Другие. Возрождение - Хаген Тесс. Страница 7

— Было и было, Ада… Хорошо ведь, разве нет?

— Хорошо. Но как я так могла? Ведь…

— Если ты опять начнешь о нём говорить, то я сойду с ума, — чуть обиженно ответил Льё, и от меня не укрылось, как он тяжело вздохнул, хоть и пытался не показывать этого. — Пожалуйста, не думай сейчас ни о чём. Пусть эта ночь будет только наша с тобой?

— Не могу я так…

— Ада! Ну как не можешь, если вот она ты, рядом со мной?

— Разве можно испытывать схожие чувства сразу к двум людям?

— К экзистенциалисту и сущности, милая…

Льё продолжал утешать меня, нежно целовать, стирать слёзы, но мне этого было мало. Я чувствовала себя предательницей, довольной и счастливой, но предательницей. Мне хорошо было с Денебом, невероятно, легко и уютно, спокойно, но рядом со Льё я казалась себе и сильной, и слабой одновременно. Вдруг вспомнила, что я не только Феникс, но и женщина, не просто объект вожделения, а по-настоящему желанная. Сердце будто бы разрывалось на части, путая мысли и ощущения, и я никак не могла перестать плакать.

— Адочка, ты тревожишь меня. Разве может быть внутри горячего Феникса столько воды? — улыбнулся Льё, и усадил меня в постели, внимательно заглядывая в лицо, как родитель к ребенку.

— Может, ещё как может!

— Смотри! — он вдруг указал рукой на окно, и я, следуя его жесту, повернулась. — Гроза будет! И дождь. Это из-за тебя, наверное.

В тот же момент сверкнула молния, и раздался оглушительный раскат грома. Первая в этом году гроза. Я вздрогнула от неожиданности и испуганно метнулась ко Льё, совершенно позабыв о том, что только что плакала.

— Ужас какой. Закрой окно, пожалуйста…

— Ты боишься грозы? — Льётольв отпустил меня и, вальяжно перебравшись через постель, подошёл к окну. — Стихия прекрасна, если не попадаться ей на пути.

— По-моему из прекрасного здесь только ты… — вырвалось у меня, и тут же из-за новой вспышки молнии, я уткнулась в подушку. С самого детства гроза вызывала у меня панические чувства, ни капельки не угасающие с возрастом.

Льё закрыл окно и задвинул шторы, метнулся ко мне и крепко-крепко обнял. Так мы пролежали пока гроза не закончилась. Когда в очередной раз за окном вспыхивало, он ещё сильнее обнимал меня, будто бы пытался спрятать. Я старательно отгоняла любые тревожные мысли подальше, сосредотачиваясь на мимолетных ощущениях: вот бьётся сердце Льё, теперь его рука переместилась чуть ниже, дыхание стало чаще, губы коснулись моей макушки, нога поправила одеяло. Так просто, беззаботно и вместе с тем — важно. Мне бы разобраться в своих чувствах. Но точно не сейчас, он прав.

Проснулась я раньше, чем Льётольв. Он мирно спал рядом, подложив под голову скомканное одеяло. Не помню, как так вышло, что мы оказались укрыты простыней, а подушки я подобрала под себя. В тусклом утреннем свете Льё казался мне нарисованным: непривычно взлохмаченные волосы, красивые глаза, почти как у мужчин на старинных восточных гравюрах, подтянутое тело, с едва заметными мышцами на руках и ногах. Чистое тело. Без единой отметинки и шрама. Не то, что у нас с Денебом. Льё идеален. Даже когда спит.

Я накинула первое, что попалось под руки — свою вчерашнюю блузку, и вышла на кухню. За окном было пасмурно, кажется, дождь закончился не так давно. На подоконнике всё ещё стоял стакан с недопитой водой, который я оставила вечером. На столе — неожиданно — скромно лежал блокнот Льё. Любопытство — не порок, так ведь? Обложка была откинута, значит, я не совершала ничего предосудительного, когда бегло пролистала страницы.

Но то, что я увидела на них, заставило меня содрогнуться, опустившись на стул: после рисунка, где я стояла на берегу Дуная с крыльями, следовали другие, где мы со Льё стояли обнявшись посреди спальни, после лежали в постели, и даже нашёлся рисунок, на котором в окне сверкала молния. Как? Не мог же он так исказить всё вокруг, что я не заметила и поддалась? Да и зачем ему это? Денеб — друг, сущность. Неужели как и Сёртун, из-за силы, из-за того, чтобы привязать меня к себе? Тогда почему блокнот здесь? Такая глупая оплошность.

— Идите все к чёрту, — сквозь зубы прошептала я и с размаху запустила стакан в стену. Он с грохотом ударился, рассыпаясь на крупные осколки. Схватив блокнот, я с остервенением принялась вырывать страницы, комкать их, раздирать на мелкие кусочки и бросать на пол.

В дверях появился Льё, потирая глаза. Благо он додумался надеть хотя бы штаны, и выглядел более импозантно, чем мог бы. Но я тут же швырнула в него комок бумаги.

— Что происходит? — удивленно буркнул он, и откинул волосы с лица назад.

— Ты подстроил это всё?

— Ада, объясни нормально, — теперь Ужас увидел и осколки, и свой блокнот.

— Рисунки! Ты нарисовал всё то, что потом случилось! Ты исказил меня? Да? Скажи! Ради силы, ради того, чтобы я тебе помогла с достижением цели?! Да?! — я встала и бросила в него то, что осталось от блокнота. Льё ловко уклонился и сделал шаг вперёд.

— Не кричи, милая. Всё совсем не так.

— А как?! — меня снова била дрожь, близость экзистенциалиста, новое крыло. Всё это выжигало меня изнутри. — Льё прекрати! Мне плохо от того, что ты здесь.

— Я исправлю, сейчас. Просто немного забылся. А рисунки, — он подошёл ближе, протягивая ко мне руку, — я не искажал. Просто очень хотел изобразить то, о чём мечтал.

— Не могу. Больше не могу. Кому верить? С кем быть рядом без страха и опасений? Скажи… — я бессильно опустилась на пол и легла. Прохлада кафеля освежала, внутри уже не так сильно горело, но дышать снова было тяжело и больно, как после сражения с влиянием.

— Нам. Мне и Дену. Пока что мы тебя не подводили, в отличие от всех остальных, — Льё сел рядом со мной.

— Вы разрываете меня на части… Это ещё хуже.

Буфер. Москва. Денеб

Ден стоял посреди аэропорта в ожидании. Вокруг суетились люди, обычная возня — кто-то куда-то едет, бежит, опаздывает, встречает или провожает. А он просто ждал. Друга и девушку, к которой испытывал странные чувства, доселе неведомые. Ему вспомнилась вчерашняя встреча.

Он работал у себя в кабинете, готовя эскизы для клиентов и периодически отвлекаясь на отчетность, как в дверь постучали. На пороге, не дожидаясь разрешения, появился Герша.

— День добрый, essentia, — поздоровался он издалека.

— И тебе не хворать, Феникс. Чем обязан? — Ден отложил документы и облокотился на стол, внимательно разглядывая гостя. Странно, что Ада могла встречаться с таким неприятным мужчиной. У него на лице было написано презрение ко всему окружающему.

— У вас с Адой, как я уже понял, вернее убедился собственными глазами, серьёзные отношения?

— Ты по личному вопросу пришёл или как?

— По рабочему.

— Тогда при чем тут мои отношения с Адой?

— Этот момент довольно сильно влияет на обстоятельства того дела, которое сейчас рассматривается в суде в Будапеште. Если ты ещё не понял, то скажу — учитель Сёртун так поступал с ней не из-за того, что старый извращенец. Он сдерживал её силу. Ада частенько не контролирует себя и способна нанести вред окружающим.

— Откуда у тебя такие подробности, дорогуша? Верный пёсик старого озабоченного Феникса? А?

— Давай без оскорблений.

— Чего ты хочешь от меня?

— Хочу, чтобы ты рассказал, зачем на самом деле вам нужен настолько сильный Феникс. Сказки о супер-влиянии и всё такое — ерунда полнейшая. И эксперименты Льё — тоже.

— Кто тебе сливает инфу? — Ден отвёл взгляд и принялся засучивать рукава рубашки.

— Это и так все знают, — напрягся Герша, заметив татуированное тело сущности и крепкие мышцы.

— Все да не все.

— Я только помочь хочу! Нам всем. Ты думаешь Сёртун и его преданные ученики смирятся с тем, что вы отобрали у них Аду?

— Ты тут при чем? С Сёртуном мы сами как-нибудь разберемся. И Аду в обиду не дадим.

— Чего вы к ней так присосались? А? Тоже силу хотите? Будете как запал её использовать, да? Я прекрасно видел, как ловко вы кинули её на амбразуру! Нельзя так распоряжаться ценными кадрами! — почти перешёл на крик Герша.