Видение - Кунц Дин Рей. Страница 42

Лоу неловко заерзал за рулем.

Он вспомнил Патти Спунер, задушенную накидкой проповедника. Он вспомнил Барри Митчелла, изуродованного до неузнаваемости.

Он посмотрел налево и направо, бросил взгляд в зеркало заднего вида. Пристально вгляделся в тени вдоль павильона. Все было тихо.

В прихожей дома на самом верху семифутового шкафа, всего в восьми или десяти дюймах от потолка, повисла, будто готовясь к прыжку, черная кошка. Ее передние лапы свесились со шкафа, она сидела неподвижно, уставившись на Руди Холтсмана глазами, полными подозрительности и презрения.

Загадочные проклятые существа. Он ненавидел кошек. Всегда ненавидел их. И при виде этой кошки от одной только мысли о том, как она жадно лакала кровь убитой женщины, у него забегали по спине мурашки.

Кошка издала глубокий гортанный вопль, будто призывая его подойти к ней.

Ему не хотелось оставаться в обществе кошки и трупа даже те несколько минут, которые потребуются Чарли, чтобы добраться сюда. Он миновал небольшой холл, направившись для осмотра в ту часть дома, где еще не был.

Холтсман неожиданно пришел в сильное волнение. Он обследовал комнату, мысленно воссоздавая в памяти те первые несколько секунд, когда была нарушена неприкосновенность этого жилища. Он понял, что через это открытое окно проник не только дождь. Он был уверен, что обнаружил, каким путем убийца проник в дом. А когда он взглядом обшарил пол, то едва смог поверить в то, что увидел. Это было одно из тех редких упущений преступника, на которые так редко везет полиции. Очевидно, пистолет незаметно выпал из кармана в тот момент, когда убийца влезал в окно.

Холтсман опустился на колени на мокрый ковер, чтобы поближе разглядеть оружие. Он сделал это с предельной осторожностью, чтобы не стереть отпечатки пальцев, которые могут оказаться на пистолете. Если убийцей был тот же человек, который убил сиделок и людей в салоне красоты, тогда у полиции Анахейма и Санта-Аны уже достаточно его отпечатков. Пока они ничем не могли помочь, потому что не были зарегистрированы ни в одном полицейском управлении страны. Именно поэтому Холтсман не стал хватать пистолет руками, чтобы не уничтожить отпечатки пальцев. Вынув из кармана рубашки шариковую ручку, он продел ее в отверстие прицела, поднял пистолет с пола и поднес его поближе к глазам.

Это был необычный экземпляр — автоматический кольт сорок пятого калибра. Но не из обычного ряда. Нечто особое. Коллекционный экземпляр. На металле были выгравированы гроздья и листья винограда. Также, начиная от переднего края ствола, было много изображений животных — зайцы, фазаны, лисы — запечатленные в движении. Все детали были прочерчены с удивительной тонкостью.

Он заметил что-то похожее на штамп, сделанный на стали в том месте, где она примыкает к деревянной рукояти. В спальне было мало света. Буквы были маленькие, где-то между половиной и четвертью дюйма в высоту, выполненные гравировальным инструментом. Холтсману никак не удавалось прочесть их.

Он поднялся и, продолжая держать кольт висящим на шариковой ручке, подошел к ближайшей лампе.

Сделано В. Торбеном, Сиэтл. 1975.

Коллекционные экземпляры, подобные этому, очень часто проходят через руки многих владельцев, которые покупают и перепродают их на оружейных выставках, не заботясь о том, чтобы официально зарегистрировать их. Тем не менее, с именем гравера (и в том случае, если пистолет не был украден из коллекции) они смогут найти человека, заказавшего этот экземпляр у Торбена. А от него — есть шанс — пистолет приведет к тому, кто его обронил, вылезая в окно.

Продолжая манипулировать пистолетом с помощью шариковой ручки, Холтсман заглянул на его другую сторону. И опять, там, где сталь примыкала к дереву рукоятки, была надпись, но уже другая. Он скосил глаза. Он их прочел. Затем прочел еще раз.

— Будь я трижды проклят!

Звук сирены послышался в отдалении и стал быстро приближаться.

Холтсман прошел через холл к той стороне дома, которая выходила на тупик шоссе. Он остановился в проеме двери, которую и обнаружил сначала неплотно прикрытой.

Другая полицейская машина с включенными сигнальными огнями ревела, поднимаясь по длинному склону холма со стороны города. А на коротком расстоянии позади нее двигалась машина Патмора.

При свете лампы в гостиной Холтсман поднял кольт и прочитал гравировку еще раз:

По заказу Макса Бергена.

Глава 18

Ночь была непрозрачной, бархатной и глубокой. Мэри, вытащив фонарик, держала его в одной руке. Каждый раз, когда она делала резкое движение в ответ на воображаемые звуки, тени начинали плясать.

Пока они обходили здание в поисках места, откуда убийца мог пройти внутрь, она держалась поближе к Максу. Вчера ночью полицейский вошел с помощью ключа, который вручил ему владелец. Убийца же должен был сломать что-то, чтобы проникнуть внутрь; он должен был оставить хоть какой-нибудь след.

Она сгорала от нетерпения. Дважды она просила Макса двигаться быстрее.

Парад яхт уже начал свой первый круг по заливу. Головные суда направлялись в сторону открытого моря. В половине восьмого королева парада как раз будет проплывать мимо башни.

На западной стороне здания, выходившей на залив, там, где пешеходная дорожка была ограничена металлической оградой, в одном из окон закрытого пустынного кофейного домика было разбито стекло.

— Это сделал убийца? — спросил Макс.

Направив фонарь в землю, в мягком отсвете его обратной стороны она начала изучать поврежденное окно. Пальцами левой руки она провела по деревянной раме, окаймлявшей разбитое стекло. Ночь была промозглой, но внезапно, как только она сконцентрировалась на своих психических впечатлениях, которые шли от окна, воздух стал еще холоднее.

Ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-...

Она вздрогнула, сжала фонарь как можно сильнее, сжала зубы, но сдержалась.

— Что такое? — спросил Макс.

— Да. Это — он.

— Он уже внутри?

— Нет. Он был здесь... вчера, очень поздно, ночью... после того как уехала полиция... Я вижу... через много часов после того, как уехала полиция... сегодня рано утром... на заре... на верху башни...

Она отдернула руку от окна, и контакт прекратился.

— Но сегодня вечером он еще не приходил.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Но он появится с минуты на минуту?

— Да. Торопись.

Ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-ух-а-...

«Не обращай на это внимание, — говорила она себе, — это нереально. Макс ведь не слышит этого, не так ли? Только ты слышишь это. Значит, это психические впечатления. На самом деле это не существует. Никакой опасности. Никаких крыльев».

— Не стоит устраивать здесь спектакль, больший, чем получится, — сказал Макс. — Из некоторых ресторанчиков, расположенных в округе, нас можно будет хорошо разглядеть. Лучше погасить фонарь.

Она сделала, как он сказал.

Ночь сомкнулась вокруг них.

Макс, уцепившись одной рукой за раму, с силой отогнул металлический прут закрывавшей окно решетки.

— Ты понимаешь, насколько это опасно?

— Думаю, что да, — ответила она.

— И это совсем не волнует тебя?

— Макс, поторопись!

Беззвучно он открыл окно изнутри.

Она пролезла внутрь и встала на порог, который возвышался над полом на три фута, а затем ступила на пол. Она огляделась вокруг, но разглядеть в помещении ничего не могла.

Макс, поглядев в одну и другую сторону, последовал за ней, прикрыв окно и заперев его на задвижку.

— Здесь еще темнее, чем было там, снаружи, — сказала она. — Мы на каждом шагу будем обо что-нибудь спотыкаться, если я не воспользуюсь фонариком.

— Только будь уверена, что ты не направляешь его в окно, — заметил он. — Прикрой его чем-нибудь.

Она, включив фонарь, прикрыла его левой рукой.

Зал ресторана вмещал примерно тридцать столиков, и все они были привинчены к полу. Так как стулья нельзя было привинтить к полу, то все они были сдвинуты в один угол до того времени, когда весной Кимбалл вновь откроет ресторан.