Ключи к полуночи - Кунц Дин Рей. Страница 8

– Если вы хотите посмотреть местные достопримечательности, я могла бы быть вашим гидом еще несколько часов.

Ее колени все еще были прижаты к его ногам, и чувство близости не проходило. Алекс почувствовал ее на первобытном, сексуальном уровне, как ни одну женщину за долгие годы.

Слегка прочистив горло, он произнес:

– Очень мило с вашей стороны предложить провести со мной время. Но я знаю, когда у тебя есть свой бизнес, всегда найдутся тысячи срочных дел. Я не хочу вам мешать в…

Джоанна прервала его взмахом руки.

– Марико все приготовит к открытию. Мне необязательно находиться там до половины шестого, может быть, шести часов.

– Марико? – спросил Алекс.

– Марико Инамури. Она мой лучший друг и заместитель в "Лунном свете". Она вам понравится. Марико – моя самая большая удача с тех пор, как я приехала в Японию. Она заслуживает доверия и проворна: работает, как дьявол.

Алекс несколько раз повторил про себя имя, пока не убедился, что запомнил его. Он намеревался долго и обстоятельно побеседовать с заместителем Джоанны по "Лунному свету". Марико, несомненно, знала о прошлом Джоанны больше, чем та пожелала открыть ему. Но он для этой Инамури чужой, и неизвестно, пожелает ли она удовлетворить его любопытство более, чем Джоанна. С другой стороны, если он будет достаточно обаятелен и любезен и сумеет затронуть тему, как бы вскользь и невзначай (Алекс называл это "ненавязчивым допросом"), Марико могла бы предоставить ему новую ценную информацию о прошлом Джоанны Ранд.

Джоанна коснулась его руки, возвращаясь из раздумий:

– Что вы скажете?

– О чем? – спросил он.

– Быть мне гидом или нет?

С шутливой галантностью, но в какой-то мере и серьезно, Алекс произнес:

– Дорогая леди, я пойду за вами куда угодно.

Она усмехнулась.

– Даже в объятия смерти?

– Дорогая леди, не только в объятия смерти, но и дальше, если вы пожелаете.

Ее звучный смех наполнил маленькую комнату:

– Боюсь, ничего такого, от чего бы дрожь по коже, в Киото нет. Но вы так отлично спародировали Дугласа Фэрбанкса…..

На что с любезным поклоном Алекс ответил:

– Благодарю, Джоанна-сан.

Она вернула ему поклон.

Алекс предполагал во время обеда составить свое мнение о Джоанне, но обед закончился, а он так и не пришел ни к какому заключению.

Ее необычные синие глаза, казалось, стали еще синее. Он заглянул в них, ища ответа.

Джоанна Ранд или Лиза Шелгрин?

Он не мог решить, которая из них.

Глава восьмая

По просьбе Джоанны хозяйка "Мицутани" вызвала такси. Менее чем через пять минут черный с красными буквами автомобиль компании Сохо стоял у входа. Джоанне понравился шофер: никто лучше него не подошел бы для небольшой прогулки по городу. Это был сморщенный седоволосый старичок, приятная улыбка которого обнаруживала недостаток одного зуба. Почувствовав близкие отношения между ней и Алексом, он только однажды прервал их разговор: чтобы убедиться, не пропустили ли они какой-то особенный фрагмент пейзажа, использовав зеркальце заднего вида, чтобы бросить на них одобрительный задорный взгляд.

Они путешествовали по древнему городу более часа, предоставив выбор маршрута водителю такси. По ходу Джоанна в занятной форме рассказывала Алексу о самых интересных домах, храмах, отелях, японской истории и архитектуре. По крайней мере, она думала, что он развлекается. Алекс улыбался, много смеялся, задавал вопросы о том, что видел. На Джоанну он смотрел нисколько не меньше, чем на город, и снова она почувствовала невероятную силу его личности, как бы исходящую из глаз.

Они остановились у светофора около Национального музея, когда Джоанна удивилась возникшему направлению разговора.

– Ваш акцент интригует меня, – произнес Алекс.

Она моргнула.

– Какой акцент?

– Ведь он у вас не нью-йоркский, правда?

– Я вообще не подозревала, что говорю с акцентом.

– Нет, он явно не нью-йоркский. Бостонский?

– Я никогда не была в Бостоне.

– Пожалуй, он и не бостонский. Его трудно уловить. Может быть, какой-то след оставил британский английский. Да, скорее всего.

– Надеюсь, нет, – сказала Джоанна. – Мне не нравятся американцы, выдумывающие какой-то британский акцент после всего лишь нескольких лет жизни в Британии. Он режет мне слух.

– Он не британский, – сказал Алекс. Думая над этой загадкой, он внимательно изучал Джоанну взглядом и, когда машина тронулась, произнес: – Я знаю, какой он! Чикагский!

– Вы сами из Чикаго, а я говорю не так, как вы, – возразила Джоанна.

– Да? А я думал, как я, – сказал Алекс. – Ну, извините!

– Не за что. Кроме того, вы можете добавить Чикаго к списку мест, где я никогда не была.

– Вы, наверное, жили где-нибудь в Иллинойсе? – настаивал он.

На мгновение его улыбка показалась Джоанне натянутой.

– Нет, – сказала она, – я никогда не была в Иллинойсе.

Алекс пожал плечами, закончив разговор так же неожиданно, как и начал его:

– Ну, тогда я неправ. – Он указал на здание впереди слева от него: – Это место выглядит довольно необычно, что это?

Джоанна продолжила обязанности гида, но ее не покидало неприятное чувство, что вопросы о ее акценте были заданы неспроста: цель разговора несомненно была, но ее никак не удавалось ухватить. Она почувствовала, как между ее лопатками пробежал холодок, похожий на эхо того холода, что она испытывала каждую ночь.

Глава девятая

В замке Нийо они расплатились с такси и продолжили осмотр достопримечательностей пешком. Как только они вышли из такси, красно-черная машина с ревом влилась в уличное движение, а Джоанна и Алекс пошли за тремя другими туристами к огромным, обитым железом, Восточным воротам замка. Джоанна украдкой взглянула на Алекса и увидела, что он был восхищен:

– Вот так я себе и представлял замок! – Но затем он тряхнул головой, как будто проясняя мысли, и добавил: – Хотя для Японии он выглядит слишком вычурно.

Джоанна облегченно вздохнула: – Я так рада это услышать.

– Да что вы?

– Если бы вам понравился замок Нийо слишком сильно, то как бы вы смогли понравиться мне? Я люблю мужчин с хорошим вкусом.

– Вы хотите сказать, что я должен был найти его вычурным? – спросил Алекс.

– Большинство людей, если у них развито чувство прекрасного, находят его таким, если, конечно, они понимают японский стиль.

– Я подумал, что это местный ориентир.

– Да, исторически. Он привлекает туристов более, нежели самих японцев.

Они прошли через основные ворота, а затем через вторые – Карк-Мон, богато украшенные резьбой по дереву. За ними находились широкий двор и сад замка.

Пока они пересекали двор, Джоанна рассказывала:

– Большинство представителей западной цивилизации считают, что древний замок – это нечто массивное и чрезмерное. Обычно они разочаровываются, находя здесь небольшое количество таких огромных и внушительных памятников архитектуры, но им почти всегда нравится замок Нийо. Его пышность в стиле рококо – нечто, о чем они потом рассказывают. К сожалению, Нийо не совсем представляет фундаментальные качества японской жизни и философии.

Джоанна понимала, что она начала нервно бормотать, но ничего не могла поделать. Во время обеда, и особенно позже, в тесноте душного такси, она осознала мощное сексуальное напряжение, возникшее между ними, жаждущий утоления эротический голод. Она и хотела, и не хотела того, что могло бы утолить его… к тому же она испугалась собственно акта, к которому ее могли бы принудить. Вот уже шесть месяцев у нее не было любовника, и все это время она жила в ожидании кого-нибудь очень похожего на этого привлекательного мужчину. Джоанна хотела, чтобы Алекс Хантер оказался в ее постели, хотела удовольствия, хотела давать и получать ту особенную нежность и животную близость, но не знала, сможет ли она полно насладиться всем этим, а затем избежать болезненного расставания. В основном она была цельной, основательной натурой, нелегко идущей на разрыв. Но с Алексом Джоанна чувствовала, что она будет ходить по краю пропасти. Ее последняя связь закончилась печально, и предпоследняя – тоже, также, несомненно, закончится и эта. Ее чувство носило характер сильной, необъяснимо разрушительной крайности, необходимости уничтожить все то хорошее, что возникало между ней и другим мужчиной, необходимости разбить все это вдребезги как раз в тот самый момент, когда все это хорошее переставало быть просто сексуальной игрой и становилось любовью. Всю свою жизнь Джоанна хотела стабильной связи, ища ее с тихим отчаянием. Ее темперамент не подходил для одинокой жизни; однако, несмотря на это, она отказалась от предложения выйти замуж, хотя и питала глубокую симпатию к этому человеку. Джоанна бежала от желанной близости, когда та была в пределах досягаемости, и всегда по причинам, которых она не могла понять. Каждый раз, когда она почти решалась принять предложение, у нее возникало беспокойство, что ее предполагаемый жених проявит больше любопытства, когда станет мужем, чем когда будет просто ее любовником. Джоанна беспокоилась, что он слишком глубоко исследует ее прошлое и узнает правду. Правду. Беспокойство раздувалось в страх, и этот страх быстро становился истощающим, невыносимым, всепоглощающим. Но почему? Черт возьми, почему? В ней не было ничего такого, чтобы скрывать. В этом она была уверена. Джоанна не лгала, когда говорила Алексу, что в ее биографии однозначно не хватает важных событий и тайн. Тем не менее она знала, что если у нее будут отношения с ним и если он хочет большего, чем случайной связи, то она будет отвергать его и отдаляться с такой быстротой и внезапностью, что это его ошеломит. А когда он уйдет и она останется одна, она будет раздавлена этой потерей и возненавидит себя, хотя никогда прежде этого и не испытывала. Страх был нелогичным, но она не могла преодолеть его. Вот по этой-то причине, идя рядом с Алексом через двор замка Нийо, Джоанна говорила без умолку, затянуто, наполняя тишину тривиальной болтовней, которая не оставляла места ничему личному.