому ли, в самом деле, Александровский редут стал за последние годы одним из основных поставщиков для компании бобровых шкур, доставляемых туземцами из внутренних районов материка? Пора проникать от морского побережья и дальше, на Кускоквим, и ставить там одиночку. Об этом и следует заговорить завтра с Колмаковым.

Климат здесь все же намного прохладнее, чем в Ново-Архангельске, думал Врангель, забираясь в подбитый утиным пухом спальный мешок. Но ему ли сетовать на холод после полярных странствий и ночевок на снегу?

Пока еще не спалось, и мысли его обратились к событиям, предшествовавшим отъезду на Нушагак. В Ново-Архангельске вновь объявилось судно Компании Гудзонова залива, уже другое, «Дриад», и с другим начальником, неким Питером Огденом. На вопрос, как поживает бывавший здесь год назад лейтенант Симпсон, Огден, грузный, неприветливого вида мужчина с повадками завзятого бретера, хмуро сообщил, что лейтенант Симпсон скоропостижно скончался от сердечного приступа, но начатое им дело Компания Гудзонова залива намерена довести до конца и построить торговый пост в верховьях реки Стикин. Он, Огден, уже успел побывать там на гребных судах, но далеко пройти не сумел, встретив недружественный прием со стороны туземцев. В чем-то была и его, Огдена, промашка: в стремлении накрепко отвадить американцев от торговли с индейцами на этой реке он имел неосторожность продать туземцам близ устья Стикина оружие и спиртное. И так нежданно накликал беду на собственную голову: не из этих ли ружей был открыт огонь по его отряду, когда они поднимались вверх по реке? В этом месте своего повествования Огден вдруг не сдержался и рассыпался столь яростной бранью, что и Врангелю, при его неплохом знании английского языка, не все в страшном проклятии осталось ясным. Ясен был лишь общий смысл: мол, эти подлые твари еще не знают, с кем имеют дело, и если бы знали, никогда бы на это не отважились. Из взрыва неконтролируемых эмоций нетрудно было заключить, что всяким там дипломатическим штучкам, переговорам с целью установить взаимопонимание и согласие Огден явно предпочитает позицию крепкого кулака.

На замечание Врангеля, что условия российско-английской конвенции запрещают продавать туземцам оружие и спиртное, Огден, взглянув на собеседника как дикобраз, промямлил, что кажется, это действительно так, но в тот день он об этом запамятовал.

Англичанин интересовался, есть ли какие-либо подвижки со стороны русской компании в отношении предложенного Симпсоном совместного промысла. «Увы, заключение по сему предмету от главного правления нашей компании пока не получено». Нельзя же было открыто заявить, что в настоящий момент, до прихода крупного транспорта из России, и подходящих товаров для торговли с туземцами-колошами нет. Вот придет, как обещано, осенью корабль «Америка» из Кронштадта, тогда и посмотрим.

Напористое стремление англичан расширять торговые операции с туземцами у южных границ российских владений нельзя было оставлять без надлежащей реакции. Но как выдержать конкуренцию с ними при явно завышенных ценах, которые они предлагают туземцам за меха?

Однако ничто не мешало предприимчивей действовать здесь, в Ново-Александровском редуте, откуда открывается уже разведанный прапорщиком Васильевым путь в глубь Аляски, на север. Как и у западного побережья, в районе залива Нортон, куда ходил Этолин и послан этой весной лейтенант Тебеньков на шлюпе «Уруп» для торговли с дикими и основания нового редута. Уж там-то, по отдаленности от британских владений, конкурировать с русскими англичане пока никак не способны.

Плавное течение мыслей прервалось хриплым карканьем слетевшихся на поживу ворон. Не дают покоя! Что они нашли? Груду выброшенных с кухни отбросов? Живучая птица. У колошей она ассоциируется с жизненной мощью, у русских — со смертью: должно быть, из-за пристрастия ее ко всяческой падали. Как страшно переплелись в этом мире жизнь и смерть! Теперь в Ново-Архангельске, на местном кладбище у церковных стен, появилась еще одна могилка, совсем маленького человечка по фамилии Врангель — дочурки, стойко перенесшей с родителями тяжкий путь от Иркутска до Ситхи. Увы, ее слабый организм не выдержал сырого местного климата. Остается благодарить судьбу за то, что она сжалилась над горем родителей, вновь подарила дитя ненаглядное, на этот раз сына, Вильгельма, или Вилли, как ласково называли они малыша между собой. Земля, где уже есть могила бесконечного дорогого тебе существа, как бы привязывает к себе незримыми нитями, становится по-родственному близкой. Эта далекая, казалось, Америка.