Пенсне для слепой курицы - Куликова Галина Михайловна. Страница 34

Катя лежала в узком пространстве между окном и бетонными блоками. На ней было короткое черное платье, красная сумочка валялась рядом.

Копейкин некоторое время молчал, склонившись над ней. То, что Катя мертва, было понятно даже мне. Через некоторое время страж порядка возник возле меня.

– Ее застрелили, – сообщил он. – По меньшей мере несколько часов назад. Нам надо убираться отсюда.

– Как это убираться? – промямлила я. – И бросить здесь Катю?

– Спокойно, – сказал участковый. – Мы просто вызовем следственную бригаду. Здесь произошло убийство.

– Алексей Михайлович, миленький! – взмолилась я уже на улице, хватая его за руки. – Что же теперь будет? Что же я следователям расскажу?

У меня отчаянно тряслись руки.

– Расскажете байку про похищение. – Копейкин попытался отцепить меня от своего свитера.

– Это совершенно невозможно! Я же всех подставлю – и Веру, и Глеба, и Ирочку. Есть еще мой шеф, у него из-за меня и так неприятности... Господи, ведь у нас Томочка сидит в подвале!

– В подвале, значит... – пробормотал Копейкин.

– Да вы не волнуйтесь. Ей там хорошо, она целый день ест и книжки читает.

– С кем должна была встретиться ваша подруга?

– С фээсбэшником.

– Это с тем, которого вы поймали вместе со мной?

– Нет, с каким-то другим, я его не знаю. Никто из нас его не знает. Даже фамилии. Она связалась с ним через своих друзей.

– С какой стати я должен вас защищать? – раздраженно спросил Копейкин, шагая к своей машине. – У вас есть телефон?

– Нету. У больницы есть, там, дальше. Вот жетончик. Вы ведь хороший человек, Алексей Михайлович, – канючила я, семеня вслед за ним.

– Ладно, сделаем так. Я скажу, что познакомился с этой женщиной в баре. Она назначила мне свидание в этом доме. Я приехал, зашел и увидел труп.

При слове «труп» я вздрогнула.

– Расскажите мне о ней хоть что-нибудь, – попросил Копейкин.

– Катя Пашкова, – зачастила я. – Вдова. Ее муж недавно покончил с собой. Наверное, что-то с бизнесом не заладилось. Двое взрослых детей. В средствах не стеснена. У нее есть автомобиль.

Я назвала марку и номер, рассказала про любовника и заявила, что хорошо бы не ездить к нему на дачу.

– Ну, это уж вы лишку хватили, девушка, – осадил меня Копейкин. – Не я ведь буду следствие вести. Мне бы самому под подозрение не попасть.

Я топталась возле своего «Опеля», стараясь прогнать тошноту.

– Уезжайте отсюда, – приказал Копейкин. – И побыстрее. Не дай бог, нас кто-нибудь здесь увидит вместе. Я потом не отмажусь.

– Ага, – пробормотала я и брякнулась на сиденье.

– Машину сможете вести? – В голосе участкового послышалось сочувствие.

Я с трудом сглотнула и кивнула головой.

– Кстати, – спросил напоследок мой спаситель, – вы ведь, кажется, тоже совсем недавно стали вдовой?

– Это не имеет отношения к делу, – солгала я и сунула ключ в замок зажигания.

Необходимо было срочно вывезти с дачи Катиного любовника всю честную компанию. Я понимала, что Томочку Хорошевскую придется отпустить. Интересно, что нам теперь делать? Бежать? Но куда? Если Катю убили люди Шлыкова, то каким образом они заманили ее в этот чертов дом? Может быть, тот человек, к которому она обратилась за помощью, тоже связан со Шлыковым? Это казалось самым правдоподобным объяснением.

Необходимо срочно позвонить девочкам. Хоть бы у них все было в порядке! Я безбожно превышала скорость, но на сей раз мне повезло, и я без приключений добралась до центра. Остановилась у первого же автомата и дрожащей рукой набрала номер.

Ирочка, кажется, так и сидела возле телефона, никуда не отлучаясь.

– Ирочка! – воскликнула я, как только услышала ее голос. – Произошло ужасное несчастье: Катю убили!

И тут я заплакала. Слезы хлынули без всякого штормового предупреждения – они потекли по щекам сплошным потоком. Перемежая слова истерическими всхлипами, я кое-как рассказала про все, что со мной приключилось, и напоследок добавила:

– Вам нужно срочно убираться с этой дачи.

– А как же Томочка?

– Придется ее отпустить. Иначе не спастись.

– Куда же нам ехать?

– Поезжайте на квартиру, которую снимает Глеб. Или нет, подожди. Если Катю убили люди Шлыкова, это значит, что им известно абсолютно все, в том числе и то, что Верин муж жив. Возможно, они уже ждут его на той квартире. Наверное, нас будут теперь ловить по одному и убивать. Не вздумайте отправиться к друзьям или знакомым. Вас мгновенно обнаружат. Лучше всего садитесь в Верину машину и катайтесь по улицам, нигде подолгу не задерживаясь. Сидите в барах, ресторанах... Да! И сразу после нашего разговора отключите, к чертовой матери, мобильный! Больше я ничего не могу придумать.

– А ты? – испуганно спросила Ирочка. – Где спрячешься ты?

– Решу по дороге, – размазывая слезы по щекам, сказала я. – Мне надо немного успокоиться.

– У тебя деньги есть? – спросила она.

– На первое время хватит.

– Как же мы будем связываться?

– Давайте встретимся завтра в каком-нибудь людном месте.

– Где?

– Ну... У памятника Пушкину, что ли. Ждите меня с семи до восьми вечера, хорошо? Тогда и поговорим. И не задерживайтесь на даче. Поспешите.

Я положила трубку и торопливо пошла к машине. Она казалась мне убежищем, где можно отсидеться. Я кое-как справилась с истерикой, хотя еще некоторое время нервная дрожь продолжала сотрясать тело. Только бы не подвел Копейкин! Если он промолчит, все будет не так безнадежно.

Ехать мне было некуда. Все мои связи, даже самые непрочные, наверняка уже выявлены, и люди Шлыкова караулят меня возле каждого дома, где я могу найти приют. Следуя собственному сценарию, который разработала для девочек и Глеба, остаток ночи я колесила по Москве, изредка останавливаясь на больших стоянках, чтобы не привлекать к себе внимания. Нельзя забывать, что у меня нет прав, и первый же попавшийся зануда в форме способен взять меня за жабры.

Когда рассвело, меня начало клонить в сон. Я клевала носом, но о том, чтобы отдохнуть, не могло быть и речи. Казалось, если я засну, случится что-нибудь ужасное, ведь, спящая, я буду абсолютно беспомощна. Нужно срочно что-то придумать. От тех денег, которые я прихватила из дома, почти ничего не осталось.

Когда народ заспешил на работу и повсюду стали открываться магазины и забегаловки, я решила, что пора перекусить. Запах кофе, витавший возле одного из кафе, почти свалил меня с ног. Чувство голода снова совпало с чувством страха, как это было в тот момент, когда вся эта заварушка только начиналась. Неужели это меня не так давно волновала проблема лишнего веса? Господи, как же глупы бывают люди!

Прикончив горячий кофе и бутерброд, я вдруг сообразила, где можно разжиться деньгами. На работе. Как мне это сразу в голову не пришло? Вряд ли люди Шлыкова нападут на меня прямо в офисе Горчакова. Побоятся спугнуть добычу. Если, конечно, Горчаков их еще интересует. А если уже нет? Что ж, риск – благородное дело. Кроме того, у меня просто нет другого выхода.

Я поглядела на часы. Ровно десять. Пунктуальная Липа наверняка уже открыла дверь и бросила свою сумочку на стол. Я вырулила на Тверскую и, сжав губы, двинулась в направлении Белорусского вокзала. Подъезжая к офису, сбросила скорость, тревожно зыркая по сторонам. Логика – это, конечно, здорово, но ведь моя логика может кардинально отличаться от логики Шлыкова. Этот отвратительный человек, которого я и видела всего один раз, не давал мне покоя. Сначала он покушался на мою свободу, а теперь ему понадобилась моя жизнь! Мне совсем не хотелось оказаться в его руках.

Я аккуратно припарковала «Опель» рядом с автомобилем Горчакова. Выходит, шеф уже на месте. Невозможно поверить, что еще вчера утром я открывала эту самую дверь, думая, что мне удастся выйти победительницей из схватки со Шлыковым!

Переступив порог приемной, я увидела Липу с телефонной трубкой.

– А вот и Марина Александровна! – воскликнула она и, зажав трубку рукой, добавила: – Опять тот придурок.