Притяжение влюбленных сердец (СИ) - "Цветы весеннего сада". Страница 62

- Сон. Как мы с Вами отдыхаем на берегу небольшой горной реки. Вы купаетесь, а я лежу на берегу. Рядом со мной в плетеной корзинке лежит наш ребенок. Ему месяца три. Это будет летом. Через полтора года. А мальчик или девочка, я Вам не скажу, пусть сюрприз будет.

- Не скажете? - улыбнулся Штольман.

- Нет! - вздернула подбородок Анна. Она победно улыбалась.

- Тогда я Вас буду пытать. - сказал страшным голосом довольный Яков Платонович и неожиданно набросился с щекоткой на жену. Немного пощекотав для ее порядка, он резко поменял планы и начал быстро целовать Аню, вдыхая запах кожи и поднимая ее сорочку…

Анна проснулась на рассвете. Мужа рядом не было. В особняке стояла тревожная тишина. Что произошло, пока она спала? Прошло часов пять.

Аня быстро умылась и оделась, скрутила высокий скромный пучок и тихонько вышла из комнаты, чтобы узнать, как чувствует себя баронесса. По коридору пробежала горничная Татьяна с грустным беспокойным лицом.

- Таня, а где все? - спросила Анна.

- Ой, барыня, хозяйке плохо совсем, никак ребеночек не хочет рождаться, доктор ей лекарство дал, спит Ольга Владимировна, отдыхает. А то совсем криком под утро кричала. Вы не слышали? - проговорила скороговоркой Татьяна и перекрестилась.

- Нет, - смутилась Анна.

Под утро она уснула крепким сном без сновидений.

- Барин с Яковом Платоновичем в кабинете сидят, Александр Александрович переживает сильно, супруг Ваш как вернулся, к нему сразу зашел. Наталью Владимировну доктор велел в спальню не пускать, жар у нее с вечера, не дай Бог барыньку заразит или дитя.

- Я могу чем-то помочь Ольге Владимировне? - спросила Анна.

- Если доктор разрешит, то можно посидеть с ней, Вы то здоровенькая! Я уж все утро сидела, за руку держала, да где мне, пока барынька спит, дела нужно домашние делать. - шмыгнула носом от набежавших слез горничная.

Аня постучалась в кабинет. Дверь открыл мрачный Штольман. От него слегка пахло коньячным духом. Увидев Анну, его лицо немного посветлело.

- Анна Викторовна? Вы рано встали. Надо было поспать. - прошептал он без улыбки, мимолетно прикоснувшись губами к ее виску. Яков вышел в коридор, не дав Анне зайти, и закрыл за собой дверь.

- Похоже, дело плохо. - сказал он. Доктор бился над Ольгой Владимировной всю ночь. Он очень озабочен. Я не разбираюсь в деталях. Плод страдает от того, что у матери отошли воды и не идет развитие родового процесса. Если нормальные роды не начнутся в течение нескольких часов, исход будет печальным. Барон в состоянии крайне удрученном и, опасаюсь, паника у него превалирует над разумом.

- Аня, идите позавтракайте. Голодать ни к чему. - поцеловал ей руку муж и исчез в недрах кабинета.

- Какой может быть завтрак? - недоуменно подумала Анна. - Никому в доме наверняка кусок в горло не лезет, и ей тоже.

- Здравствуйте, доктор! - Аня перехватила мужчину с умным серьезным лицом. - Я могу помочь, посидеть с роженицей?

- Василий Михайлович. - Представился доктор. - Вы здоровы? - строго спросил акушер, оглядев ее. - Одежда чистая?

- Платье только со стирки, - потупилась Анна.

- Пойдемте. Руки хорошо помоете и будете сидеть с Ольгой Владимировной. Она спит под воздействием опия и хлороформирования. Иногда у баронессы открывается рвота, тогда будете звать горничную. - сказал акушер. - Каждые полчаса будете менять роженице теплый компресс на животе.

- Доктор, а что с Ольгой Владимировной? Почему не идут роды? - беспокойно спросила Анна.

- У баронессы опасное осложнение. Так называемые судорожные потуги, матка сокращается хаотично, неэффективно. У плода развивается постепенное удушение. Боюсь, счет пошел на часы, у плода замедлилось сердцебиение.

- А как помочь ей?

- Здесь помочь может только природа, - вздохнул доктор. Лекарства дают отдых, ослабляют судорогу. Оперативное вмешательство может вызвать очень сильное кровотечение.

Нарядная комната баронессы напоминала больничную палату.

Лишние вещи убраны. Все поверхности сверкали чистотой и были обработаны чем-то пахучим, накрыты белыми полотнищами. На специальном столике лежал готовый набор акушерских инструментов: трубки, ножницы всевозможных форм, шприцы, иглы, а также пузырьки с лекарствами.

На стене висела Феодоровская икона Божьей матери, “Помощница в родах”.

Кровать роженицы была застелена клеенкой. Ольга Владимировна стеснялась рожать в новеньком специально выстроенном в Екатеринбурге родильном доме. Среди благородного сословия считалось, что туда идут женщины, кому некуда больше пойти, незамужние, бедные и бездомные.

Сейчас баронесса спала. На ее лице, бледном и осунувшемся, лежала марля, пропитанная лекарством.

- Я съезжу в родильный дом на осложненные роды, к баронессе уже отправлена сестра милосердия, нам в помощь. Через час я вернусь и мы будем с господином бароном решать вопрос о дальнейшей тактике ведения родов.

Доктор Онуфриев приоткрыл простыню, обнажив живот, крепко обтянувший плод судорожной потугой и горестно поцокал языком. Затем послушал сердцебиение и покачал головой совсем печально:

- я сделаю инъекцию морфия, чтобы помочь пациентке расслабиться. Ее может тошнить, будьте добры, голубушка, присматривайте за ней хорошенько.

Анна сидела с Ольгой Владимировной второй час. Один раз зашел барон фон Таубе, подержал жену за руку, вздохнул, смахнул слезы с глаз и вышел. Яков Платонович внимательно посмотрел на Аню через приоткрытую дверь, словно проверяя, все ли с ней в порядке, но к роженице из соображений деликатности заходить не стал, оставшись ожидать хозяина дома снаружи.

Когда мужчины ушли, Ольга Владимировна неожиданно проснулась и начала громко стонать, не получая расслабления от судороги.

-Анна Викторовна, Анечка.. слезы полились у нее из глаз, - мне так больно! Мой малыш совсем не шевелится и живот как камень, не отпускает. Так не должно быть, - плакала Ольга Владимировна. - Неужели я умру, Анечка? - Я не хочу, - зарыдала она.

- Да что Вы такое говорите! - убежденно сказала Анна. - Никто сегодня не умрет! Вы слышите! И у Вас родится чудесный малыш. Егорушка. - всплыло в голове у Анны имя.

- Так батюшку звали. - прошептала баронесса. Ее скрутило судорогой и опять начало тошнить.

Прибежала Татьяна, она принесла теплые компрессы и помогла замыть пол. Горничная вытирала со щек струящиеся слезы.

Аня обняла стонущую Ольгу Владимировну и прижала к груди. Какое-то время она баюкала ее, пока роженица опять не уснула.

- Ну где же сестра милосердия? - думала Анна. Она хотя бы может дать нужное лекарство. Как Аня хотела помочь Ольге Владимировне!

Анна, повинуясь наитию, прилегла рядом с баронессой и обняла ее, прижавшись голова к голове. И незаметно уснула.

В кабинет к хозяину громко стучалась горничная:

- Александр Александрович, господин Штольман, доктор просит вас пройти в спальню. Ольга Владимировна проснулась. Господин Штольман, у Анны Викторовны обморок.

Яков в крайнем беспокойстве кинулся в комнату баронессы. Анна полулежала в кресле. Бледная, она по цвету почти сравнялась с полотнищами, которыми был завешан интерьер. Доктор Онуфриев заканчивал делать Анне инъекцию.

- Что вы ей дали? - возмутился Штольман.

- Всего лишь камфору. - ровно сказал доктор. - Анне Викторовне уже лучше. Уведите супругу. Похоже, она излишне впечатлилась происходящим. Обычный обморок. Я зайду к вам после того, как приму ребенка.

Барон счастливо смотрел на посвежевшую жену. Ей было лучше.

- А у нас здесь роды во всю продолжаются, господа. Всех, кроме помощниц попрошу выйти, - сказал акушер.

Яков подхватил полуживую Анну, а доктор попросил барона выйти за дверь, оставшись принимать роды с сестрами милосердия.

Штольман донес Аню до комнаты и положил на кровать, пытаясь привести в чувство. Анна была как будто в сознании, но смотрела безучастно. Белая. С сухими, обескровленными губами.