Магия и кровь - Самбери Лизель. Страница 71

— Спасибо. — Люк убирает кулак и отворачивается, так что я не успеваю понять, какое у него выражение лица. — Я говорил о тебе с тем парнем из кафетерия в «Ньюгене». Ты к нему не обратилась.

Он поворачивается обратно. Люк как Люк.

— Ну да.

— А почему?

Потому что мое будущее мне не принадлежит.

Потому что я ничего не выбираю.

— Ну… по семейным обстоятельствам.

— А как так получается, что ты пропихиваешь двоюродную сестру на стажировку в «Ньюген», а сама не можешь заниматься любимым делом?

Теперь моя очередь отвернуться.

— Будущее — это не просто заниматься любимым делом, тут все сложнее.

— Да ладно!

Я оборачиваюсь — и Люк снова смотрит на меня в упор. Глаза у него точь-в-точь как у Джастина, такие же глубокие и проницательные, хотя генетически Люк ему не родственник. Только сейчас у меня нет ощущения, будто с меня снимают слои. Скорее уж он видит во мне то, чего больше никому не разглядеть.

Он делает шаг ко мне, сердце у меня само собой отстукивает дробь по ребрам. До того громко, что стук отдается в ушах.

Над нами взрываются фейерверки — розовые, оранжевые, ярко-голубые.

Взгляд у Люка становится отрешенный — ему пришло сообщение на чип.

— Джастин говорит, им не терпится разрезать твой десерт. Пойдем обратно.

В горле у меня пересохло, говорить я не могу, но киваю. Люк открывает балконную дверь, я делаю движение, чтобы последовать за ним, но останавливаюсь, заметив что-то краем глаза. Поворачиваю голову. Да. Это она, Мама Джова.

Нагая и прекрасная, она стоит и смотрит на город.

— Ты идешь? — спрашивает Люк, придерживая дверь.

Я тут же поворачиваюсь обратно к нему.

— Ой, прости… мне тут… Я получила сообщение, мне нужно позвонить, это быстро.

Он склоняет голову к плечу, потом кивает:

— Конечно. Мы подождем.

Он уходит, я достаю телефон, прижимаю к уху, будто и правда звоню — по крайней мере, никто не подумает, что я разговариваю сама с собой.

Мама Джова еще немного смотрит вдаль, потом переводит взгляд на меня:

— Время на исходе.

Она что, думает, я сама не знаю?!

— Я работаю над этим. До Карибаны еще далеко.

— Ты полагаешь, к тому времени все будет готово?

Я вцепляюсь в телефон.

— Да… да, я все сделаю.

— Какая самоуверенность.

Я стараюсь погасить внезапную вспышку злости.

— Почему я должна это делать? Он мог бы столько дать миру. Почему я должна… отнять у него жизнь? — Мой голос звучит слабо. Жалобно.

Мама Джова смотрит на меня ввалившимися глазами:

— Что я тебе говорила о магии в том воспоминании?

— Кровь и цель.

— Значит, ты все-таки слушаешь, что тебе говорят.

Я сглатываю и опускаю глаза.

— Дело не в том, слушаю я или нет.

— Нет, именно в этом! — сердито возражает Мама Джова. — Мое задание состоит в том, что ты должна найти свою первую любовь и отнять у него жизнь.

— Я и пытаюсь! — всхлипываю я.

Мама Джова кривится:

— Что мешает тебе принять решение?

— Я… я не знаю. Не понимаю, что выбрать, не знаю, как правильно…

— Умница! — Моя прародительница вдруг почему-то хвалит меня. — Мы с тобой обе мучились над разными вариантами, искали правильный, но вот в чем дело: когда принимаешь решение, вариантов всегда много.

Я таращусь на нее:

— Ничего не понимаю.

— Вижу, — ворчит она. — Я дала тебе задание. Ты контролируешь все остальное. Выбор за тобой.

— Ничего я не контролирую! — огрызаюсь я. — Нет у меня никакого выбора! Я должна это сделать! Я не могу допустить, чтобы Иден умерла!

Мама Джова на миг замирает, смотрит на меня свысока, ноздри у нее раздуваются.

— Кажется, ты не понимаешь, чтó тебе на самом деле нужно решить, поэтому я преподам тебе урок.

Я холодею.

— Дай руку.

О черт. Рогатый и хвостатый. Когда я в последний раз давала руку Маме Джове, она навязала мне это ужасное задание. Что будет на этот раз? Я смотрю через плечо — нет, никто за мной не наблюдает. Все убирают тарелки со стола и ищут в шкафчике чистые.

Я протягиваю руку Маме Джове.

Она ведет меня к перилам, прижимает мою руку к ним тыльной стороной. Там, наверное, торчит какой-то винтик — что-то острое впивается чуть ниже костяшек. Кровь стекает по моим пальцам в ее ладонь. Я прикусываю губу, чтобы не вскрикнуть, — по руке до самого плеча прокатывается волна жара, ее сменяет прохлада.

— Ты должна усвоить, что все — и твое задание, и твоя жизнь — под твоим контролем. Ты сама делаешь выбор, даже если тебе представляется, что все совсем наоборот. — Она показывает на остальных. — Иди, прикоснись к нему.

— Прикоснуться к нему? Что?! И что тогда будет?

— Что будет? А то, что я не стану проклинать твою семью прямо сейчас. Тебе надо учиться.

С этими словами Мама Джова тает в воздухе, оставив по себе лишь легкий запах гари.

Я смотрю на руку, у меня перехватывает горло. Вот бы разучиться дышать. Тогда можно было бы упасть в обморок и очнуться, когда все будет позади.

Размечталась!

«Прикоснись к нему».

Знать бы, кого она имела в виду! Самый очевидный вариант — Люк. Насколько мне известно, это может означать завершение задания. Прикоснись к нему и покончи с этим. Но это было бы слишком просто.

Я вхожу в квартиру, вытирая кровь с руки, и у меня возникает отчетливое ощущение, что Майя смотрит мне в спину. Она не человек, но все равно понимает, какая опасность от меня исходит.

«Прикоснись к нему».

Сомневаюсь, что мое прикосновение будет хоть сколько-нибудь приятным.

Может быть, конечно, и Джастин, но… Я помню, как говорил о нем Люк. Что бы ни сделал Джастин в прошлом моей семье, сейчас он важный человек в жизни Люка, человек, который обеспечивает его будущее, человек, от покровительства которого зависит все. А кроме того, вдруг от моего прикосновения Джастин все вспомнит и снова начнет строить козни против нас? Но, с другой стороны, вдруг я смогу прямо сейчас отомстить за тетю Элейн — и он больше никогда не причинит беспокойства моим родным?

«Прикоснись к нему».

Остается только один вариант — Джурас. Правда, это самый бессмысленный вариант — мне нет до Джураса никакого дела, если не считать, что он конкурент Люка.

Так и вижу, как от этой мысли Кейс поднимает бровь с самым недоверчивым видом. Так и слышу, как она говорит: «Что? Ты хочешь сначала прикончить Джураса ради Люка, а потом — самого Люка?!»

Даже если я проложу Люку дорогу в будущее, мне все равно потом придется ее пресечь. Какой смысл в устранении конкурентов, если его самого уже не будет?

Люк и его названая семейка сидят за столом и ждут, когда я собственноручно разрежу сдобный хлеб.

«Прикоснись к нему».

Ноги сами несут меня вперед, я не свожу глаз с формы с хлебом, чтобы все думали, будто меня интересует только она, а по пути прикасаюсь кончиками пальцев к руке Джураса — так легко, что он и не замечает. Потом я беру форму.

Чары передаются Джурасу, словно электрический ток, — я это чувствую по тому, как жар исходит из моих пальцев, так что я вся дрожу от холода. Когда Люк передает мне нож, рука у меня дрожит. Люк смотрит на мое запястье с монитором и хмурится. Я тоже туда смотрю — вроде бы ничего необычного. И вонзаю лезвие ножа в мягкий хлеб.

— Тебе нехорошо? — Джастин пристально смотрит на меня, протягивая тарелку. Сначала я думаю, что он тоже глядит на монитор, но мне не до того — я слежу за Джурасом. Тот явно озадачен, Джасмин тоже.

Я делано смеюсь:

— Просто немного озябла на балконе.

Руки методично раскладывают ломти по тарелкам и раздают всем сидящим за столом. Уши смутно различают комплименты моей выпечке.

Время идет, и чем дальше, тем внимательнее я слежу за Джурасом — и вот уже чары приобретают форму. Половина его лица обвисает, веко падает, уголок губ ползет вниз. Я стискиваю руки на коленях: мне неудержимо хочется закрыть ладонями глаза.

Я не хочу на это смотреть. А приходится.