Жажда справедливости. Избранный - Кунцевич Алексей. Страница 58

—Мы еще свидимся.

Человек лицом упал на капот, разбрызгивая кровь и мозги во все стороны. Нож, всё еще торчавший из горла, с треском вошел по самую рукоять, разорвав артерию. Кровь брызнула фонтаном и залила изрешеченное пулями лобовое стекло.

Потом заорала вся улица, а Шипов отключился.

Глава XXIV

БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ

В шесть часов вечера в палату номер триста тринадцать больницы, что на Ново-Вокзальной улице, вошел человек лет этак сорока. В четырехместной палате было вполне уютно, если не считать решеток на окнах. Две кровати у двери оказались не заняты. На той, что находилась справа, спал маленький старичок, а на той, что— слева, лежал с открытыми глазами обросший щетиной сорокалетний мужчина. Он посмотрел на вошедшего равнодушным взглядом.

—Вы— Николай Андреевич Семечкин?— задал свой первый вопрос вошедший.

Взгляд Семечкина (а это был именно он) оживился, но не на много.

—Я,— несколько равнодушно отвечал он.

Незнакомец взял табурет, стоявший у стены, и поставив его поближе к Николаю, сел. Потом он порылся во внутреннем кармане собственной куртки и достал сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув его, показал Семечкину со словами:

—Ваше?

Семечкин приподнялся и сел на кровати, оперевшись спиной о подушку и вытянув ноги.

—Мое,— так же равнодушно сказал он, даже не смотря на листок.

Незнакомец спрятал лист обратно и вновь спросил:

—Всё это правда?

—Зачем вы пришли?— вместо ответа сказал Семечкин.

—Разобраться,— был ответ. Незнакомец решил представиться. Он вынул документ и раскрыл перед Николаем Андреевичем.

—Майор Сидоренко,— сказал Николай.— Вы были у меня на квартире?

—Да, были, но ничего не нашли. Пыльно и пусто. Всё на месте.— Ответил майор Сидоренко.— А где ваша жена?

—Не знаю. Меня отсюда не выпускают. Считают сумасшедшим. Почему вы вообще здесь?

Сидоренко ответил:

—Не только вы написали заявление, но еще и Прасковья Федоровна Шмакова. Ваши заявления очень похожи. И еще скажу вам одно: недавно убили бородатого, Козлова. Отсекли ему голову. Вот это-то нас и заинтересовало.

Взгляд Семечкина немного просветлел. Он потер руки и произнес язвительно:

—Зашевелилась наша самарская милиция, когда главного негодяя убили.

—Я не из Самары,— сказал следователь,— из Москвы. И вы нам нужны для дачи показаний. Мы обещаем, что вы скоро отправитесь домой, но прежде побеседуете с нами в отделении.

Семечкин усмехнулся:

—Как же я отправлюсь домой, когда они меня не пускают?

—Вас сегодня выписывают.

—Тогда везите меня отсюда.— Семечкин поднялся.— Я вам дам любые показания, только увезите меня из этого дурдома.

Через пятнадцать минут машина милиции с Николаем Андреевичем Семечкиным остановилась у крыльца управления.

В кабинете, где должна была состояться дача показаний, Семечкин увидел Шмакову, Просвиркина, а еще несколько незнакомых лиц в погонах и без. Руководил всем майор Сидоренко. На самом деле, как оказалось, дачи показаний, как таковой, не состоялось, а требовалось составить портреты подозреваемых. Тут же находился художник, который и принялся на листах, висевших на стене, рисовать портрет за портретом со слов свидетелей.

К десяти часам вечера всё закончилось, Сидоренко сложил все листы, поблагодарил всех присутствующих за содействие и в заключении добавил:

—Мы еще не раз увидимся, чтобы уточнить некоторые детали, а сейчас вас всех развезут по домам.

Когда Сидоренко, Просвиркин и еще несколько следователей, участвовавших в расследовании этого запутанного дела, остались одни в кабинете, майор сказал:

—И что вы на это скажете?

—Я немало удивлен,— сказал один из следователей, молодой лейтенант,— всё это смахивает на какую-то дьявольщину.

—Сатанисты,— произнес Просвиркин,— или, как еще их там называют. Все газеты просто пестрят заголовками. Приписывают всё новые пакости этой легендарной шайке. Правды там и на грош не наскребешь, а вранья— можно черпать половником.

—Самое удивительное из всего,— сказал Сидоренко,— то, что никого из них живым еще не нашли. А один умудрялся воскресать. Как это он проделал, даже эксперты не знают. И, хотя мы живем в современном обществе, это как-то не вяжется с нашими атеистическими взглядами.

В кабинет вошел молодой сержант и доложил:

—Найдена гражданка Семечкина,— он посмотрел на телефонограмму и продолжил,— Клавдия Ильинична. Она находится в селе Малая Малышевка у своей матери в доме.

—Ну и?..— спросил, ожидая продолжения Сидоренко.

—Ее допросили, и через несколько минут придет факсом протокол.— Завершил сержант.

—Как придет,— произнес майор,— мне тут же.

—Да,— сказал сержант и вышел.

—И еще одна пропажа нашлась.— Сидоренко поднялся со своего места во главе длинного стола.— На сегодня это всё. До завтра.

Все стали расходиться. А майор задержал на минуту Просвиркина и спросил:

—Вы поставили охрану возле тела этого маленького человека?

—Да. Двое дежурят в морге,— отвечал капитан.

—Надеюсь— они не заснут.

—Нет.

—Добро. Ну,— майор протянул ладонь Просвиркину,— до завтра.

Просвиркин пожал руку и вышел вон из кабинета, решив направиться в морг.

«Надо же,— думал он за рулем,— сгорела наша анатомическая лаборатория. И это случилось за неделю до всей чертовщины. А ведь виновника пожара до сих пор не нашли. Несчастный случай». До «Семашко» доехал на удивление быстро; на всех светофорах горел зеленый свет, когда он проезжал их.

Два сержанта сидели в морге на стульях и играли в карты. Когда Просвиркин вошел, они, соскочив, вытянулись по стойке «смирно».

—Сидите,— сказал Иннокентий Алексеевич,— где труп?

—В холодильнике,— ответил длинный, почти двухметрового роста, в отутюженной форме сержант, тасовавший колоду. Второй усмехнулся:

—Вы всерьез думаете, что он встанет?

Он был небольшого роста. Дешевая сигарета уже потухла и висела, прилипшая к нижней губе. Лицо было сплошь все покрыто прыщами, а волос на голове почти не было.

—Я ничего не думаю,— произнес Просвиркин,— во что играем?

—В «чирик

[19]

—Раздавай на меня.— Просвиркин взял стул и сел. После снял трубку с телефона, набрал свой домашний номер. Прозвучало восемь длинных гудков прежде, чем на том конце сквозь какой-то шум послышался женский недовольный голос:

—Слушаю…

—Ир, я задержусь на работе. Меня не жди. Вернусь утром,— сказал Просвиркин.

—Спасибо,— язвительно проворчала Ирина Александровна,— что за весь день один раз соизволил позвонить.

—Всего хорошего,— сказал торопливо Иннокентий и нажал на рычаг.

Виталий перевернулся на правый бок. Сон не шел. Мысли, как песок в буре, проносились со сверхсветовой скоростью. Серебряков не мог спать. Он наконец-то осознал, что с ним происходит. Он наконец-то понял, кем он стал, и что стало с его судьбой неделю назад, в четверг, шестого февраля. «Мне двадцать один год,— думал он,— и мне очень трудно, несмотря на все мое здравомыслие, принять невозможность обыкновенного существования. Было бы лет на десять меньше, я бы не удивился, встретив Сатану. А теперь… А что, собственно, теперь? Я— наследник одного из самых могущественных существ на Земле. В моих руках власть и, в общем-то, неограниченные возможности».

—Власть,— произнес он вслух, как бы пробуя слово на вкус, как бы пытаясь ощутить нечто сверхъестественное на кончике языка. Но ничего из ряда вон выходящего он не ощутил и поднялся с дивана. «Только вместе с властью тебе, дорогой мой,— пронеслось у него в голове,— досталась отнюдь не превосходная репутация… Да, что точно, то точно».